Ребята из нашей странной компании кое-что разузнали. Это оказалось несложно, так как над «бедным мальчиком» взяла опеку сама Аринар Арнель. А вот Тораш Ишар сидел под замком до прибытия мэтра Нага. До него дроу-нагине дела не было. И теперь его судьба была полностью в руках ректора. Стать причиной потери потомства, тем более у истинной пары — непростительный проступок, преступление в глазах нагов. Самое легкое наказание за это — изгнание из Академии с запечатыванием сил, что равносильно медленной смерти. Поэтому решать судьбу адепта скинули на Эристела. На снисхождение никто не рассчитывал. Это знали все. Но брать на себя ответственность никто не спешил.

Но Эрмису Милану удалось выйти из-под прямого удара. Даже мои слова не помогли поставить «точку» в разбирательстве. Тораш взял всю вину на себя, а дроу-нагиня — Эрмиса под свое крыло. С тех самых пор адепт Милан на глаза не попадался. Я понемногу успокаивалась и пыталась вернуть Милисент в прежнюю нашу жизнь. Язур однажды оговорился, что третий курс приступил к усиленным занятиям и поэтому нас оставили в покое. Чего еще желать?

Пробираясь к выходу с галёрки и проходя мимо места, где всегда сидел Милан, почувствовала легкое удовлетворение. На секунду даже паника меня отпустила, и я понадеялась…

Нет, она никуда не делась и уходить не собиралась. Меня снова замутило.

— Соберитесь, адептка, — тихо прошептал мэтр, а для остальных присутствующих, сидящих в полуразвороте и следящих за происходящим добавил, — внимательно смотрим и запоминаем. Итак, если вы почувствовали, что вас охватывает непереборная паника, делаем следующие манипуляции: левой рукой зажимаем правую ноздрю и глубоко дышим левой. Раз тридцать. Потом, меняем руку и ноздрю. И так до тех пор, пока паника не отпустит вас. Все понятно? Адептка Чаргородская, прошу всем продемонстрировать, как это выглядит.

Я подняла левую руку и прижала ее к противоположной стороне носа. Глубоко вдохнула. Еще. Моё состояние стало выравниваться. С удивлением отметила, что чувствую себя лучше. Терзания мои никуда не делись, но они притупились. Отошли на второй план. Спазмы больше не перехватывали дыхание. В голове прояснилось. Мэтр смотрел на меня с упреком, но молчал.

За окном аудитории послышался шум. Оставив меня одну внимать его немым упрекам, мэтр одним смазанным движением сместился в сторону окна, немало удивив всех адептов скоростью передвижения. Никогда прежде Колавер Эскул не применял мгновенного перемещения. Профессор, вообще, слыл эталоном неспешности, основательности и адекватности.

— Занятие окончено, — бросил он в аудиторию и поспешил на выход. — Не забудьте отработать упражнение до автоматизма. Пригодится.

Недоумение в «массах» длилось недолго. Особенно скорые адепты уже оккупировали подоконники и всматривались в происходящее на академической площади возле стелы.

Мое недавно уравновешенное состояние стало резко меняться, уверенно скатываясь в негативное. Ноги подкашивались. Во мне рождалось не беспокойство — крик. Он затапливал все клетки тела и выкручивал все мое существо. Страх. Тотальный страх бился в голове.

— Дыши! — змейка из серебристой паутины продиралась сквозь мои окаменевшие мысли. Над моей головой развернулись тонкие ментальные сети. Они успокаивали. Тушили болезненные вспышки и… снова успокаивали.

Неожиданный спасательный плот в моем личном эмоциональном аду. Уронила взгляд на первые ряды аудитории. Адепт Нияз сидел на привычном месте, полностью расслабленно. И смотрел в сторону — змеиный ажиотаж его не интересовал. Никому и в голову не придет, ЧТО он сейчас вытворяет. Но я определенно знала, именно его усилиями я еще не уплыла в далёкое беспамятство. Рассердиться за вторжение в мой ментал? Не ко времени. Еще успеется. Главное, я еще держалась на своих ногах, а не знакомилась с гранями глубокого обморока.

