— О нет, дорогая, мы только начали, — его глаза блестели от удовольствия. — Какая жалость, что твой Северский не знает эту версию тебя. Ту испуганную девочку, которая резала себе вены в ванной.

Настя прислонилась к стене, чувствуя, как ноги отказываются её держать. Воспоминания, которые она так старательно подавляла, нахлынули с новой силой. Холодный кафель больничной палаты, запах лекарств, крики других пациентов…

Наум схватил её за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

— Завещание твоего отца, — продолжал он. — Такая занятная вещица… Там есть специальный пункт о тебе. О том, что ты должна быть жива. Но ни слова о том, в каком состоянии.

Настя попыталась отвернуться, но его хватка стала жёстче.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — его голос стал резким. — Ты должна знать, какую цену заплатишь за свою глупость. За то, что предала меня ради мента.

Наум резко схватил её за волосы, заставляя запрокинуть голову. Его пальцы впились в её затылок с такой силой, что на глазах выступили слёзы.

— Думала, сможешь от меня убежать? — прошипел он, наклонившись к самому её лицу. — Думала, твой мент тебя защитит?

Его свободная рука скользнула по её шее, слегка сдавливая. Настя почувствовала, как перехватывает дыхание — не столько от физического давления, сколько от страха. Этот Наум был ей хорошо знаком — безжалостный, властный, способный на всё.

— Ты моя, — его голос стал почти нежным, что пугало ещё больше. — Всегда была и всегда будешь моей. И я не позволю какому-то менту забрать то, что принадлежит мне.

Он резко отпустил её, и Настя судорожно вдохнула, пытаясь восстановить дыхание.

— Завтра на суде будет очень интересно, — продолжал Наум, поглаживая её щёку с притворной нежностью. — Когда все узнают, что неуловимый киллер «Призрак» — на самом деле сумасшедшая девочка с букетом психических расстройств. Как думаешь, что скажет твой любовник, твой теперь уже подполковник?

Настя закрыла глаза, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Она представила лицо Димы, когда он узнает правду. Его глаза, в которых отражалась любовь, теперь будут полны отвращения и жалости.

— Ты же понимаешь, что это конец? — Наум наклонился к самому её уху. — Даже если тебя не упекут в тюрьму на максимальный срок, я всегда найду способ вернуть тебя туда, где тебе самое место — в психушку. И на этот раз это будет не уютная частная клиника.

Его слова били точно в цель, разрушая последние остатки её самообладания. Настя чувствовала, как паника поднимается изнутри, грозя захлестнуть её полностью. Знакомое ощущение — то самое, что когда-то привело её к лезвию бритвы.

— Но не переживай, — Наум отступил, убирая конверт обратно в карман. — Я буду навещать тебя. Регулярно. Ведь теперь я твой официальный опекун, согласно завещанию твоего папочки. Забавно, правда? Он всегда знал, как устроить всё наилучшим образом.

Настя почувствовала, как подступает знакомое ощущение — туннельное зрение, звон в ушах, нехватка воздуха. Паническая атака, такая же, как те, что мучили её в клинике.

— Дыши, милая, дыши, — Наум приобнял её, его голос стал почти ласковым. — Помнишь, как я учил тебя справляться с этим? Сконцентрируйся на моём голосе.

Его руки скользили по её телу — знакомые прикосновения, которые когда-то приносили успокоение. Но тело помнило — помнило не только нежность, но и боль, которая всегда следовала за ней.

— Видишь? — шептал он ей на ухо. — Только я знаю, как помочь тебе. Только я понимаю, что тебе нужно. Твой Дима никогда не видел тебя такой — сломленной, беспомощной. Он знал только ту маску, которую ты носила.

Его пальцы вплелись в её волосы, слегка потянув назад. Настя застонала от боли, но не сопротивлялась. Она знала — любое сопротивление только ухудшит ситуацию.

— А помнишь наши особые сеансы терапии? — продолжал Наум, его дыхание обжигало её кожу. — Когда ты была совсем плохой, когда демоны в твоей голове становились слишком громкими… помнишь, как я помогал тебе забыться?

