— Э-э… Мне бы в академию.

— Мне тоже. Но, знаешь ли, любимая, в таком виде и флёре ферромонов нельзя появляться на глаза других нагов и змей. Меня подхватили на руки и утащили в душ, где мыли, драили, оттирали, а потом со вздохом выдворили в комнату одеваться.

Оставшись в комнате одна, я собралась быстро и все думала о двух вещах: ритуале и чего я так от ректорского душа отнекивалась? Последний оказался очень удобным. И приятным. А вот ритуал…

Ректор появился минут через десять. От него веяло свежестью ледяного океана. Он скептически осмотрел меня и покачал головой. Щелкнул пальцами в мою сторону:

— Теперь, более-менее.

— Эм-м…

— Когда двое становятся парой, тем более истинной, их запахи впитываются в друг друга. В аурах остаются отметины. Это видно.

— А как же «не светиться»?

— Ну я же не слабый маг. Кое- что могу. Но знаешь, самочки не умеют держать все в секрете.

Я зашипела и ударила нахала в грудь:

— Самочки?

А Эристел усмехнулся и прижал мою ладонь к щеке:

— Вы очень эмоциональны. Вам трудно скрыть то, что внутри вас искриться.

Это да! Радость во мне так и фонтанировала. И даже на «самочек» уже не хотелось сердиться. По факту, таки да, самочки.

— А что же делать?

— Ничего. Все тайны когда-то становятся достоянием толпы. Мы только оттягивает время всеобщего знания. Но это к лучшему. Ты успеешь адаптироваться к изменениям. Но, подозреваю, что мне с этого дня станет еще тяжелее, чем пока я только грезил тобою, звездочка.

— Почему?

— Сейчас ты подобна редкому горному цветку для жаждущих нектара пчел. Если перейти на язык нагов… Это человеческие самцы слепы, но не змеиные, Зира. Парни академии с сегодняшнего дня станут проявлять к тебе… повышенный интерес. Многие поначалу, даже не поймут, что происходит, то опытные сразу определят в тебе… — Эристел столкнулся с моим хмурым взглядом, — расцветший цветок.

— Опыленный одним ушлым пчёлом? — закончила я мысль.

Эристел довольно улыбнулся.

— Ты вкусно пахнешь, звездочка.

— Вот и взял бы мыло менее душистое.

— Не поможет.

Эристел оказался прав. День проходил дергано. Учеба в голову не шла. А вот парни нервничали и блуждали взглядом по аудитории, не в силах определить, что их так ушатывает. Впитанные знания веков давали сбой.

Тиноб терпеливо высидел часть пары, но на перемене пересел на край ряда. Он каким-то образом определил, что так влияет на общий настрой адептов и на него самого. Даже манипуляции ректора не сбили его с правильного вектора. Он сломал несколько ручек, но вида в мою сторону не подал.

Аделин удостоила меня ехидным взглядом. Такое поведение парня, если и удивило ее, то душу согрело точно. От адепта Нияза я удостоилась хмурого взгляда и только. Остальные аринарцы приветствовали незаметно, кто на что горазд. Один Арес в эмоциях не стеснялся — хмыкнул, демонстративно оценил «аудиторию» и показательно закатил глаза, отчего получил под ребра от адепта Неша.

Вот и хорошо. Не хватало, чтобы и на них мои ферромоны распространялись. Пусть хоть кто-то с головой дружить будет. А то, что они по этому поводу думают, — их дело. И так сидишь здесь, как голая на стадионе.

— Вижу у тебя все хорошо, — потери, одна за одной, сильно изменили зеленушку. Бледная, с усталым взглядом, подруга пыталась улыбнуться. Я благодарно кивнула в ответ.

Милисент усердно записывала в тетрадь очередную схему, выведенную на обширной доске рукой госпожи Ноэль Ристэ. Страх перед преподавателем — черницом, за время моего отсутствия, у студентов несколько поутих, что не говорило в пользу их интуиции. Форс-мажоров не было, и первокурсники расслабились. Но если они думали, что невнимательность им сойдет с рук, то сильно ошибались.

Особо «невнимательных» к лекции наградили отработкой в лабораториях анатомии и физиологии. Других, менее зарвавшихся, — развернутыми описаниями вопросов повышенной сложности. Настроение адептов ушло в полный минус.

