Дама вдруг улыбнулась:

— Принцесса, чистая кровь, ты никогда не думала, почему ты здесь?

— Так это ты виновница произошедшего? — Офелия гневно замерцала.

— Нет, что ты. Я лишь исправила твою ошибку, неблагодарная. Ты шла в Бездну, наплевав на тех, кто шел за тобой следом.

— Я смогла бы все исправить.

— Ты шла в Бездну! И ты ничего не могла исправить. Ибо поставила свое эго превыше всего. Ты даже не смогла снизойти, переступить через свою гордыню, чтобы хоть одним глазком заглянуть в душу любящего тебя мужчину. Дать ему оправдаться. Ты поверила своим глазам, но не душе. Но я открою истину для твоих уже мертвых глаз, храмовница, твои беды из-за слепой веры богу, возжелавшего тебя. Но ты и этого не поняла. И кто ты после этого, читающая души?

— Ты лжешь! Как смеешь, ты, недостойная, клеветать на чистое сердце бога?

— Офелия, уймись! Ты, как никто другой, знаешь, я никогда не лгу. Могу промолчать. Могу отойти в сторону. Но не лгу. Эта черта мне не присуща, — леди театрально подправила волнистый локон.

— Не лжешь? Тогда что это? — в красивое лицо полетел скомканный голубой шарф.

— Ах это… — леди задумчиво улыбнулась.

— Значит, признаешь, что соврала её? — пра-пра указала на меня.

В моём диком сне два женских духа выясняли отношения, а я впитывала в себя каждое слово, пропускала через себя и пыталась понять, что я чувствую. Бледная, полупрозрачная Офелия полыхала ярким белым светом. Она гневалась. В противовес ей другая, леди из парка, выглядела вполне живой, яркой и очень красивой. Каждое оскорбление, прилетевшее от Офелии, делало её на уровень краше, словно пра-пра метала в неё не молнии ярости, а одаривала божественными чарами. Леди насмешливо кривила губы, уже не срываясь на эмоции, и только одним этим ятрила мою незажившую рану больше, чем все сказанные ею слова.

— Говорят змеи глухи от природы. Но я полагаю, это у них от вас, нагов. Я не врала. И она, — леди мило мне улыбнулась, — видела кое-что, что и ты в своё время. Примерно.

— Ты лжешь. Эристел — чистейшая душа. Он не способен на обман того, кто ему дорог.

— Драгон тоже тебя беззаветно любил. И какой результат? Все верят своим глазам.

— Ты… подставила их?

— О! Какой полет эмоций. К Драгону я отношения не имею, Офелия, о чем тебе и говорила недавно. А Эристел… Он единственный, ради кого я позволила выжить вам всем. Тогда. И сейчас. Ради тебя, храмовница, я и пальцем бы не повела. Мне нет дела до жителей Мерцающей Звезды. Но он… Такой мужчина достоин стоять рядом со мной. И только со мной. И уж поверь, деточка, я своего шанса не упущу, — это дама пообещала мне.

От подобных откровений я окаменела. Мало того, что эти двое устроили перепалку в моем сне, куда я никого не приглашала, так меня и унижают при каждом слове. Но я продолжала слушать, задвинув обиду на потом.

— Да ты его едва не угробила в своем мире!

— Это, конечно, прокол. Но винить себя в этом я не могу. Это она виновата, — леди указала на меня, выразительно скривившись.

На ее языке вертелись еще слова. Это я чувствовала даже через тупую головную боль. Но она тщательно их сдерживала. Не дождавшись от меня реакции, вернулась к более благодарному собеседнику.

— И все-таки я успела перекинуть его в этот мир в последний момент. Так что… я сделала все, что было в моих силах.

— Ты должна была…

— Не говори мне о долге, принцесса Священных. Меня изгнали в никуда из-за клеветы твоего любимого бога. Так что я никому ничего не должна. Мир велик. И мои услуги оказались затребованными везде, где есть живые существа. Так что все «долги» пусть катятся в Бездну, как и твой мир, Офелия. Кстати, он уже давно по пути туда. После твоего, храмовница, ухода. Так что, кто кому должен, еще вопрос. А раз ты здесь останешься навечно… — леди закатила глаза от удовольствия. — Мечта, а не месть.