Настя зажмурилась, пытаясь отгородиться от воспоминаний. Но они накатывали волнами — её жажда секса сразу после выполнения задания, алкоголя и секса, которые всегда ей давал Наум, боль, смешанная с наслаждением…

— Когда прокурор начнёт зачитывать список твоих жертв, помни — это я создал тебя, — Наум провёл пальцем по её губам. — Я превратил сломленную девочку в безжалостного убийцу. Каждое твоё достижение, каждый успешный заказ — всё благодаря мне.

Его рука скользнула к её горлу, слегка сжимая. Настя чувствовала, как учащается его дыхание — возбуждение и ярость всегда шли у него рука об руку.

— Твой Север даже не представляет, насколько глубоко ты связана со мной. — продолжал он, наслаждаясь её беспомощностью. — Он думает, что раскрыл дело «Призрака», но он видел только верхушку айсберга.

Наум резко развернул Настю лицом к стене, прижимая своим телом. Его губы почти касались её уха, когда он прошептал:

— Каждое убийство, каждый заказ — всё было частью моего плана. Ты была моим самым успешным проектом. Моим шедевром. А он… он просто воспользовался моментом твоей слабости.

Настя чувствовала, как его руки блуждают по её телу — властные, требовательные. Знакомые прикосновения вызывали противоречивые чувства — отвращение смешивалось со странной тоской по тем временам, когда всё было просто и понятно.

— Но ничего, — продолжал Наум, его голос стал хриплым от возбуждения. — Скоро всё вернётся на свои места. Ты снова будешь моей — полностью, безраздельно. Без этих глупых иллюзий о любви и нормальной жизни.

Он резко развернул её к себе, впиваясь взглядом в её лицо.

— Посмотри на себя, — прошептал он. — Ты же сама знаешь, что я прав. Ты никогда не была создана для нормальной жизни. Твоё место — в тени, рядом со мной. Только я могу принять тебя такой, какая ты есть — со всеми твоими демонами, со всей твоей тьмой.

Его слова находили отклик в самых тёмных уголках её души. Части её — той самой, которую она так старательно прятала от Димы — хотелось сдаться, признать его правоту. Ведь действительно, разве могла она когда-нибудь стать нормальной? После всего, что сделала, после всего, через что прошла?

— А теперь, — он внезапно отстранился, — пора готовиться к главному представлению. Завтра будет очень интересный день. Очень.

Наум медленно обошел комнату, словно хищник, загоняющий добычу в угол. Его движения стали плавными, почти грациозными, но Настя знала — это затишье перед бурей. Она видела, как меняется выражение его лица, как темнеют глаза, наполняясь той особой жестокостью, которую она помнила слишком хорошо.

— Знаешь, — начал он, расстегивая пиджак, — я ведь планировал всё совсем по-другому. Хотел дождаться приговора, дать тебе почувствовать вкус настоящего отчаяния. Но, глядя на тебя сейчас…

Он резко сократил дистанцию между ними, прижимая Настю к стене всем телом. Его рука скользнула по её шее, сжимая всё сильнее.

— Ты такая красивая, когда боишься, — прошептал он, наклоняясь к самому её уху. — Всегда была. Помнишь наши первые особые встречи? Когда твой страх смешивался с возбуждением?

Настя попыталась оттолкнуть его, но Наум только сильнее стиснул её горло. Перед глазами поплыли черные пятна, легкие горели от нехватки воздуха.

— Тише, тише, — его голос стал почти нежным. — Не сопротивляйся. Ты же знаешь, что это бесполезно.

Он ослабил хватку, позволяя ей сделать судорожный вдох. Его свободная рука скользнула по её телу, задирая тюремную робу. Настя почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

— Последний раз, — шептал он, покрывая её шею жадными поцелуями. — Последний раз перед тем, как всё изменится. Хочу, чтобы ты запомнила, кому принадлежишь на самом деле.

Его пальцы впились в её бедра с такой силой, что наверняка останутся синяки. Но физическая боль была ничем по сравнению с тем ужасом, который охватывал Настю. Она знала, что последует дальше — этот сценарий повторялся множество раз за те годы, когда он появился в её жизни, когда он силой сделал её своей. Это насилие над ней продолжалось до момента смерти её отца… Вот и сейчас она словно проваливалась в темное прошлое своей жизни.