Когда занятие закончилось и почти все недовольные вывалились плотной толпой из аудитории, мэтр окликнула меня:

— Зира, я жду тебя после занятий в своем кабинете, — и ушла, мерно отстукивая каблучками по полу аудитории.

— Эм-м…

— Я не знаю, — ответила зеленушке.

Сегодня мы трудились над конспектами в поте лица — обе пропустили достаточно, хоть и готовились по домашним заданиям. Но присутствия на лекциях никто официально не отменял, хотя неофициально… Ну, схожу, послушаю. Только почему только я?

— Я под дверью постою, — успокоила подруга и сочувственно пожала пальцы.

— Наверное, госпожа мэтр очень недовольна тобой, Чаргородская, — предположила Аделин, подслушавшая разговор. — Придется тебе за пропущенный материал своей чешуей ответить. Госпожа профессор для наглядности по чешуйке отколупывать будет за каждый неверный ответ — вот прямо вижу. — Девица восторженно распахнула глаза. — Потому и в кабинет позвала, чтобы другим адептам аппетит не портить перед обедом. Не все же наказаниям мимо тебя проходить. А то совсем совесть потеряла.

— Заткнись, — мило посоветовал Арес.

Ящерка недовольно замолчала, зыркнув из-под челки и, захватив с собой жениха, выплыла из аудитории.

Я завороженно проследила за легендарными восьмерками в природном исполнении. У меня так не получится, как не старайся.

— Как дела? — зеленый хаер качнулся в след за хозяином.

— Хорошо.

— Вижу, — он ухмыльнулся уголком рта.

— Спите хорошо?

— Нормально, — ответила Милисент.

Я насторожилась:

— К чему вопрос, Арес?

— Да так… Осторожность никогда не мешает. И никому. А жизнь спасает, — в мою руку перекочевал крохотный пакетик.

В пустой аудитории, не обращая ни на кого внимания, Тиноб все еще копался в своих вещах, то и дело возвращаясь к записям в тетради, и когда его рука перехватила мою, удивились все.

А теперь, очень внятно: что это? — он изъял бумажный конвертик из моих пальцев.

— Осторожней! Эквилис шкурой рисковал, доставляя его сюда, — медленно, через зубы, сцедил Арес.

Эквилис? — удивилась Милисент.

— Да. Только ему сейчас позволено покидать территорию академии. Причину сама знаешь.

— Что-то я среди вас его не вижу? Раз такая предосторожность, почему сам, лично, не передал? — Тиноб попробовал ощупать содержимое пакета, елозя по нем пальцами. — Все эти тайны мне не нравятся.

— А тебе то, что? Отдай девушке пакет! — надавил Арес.

— Отдай, если желаешь Зире добра, — Хенсай прекратил изображать статую.

— Добра? — друг очень нехорошо прищурился. — Да что ты знаешь об этом? И почему так фамильярно, чешуйчатый?

Аринарцы вскинулись и подскочили к Хенсаю, встали рядом. Тиноб не сдвинулся с места.

— От такого слышим, — подал голос Томас.

— Да побольше, чем ты, знаю! — Хенсай спокойно отреагировал на провокацию Тиноба. — Остальное, не твое дело, лента безногая.

Все это было так неправильно, что я рискнула вклиниться между парнями в прямом смысле слова.

— Стоп!

— Да неужели? — Тиноб даже не заметил моего телодвижения. — Я ее охраняю с первого дня! Я ее друг, хвостоотбрасыватель кривоногий!

С этим бы я поспорила. Ноги у адепта были соразмерны и органичны фигуре. Симпатичные такие. И Милисент со мной была согласна.

— Друг? — в разговор вмешался Язур Неш. Обычно он отмалчивался, но сейчас тоже был на взводе. Тихая ярость плескалась в его глазах.

— Стоп! — я снова подала голос, сдерживая натиск «петухов» с двух сторон.

— Ну, да, друг, — подлил масла в огонь сатанинский геккон. — С края ряда — все друзья.

— Я ей больше, чем друг!

Тиноб озверел, и я поняла, что еще немного, и здесь будет кровавое побоище. Надо было поговорить с приятелем обо всем, что происходило за время его отсутствия, раньше, конкретно так поговорить, пока он меня по домашкам подтягивал во время дежурства в палате ректора. Да все не с руки было, вот теперь и расхлебываю.