— Раз тебе так противны воспоминания о нашем мире, почему ты до сих пор здесь, в пределах сна одной из истинных нагинь?

— Воистину, глухота змей не пробиваема, — и приблизившись к Офелии, дама зашипела её в лицо не хуже змеи. — Спасти того единственного, кого стоит спасти.

— Ты ведешь охоту на Эристела? Нет! Этого не может быть! У тебя, такой несравненной, было столько времени его завоевать, а ты сюда за ним сунулась? — поистине смех Офелии мог закатать в глубины позора кого угодно. — У тебя ничего не выйдет. Я четко видела предначертанное.

— Да что ты видела? — взбесилась собеседница. — Предсмертный бред роженицы в горячке! — Зло выплюнула она.

— Мои предсказания всегда точны.

— Посмотрим. Пусть Эристел и увлекся этой пигалицей, но это ненадолго. Зато его страсть дала возможность пробить его же сдержанность. Подвести к нужной ситуации. А дальше…

А дальше был выразительный взгляд в мою сторону, от которого мои внутренности задрожали, а ноги подкосились. Но я устояла.

— Я не отступлю от своего, — дама вколачивала слова, как гвозди. — Я спасла его дважды. В-третье, я заберу своё, уже не спрашивая ни у кого согласия. Его место рядом со мной.

— Ты подставила его! — Офелия окатила гостью презрительным взглядом.

— А ты докажи, — от слов повеяло ледяным холодом. — Вон твое родовое недоразумение вполне уверовало. — Дама потянулась ко мне.

— Не тронь! — над моей головой развернулся защитный капюшон белой кобры.

— Да зачем она мне, когда я могу чуть-чуть подправить рисунок на полотне ее жизни, когда нужно. И когда мне нужно. А первые ход уже сделан.

— Она справится!

— Не справиться. Яблоко от яблони недалеко падает. Она такая же, как ты, принцесса Священных. И это значит, что ваше племя навечно останется на Земле, я же получу своё.

Хлопок, оглушительно резкий, как выстрел в голову, и дама исчезла.

— Кто она? — мой хрип сквозь зубы.

— Это — Судьба. Незаконнорожденная богиня с Мерцающей Звезды.

— То, что она говорила…

Офелия замерла. Затем упрямо вздернула подбородок, решительно сообщила:

— В основном, вздор, которому цена — медяк. Но кое-что было важное. Даже, если я оступилась, девке, выкинутой из пантеона богов, не стоит переходить мне путь. Я найду способ вернуться. И ты совершишь предназначенное.

И Офелия исчезла, быстро и без предупреждения, оставив меня в тревожной реальности.

Дни тянулись, как жвачка. Каждый день я умудрялась отталкивать всё дальше своих друзей. В этом плане лекция мэтра Субунулатус «О личных границах» стала для меня знаковой и моей личной бронёй. Свои границы я держала жестко. Без малейшего исключения. Спряталась за ними, как в коконе. Свои больше не трогали, а чужие, как ни странно, даже не приближались.

Но огромный «минус» всё же был — стычка Офелии с Судьбой из головы не выходила. Их двойственные намёки раздражали. Время от времени они вспыхивали сигнальными огнями в моей подкорке. Я мысленно прокручивала разговор снова и снова, но боль от ситуации с логикой дружить отказывалась. И своим глазам я доверяла.

Родственница снова не объявлялась, очевидно, решая свои вновь обозначившиеся проблемы. Я в очередной раз была предоставлена сама себе. Головная боль никуда не делась, но, наверное, я как-то адаптировалась под неё и всё меньше обращала внимания на данное обстоятельство. У меня появились первые успехи в виде различения отрывков чужих, мимолетных мыслей. Кто-то думал громко, кто-то тихо, а кто-то, как и в жизни, скороговоркой. Раньше я слышала лишь тех, кто был на «одной волне» со мной. Теперь, проходя мимо, я могла уловить «мучения» кого-либо из однокурсниц по поводу плохо уложенной прически, сломанной ручке или размышления парней… Ну, это уже не важно.

Все чаще адепты появлялись сонными и едва не засыпали на лекциях. Период спячки приближался. Но меня эта тема обходила мимо. Как назло, я была бодрее всех бодрых. Так что все своё свободное время проводила в библиотеке. Одна. Но сегодня меня перехватили.