— Там… наши вернулись…

В аудитории стало сразу тихо. Но ненадолго. Звуки срывающихся с мест адептов слились в грохот горной реки, вынося нас с Милисент на гребне человеческого потока. Я выплыла последней, чуть впереди Милисент. Она нервно оглядывалась на меня, намекая на смену скорости. А я не могла. Просто не могла. Ноги вдруг стали ватными и цеплялись за каждую песчинку. Голова закружилась.

Еще одна теплая сребристая сеточка раскинулась возле меня и крепко окутала, словно шалью. Хенсай не давал мне упасть. Неясными мазками легли в мыслях настороженные взгляды листохвоста. Остальные ребята-ящеры собрались возле старосты и ждали его распоряжений. Но он молчал, словно задумался над чем-то своим. Только Аделин сидела абсолютно спокойно. Наклонив голову на бок, она безмятежно разглядывала свои ногти — идеально острые на концах. Она никуда не торопилась. Ей и в пустой аудитории сиделось неплохо.

Площадь была забита адептами. Я, как старая кляча, тащилась туда, куда бежали все. Так странно было наблюдать за этим изменением после почти недельного пустынного времени. Наследница читающих душ пряталась, как заяц, за первой попавшейся кочкой, дабы прийти на площадь в числе последних. Передо мной стояла стена из спин однокурсников. Все молчали. И это никак не подбадривало. Я встала на носочки, выискивая глазами вырвавшуюся вперед Милисент, ее неугомонную зеленую шевелюру — ничего не видно. Пришлось едва ли не просачиваться между плотным рядом парней — они раздраженно фыркали, но кто-то подвинулся, пропуская меня вперед.

Возле Сенти стояла сильно загоревшая девушка со знакомой фигурой и крупными волнами волос. И одежда… Такой у Эрилии не было… Изящную фигуру плотно утягивали змеиные шкуры всех мастей. На плечах и бедрах они заканчивались оскаленными мертвыми пастями. Мимо девчонок проплыли еще три знакомые шевелюры, но я лишь мельком отметила этот факт в своем сознании — все мое внимание было приковано к подругам.

Плечи Милисент застыли острыми углами. Она словно перестала дышать. Ч.М. что-то ей говорила, а потом просто что-то проделала над зеленушкой. Я застыла: Эрилия помогала дышать Сенти по методу мэтра Колавера.

Мой ночной кошмар набирал реальных образов. Хотелось бросится к подругам, но я медлила… «Спасительный плот» из успокаивающей пси-паутины остался далеко за спиной. Адепты-ящеры воздержались от массового мероприятия, действуя по принципу «не буди лихо — козлом отпущения не станешь». Я осталась без поддержки.

Народа на площадь прибывало все больше — встревоженные преподаватели и посуровевшие третьекурсники. Они слаженно оттесняли первокурсников на окраину периметра, перекрывая широкими спинами обзор того, что происходило в центре.

На горизонте показался злой декан боевиков. Он словом и делом расчищал путь перед собой, рычал на нерадиво сунувшихся вперед адептов, не выбирая выражений и все шел, шел, как танк, впереди группки знакомых адептов. В их руках плавно покачивались длинные, прозрачные сосуды. В них кто-то был. Мой рост играл против меня. Я почти ничего не видела. Что же там происходит?

Выйдя на площадь со стелой, парни с конца процессии остановились. Остальные двинулись в сторону больницы. Ребята установили странный сосуд возле обнесенного цепью бассейна. Тиноб, Линер… Оксиуранус…

Брови плавно поползли вверх. Какого черта? Возле меня тихо вздохнули. Офелия?! Но спросить я ничего не успела. Моя пропавшая, практически прозрачная, пра-пра блекло мерцала. Раскинув капюшон, она шипела куда-то в сторону. Но, там никого не было, лишь флер прекрасного аромата вперемешку со знойным солнцем волнами достигли моего носа. Я схожу с ума?..

— Адептка, пойдемте со мной.

На плечо легла неожиданно тяжелая рука Гарэда Совела. Всегда бодрый и цинично-агрессивный декан боевого факультета выглядел изможденным зомби. Очень уставшим зомби. Разве что голос ему не изменил.

Беспокойно поискала взглядом Милисент, а встретилась взглядом с Эрилией. Она смотрела просто в мои глаза. А потом отвела взгляд. Внутри все сжалось. И замерло. Я еще пыталась увидеть подруг, но адепты, как назло, снова стояли сплошной стеной.