— Кто еще так думает?

Серо-зеленые глаза мэтра прожгли адептов насквозь. Если кто так и думал, то промолчали. И да, Бенасу ни доходягой, ни дохлятиной назвать было нельзя. А колтуны в гриве… Так это же не всегда. Я закончила упражнение и соскочила на песок.

— Адептка, Вы не против, чтобы Вашей лошадью кто-то из Ваших однокурсников поуправлял? — голубоватая кожа профессора Белчера покрылась синими прожилками — мэтр изволил сердится. Насмешливая улыбка перешла в оскал.

— Если Бенаса не будет против.

Послышался смех. Некоторые адепты откровенно ржали надо мной. Аделин проскользнула под лаги загороды, вывернувшись из рук жениха и остальных аринарцев. С противоположно стороны приближался староста и еще один адепт с грязно рыжим цветом волос. Моя спина резко зачесалась между лопаток, словно то место сверлили взглядом. Я оглянулась, но все смотрели на адептов-авантюристов, на меня — никто. В этот момент ящерка выдернула из рук повод.

Кожаный ремень выскользнул, опекая кожу на ладони. За доли секунды послышался визг. Я перестала дуть на руку, увидев разъяренную Бенасу. Она перестала изображать «уставшую сельскую кобылу»; встала на задние ноги, раздувала ноздри и беспрестанно всхрапывала. Потом заржала и нависла «свечкой» над съежившейся на песке адепткой. Аделин прикрывалась рукой и безуспешно пыталась отползти. Взгляд Бенасы стал злым — она намеривалась растоптать нахалку.

— Назад!

Мэтр попытался успокоить лошадь и оградить адептку от неминуемого удара. Но Бенаса лишь пританцовывала на задних ногах. Лошадь не желала подчиняться, проявляя свой истинный характер.

— Бенаса!

— Назад!

Эквилис, Арес и Хенсай легко перепрыгнули через ограду. Хенсай присоединился к мэтру и активно замахал перед кобылой руками. Остальные подхватили всхлипывающую Аделин и поволокли прочь.

Бенаса фыркнула, громко втянула в себя воздух и упала на передние ноги, не задев Хенсая. Заржала. Взбрыкнула задними ногами, точно целя в адептов-недоучек, которые решили воспользоваться общей неразберихой и попытались оседлать Бенасу сзади. Парни рванули в стороны, едва задние копыта разрезали воздух возле их голов.

— Часпид, Крайт! Отстранены на весь семестр! К лошадям — ни шагу! И чтобы в конюшне вас не видел! — взбеленился мэтр. — Эрентор, первое правило работы с лошадьми?

— Никогда не подходить сзади.

— Правильно! А вы, раз до сих пор не уяснили его, вон отсюда!

— Но у нас уже есть свои лошади! — попытался возмутиться рыжий.

— Уже нет! — отрезал разъяренный профессор. — Таким оболтусам даже близко подходить к лошадям нельзя. Ректор будет уведомлен о случившемся. И поверьте, этот факт отразиться, как на вашем будущем распределении на практику, так и на выборе места для ассимиляции в человеческое общество. А теперь, вон отсюда!

Бенаса тем временем горделиво выгнула шею, задрала крючком длинный хвост и пробежалась легким галопом вдоль деревянного ограждения. Адепты ойкнули и отскочили подальше от загороды.

— А разве Вы не накажете лошадь? — взвизгнула одна из адепток, что язвила по поводу моего отсутствия на занятиях.

В метрах трех от заграждения девица почувствовала себя в безопасности. А я вспомнила эту занозу. Она часто маячила рядом с Часпидом и, видимо, поэтому возомнила, что имеет какие-то преференции перед остальными. Но стоило ей пересечься взглядом с мэтром, как она побледнела и отшатнулась. А его взгляд обещал ей все муки несданной сессии — Роковид Белчер обожал лошадей.

Вслед за мэтром, Бенаса одарила адептов злым взглядом черных глаз, запечатлевая в памяти недругов, а конкретнее, почти весь курс. Она продолжила проходку вдоль деревянных лаг, но возле Тиноба остановилась. Втянула в себя воздух. Фыркнула, словно решив для себя что-то, и деловито вернулась ко мне. Ткнулась мордой в плечо, требуя ласку. Встала рядом и снова одарила присутствующих недобрым взглядом. Все впечатлились без слов. Больше никто не возмущался и не ерничал.

