— Носбир? — догадался Эристел.

— Как давно всё это было… Я начала занятия с девочкой.

— Думаешь, время пришло?

— Думаю, да. Может, как раз ваш случай откроет ей глаза. Кто не хочет слышать, должен прочувствовать.

Мужчина тяжело вздохнул. У него много чего было сказать той, кто не хотел слушать. А вот чувствовал он очень многое. Ему было интересно, что чувствует его половинка. Интересно и… страшно, наверное, впервые в жизни. Перед этой неизвестностью меркли все переживания.

— Новели, думаешь, она даст мне второй шанс?

— Не знаю, Эристел, — старушка и себе покосилась на площадь со стелой. — Зира — не Милисент, в ней кровь дракона, обиженной женщины и просто человека. Она — загадка для всех. Это к ней и притягивает.

— Загадка… А мне что делать?

— Надеяться. Даже, если ничего не сложится… ведь наши боги не осветили ваши отношения… ты всегда сможешь… — она не смогла договорить, слишком многое смысла было в этом «если».

— Мы провели ритуал полного слияния, Новели. Остался один небольшой нюанс, и перед лицом наших богов я уже назвал бы свою невесту женой. И никаких «если». Я принадлежу Зире навечно. И только ей.

— «Навечно» — подразумевает другой ритуал. Ты…

Мужчина пристально посмотрел на старинную подругу и грустно улыбнулся.

— Ты… Нет… Не может быть! Ты пошел на это?!

Нагиня отказывалась верить. Эристел Наг теперь полностью зависел от решения девчонки. Вряд ли она осознала всю глубину его поступка. Теперь только от неё зависело будут ли они счастливы, или горе обнимет их обоих. У Эристела шанса что-то изменить попросту не осталось. Один укус — и вся жизнь на кону. На такое даже на Мерцающей Звезде не все соглашались.

— Зачем? Об этом ритуале здесь никто не знал. Она ведь точно не оценит твой поступок.

— Я хотел быть чистым перед своей невестой. Во всем. Принадлежать ей без остатка. Доверие, помноженное на любовь — в этом суть ритуала.

— И чего ты добился? Зира слишком молода и импульсивна, чтобы оценить, чем ты пожертвовал. Ты ж без неё теперь ходячий труп.

— Это мой выбор. Я не жалею, что подарил ей свою жизнь. Жалею лишь о том, что ей сейчас больно. Я пытался всё рассказать — она не слушала. Ей рассказали, и она снова не хочет меня выслушать. Моя вина перед ней лишь косвенная. Ты мне веришь, Новели?

— Верю. Я всегда тебе верю, Эристел. Ты честен даже в мелочах. Ситуация повторилась, значит, это что-то означает. Но вряд ли мы сможем её разгадать. Скорее всего, это задача для самой адептки. Ей и придется её решать.

Мы не виделись с Эрилией несколько дней. Милисент отмалчивалась. Я тоже. Но сегодня меня ожидали две новости. Первое что я заметила, открыв дверь, это белый лист бумаги на кровати зеленушки. «Ушла в спячку. Не ищи», — сообщало послание. Повертела бумажку в руках, абы чего не пропустить. Всё чисто. Ни одной приписки с другой стороны. Пришла к мысли, что да, искала бы. Милисент такая… Не Эрилия, в общем, хоть и пыжится. Но знает меня куда лучше, чем я сама. Так что предупреждение своевременное. Беспокоило только одно, что она где-то там на опавшей листве. Сама. Но поразмыслив, пришла к выводу, что вряд ли она там одна, иначе выбрала бы кровать. Всё-таки кровать куда удобнее прелой листвы и коры деревьев.

Тихий вздох вырвал из раздумий. Эрилия спала на своей кровати, измученная и настороженная. В душе пробился маленький фонарик радости. Я бросилась к кровати подруги. Присела рядом.

— Эрилия, — прошептала я, разглядывая подругу. Но Мамба даже не пошевелилась. Она крепко спала. В отличии от зеленушки Ч.М. для спячки выбрала свою кровать. Во вьющихся волосах запуталась сухая травинка. Я осторожно потянулась за ней. — Прости меня, пожалуйста. Не хотела делать тебе больно. Но ты настаивала. Видение проявилось настолько быстро и четко, что я растерялась. И он не сказал бы. А ты должна была знать. Наверное, нужно было сказать как-то по-другому, но для меня самой это оказалось шоком. Извини, что так сумбурно объясняю. Это хорошо, что ты спишь, иначе у меня духа не хватило бы снова говорить об этом. Я ведь знаю, как ты его любишь. Прости.