— Хорошо, — мэтр был солидарен с Бенасой. — Сейчас те, кто имеет допуск, идут за своими лошадьми. Выводите их в большой загон для паркура. Разогрев — три круга, дальше встаете у самого низкого барьера. Лошади их знают, но с вами в связке еще не работали. Считайте, вместе будете изучать все азы прыжков. Адептка Лоза, можете тоже приступить к практическим занятиям. А вы, — он обратился к аринарцам, — позаботьтесь о своей подруге. Отведите ее к мэтру Эскулу. Вперед, время не резиновое.

Адепты потянулись в сторону конюшни. Ящеры — в другую сторону. Мэтр морщился и качал головой.

— Чаргородская, Эрентор, останьтесь, — окрикнул он нас.

Я вцепилась в повод и глянула на друга. Тиноб стоял расслабленно, словно ему все было параллельно.

— Сегодня поведем табун купаться. Мне нужны помощники. Кроме вас двоих больше, как оказалось, положиться не на кого.

— Ребята из группы госпожи Арнель могут помочь, — брякнула, не подумав.

— Могут, — на меня внимательно посмотрели серо-зеленые глаза, а у Тиноба щека дернулась. — Но они у меня не на том месте доверия, чтобы я взял их в помощники. А вот откуда Вы, адептка, знаете, что они могут, вопрос. Не поделитесь?

— Да нечем делиться, мэтр. В тот первый раз, когда Вы нас от Эрмиса прикрыли, они и рассказали, к слову, что с лошадьми с детства общаются. У адепта Нияза так, вообще, семья — конезаводчики.

— Ясно, — мэтр ответил так, словно подпругу отпустил. — Можете идти на поле для паркура. Разомнитесь хорошенько, пока никого нет. Все равно остальные еще с полчаса с упряжью справляться будут. — И он направился в конюшню.

— Ты меня каждый раз удивляешь все больше и больше, — высказался Тиноб, как только профессор отошел на значительное расстояние.

— Чем это?

— Вроде недолго нас не было, а ты везде встрять успела и обзнакомиться. И даже… — он стиснул зубы. — Интересная у тебя лошадь…

Его слова резанули по живому. Обидно стало. Очень.

— Я не встревала, — вскинула голову и направила лошадь к беговым дорожкам.

«… успела стать потерянной для меня», — услышала край мысли. Удивилась, но виду не подала. Мы друзья, как и раньше. Я так точно. А то, что он странно себя ведет… так я здесь причем? У меня своих проблем хватает. ВСТРЕВАТЬ в чужие — не хочу!

Эристел сидел в своём кабинете и нервно тарабанил по столу пальцами. Пара у первокурсников погрузила его в неприятные мысли. Его беспокоила явная дружеская и ментальная связь между Зирой и адептами Эрентором и Ниязом.

К Тинобу ректор испытывал не только природную ревность — ревность к его молодости, свободе, близости к Зире, но и уважение к чести и благородству юноши. Второй вариант напрягал больше всего. Он ничего не знал о Хенсае Ниязе, кроме, разумеется, официальных данных в анкете. Кто этот парень? Чем дышит? Почему выбор Ногарда выпал на него? Что ему нужно от его, Эристела, невесты?

Вопросов масса, а подозрений еще больше. Собранная Браминой информация самой информации давала мало. Единственно, что бросалось в глаза, это странное дружеское расположение ящеров к адепткам Чаргородской и Лозе. Почти всех ящеров, если не считать неуравновешенной девицы.

Все эти «отношения» будоражили кровь. Они были непонятны и крайне подозрительны. А еще эта явная привязанность Зиры к парням, их откровенная заинтересованность в ней. То, что он обещал невесте полную свободу выбора, еще не говорило о том, что он будет молча терпеть подобные проявления и поползновения на его… Он не будет молча терпеть их попытки к ней приблизится!! Мужчина глубоко вдохнул и выдохнул — как же тяжело быть правильным, когда любишь.

Но сейчас ректор ждал неминуемых гостей. Вести по академии разносились быстро, так что…

— Господин ректор занят! — голос Узвема Нямека перешел на верхние октавы.

Дверь открылась от удара и с треском грохнулась о стену. На пороге стоял декан боёвки. Он сверлил ректора злыми глазами, потирая ушибленный кулак; не задавал ни единого вопроса, но ждал ответа однозначно. Это читалось в глазах, позе и буре эмоций, что рвались наружу с грубого мужского тела.