Мамба снова вздохнула, но не проснулась. Так даже лучше. Сказать ей в лицо все то, что у меня на душе, было бы сложно — боль бьёт наотмашь, не хуже кулака. А глаза убивают еще быстрее. Мой личный гнев стал понемногу отступать, ощущения размылись. Все стало таким неопределенным — ни богу свечка, ни чёрту кочерга.

За окном послышался шорох. Неужели Мимиктус решил посетить меня после моего демонстративного игнора всех и вся? Развернулась высказаться по данному поводу и замерла. В окно заглядывала светло-песчаная змеиная голова с голубыми глазами. Вертикальный зрачок резко сузился, взгляд змея стал злым.

— Линер??

Руку пронзила ужасная боль. Черная Мамба продолжала спать, вот только её длинные, как кинжалы, зубы утопали в моей руке по самые дёсна. Зубы прокололи кожу и пошли вдоль мышц, а потому поместились во всю длину, иначе прокололи бы ее, как кусок мяса для шашлыка. Бр-р…

На постели лежала уже змея, свернувшаяся в кольца, в которую в один миг трансформировалась подруга. И странное дело, всадив в меня своё оружие, она продолжала спать, свободно болтаясь, вдоль моей распухающей руки. Дикое предположение, что Эрилия все слышит даже во сне, посетило в одночасье и хлынуло по спине мурашками.

Осторожно высвободила змеиные зубы из руки. Аккуратно уложила голову мамбы на подушку. Эрилия даже в глубоком сонном параличе оборонялась. На один бросок её точно хватило. Неужели это была её запоздалая реакция на мои слова? Или на Линера?

Думать стало невыносимо. В голове разгорался пожар. Всё тело задеревенело. В глазах потемнело. Я провалилась в чёрное нечто. Было больно. Дышать — сложно.

Кто-то в параллельной жизни нес меня на руках, что-то говорил. А я плыла по волнам, мягким и тёплым. Они походили на те, среди которых я впервые увидела Офелию. А вот и она. Почему-то перепуганная. Что это с ней? Мне уже хорошо и ничего не беспокоит. Снова шёпот. Кто-то зовёт. Почему такой голос? Он беспокоит меня. Но я не хочу просыпаться. Мне слишком спокойно и хорошо. Зачем меня беспокоить?

Мне… щекотно. Губы. Кто-то едва касается их. Теперь хочется почесать, но руки не слушаются. А вот здесь — больно… Моя бедная рука, она снова начинает болеть. Словно гиря, тянет куда-то вниз. Сухие губы впиваются в неё, не хуже зубов. Они горячие… Они словно выпекают. Но что-то меняется. Мне снова становиться легче. Рука больше не болит. Она едва ощущается. Усталость давит. Я хочу спать…

****

— Эристел, я всё-таки настаиваю, чтобы адептку перенесли в лекарское крыло.

— Она останется здесь. Это не обсуждается!

— Но я не могу оставаться у тебя постоянно. У меня и другие дела есть. Там я вполне смогу успевать всё.

— У тебя нет более приоритетных задач, чем её жизнь!

Колавер Эскул с ужасом смотрел в мрачные, черные глаза ректора. Эристел сдерживал свой дар некроманта всегда, но сейчас… Ветви винограда стремительно разрастались по его телу и уже ползли по полу. Мэтру Эскулу стало жутко. Он осторожно отступил в сторону от ближайшей лозы. Даже ему, хорошо знающему ректора, такой Эристел Наг был незнаком.

— Я всё понимаю, Эристел, — нашел в себе силы возразить мужчина, — но у неё летаргический сон. Мне жаль. Но я не дам ей и шанса.

— Я удалил яд сразу.

— Это яд мамбы, Эристел. Мамбы! Даже краткосрочное его нахождение в теле жертвы, приводит к необратимым последствиям, тем более, что один из зубов задел вену. Адептка обречена.

— Нет.

— Что «нет», Эристел?

— Она не умрет.

— Я бы хотел тебе дать эту надежду, друг, но она наполовину человек. А это приговор.

— В ней кровь дракона, Колавер. Да, ты не ослышался. Зира — потомок Офелии и Драгона. Ребёнок Офелии был не от Шантера. И это правда. Об этом знали немногие. Теперь знаешь и ты.

— Киноварь… Возможно. Тогда у девочки есть шанс, — мужчина задумчиво смотрел на бледную адептку, возлежащую на большой ректорской кровати, куда её с огромными предосторожностями перенёс Эристел. — М-да. Подозреваю, что ты так и молчал бы, если бы не эта случайность. Нет, я всё понимаю. Опасность. Сохранение тайны. А сейчас даже больше, чем раньше. Но, всё равно обидно. И небезопасно для жизни.