— Не жалко?

— Нас пожалей.

— Ты же хранительница.

— Думаешь, от этого я есть не хочу? — свист стрелы перестал заботить птаху о небесном нечто, так недавно привидевшемся ей. — Ты щипаешь. — Отдали мне распоряжение.

— Я могу приготовить, — откорректировала притязания Майи на моё участие в судьбе трофея. Ишь, раскомандовалась.

— Я и сама могу. Но щипать не люблю. Пока будешь щипать, я костёр сооружу.

Спорить не хотелось. А щипать птицу мне не привыкать, поэтому я молча пошла за дичью.

Устроились мы под сенью того же драконового дерева, мудро расценив, что если нас и будут искать, то по последней точке портала, а значит, нечего искать себе приключений на две пятые интуитивные точки.

— А чтоб тебя! — выдохнула Майя, едва вкусившая мясо.

— Что? Ну так здесь нет соли, — брякнула первое, что пришло в голову. — А печёное мясо вполне съедобное и без неё.

— Да причём здесь соль?! У нас гости на подходе.

Я вытянула шею, но ничего не увидела:

— Где?

— Там. Медоед. Или что-то похожее, — куда-то неопределённо вперёд махнула Майя.

— Что значит идёт? И что значит похожее? — мой голос дрогнул. Неужели на этом жизненном пространстве не нашлось тварюшки побезобиднее? Даже поесть не дали.

— А то и значит, что я чувствую зверя, но на таком расстоянии могу только примерно его охарактеризовать, а потому зверь может оказаться не совсем тем, чем показалось. Издержки человеческой сути. Кидай в рот, что сможешь прожевать по-быстрому и прячемся.

— А обед? Может ты вселишься в зверя и внушишь ему другое направление движения? Ты же можешь. Птицу жалко.

Майя ответила с лёгким раздражением:

— Сразу видно, что ты в нашем деле ничего не понимаешь. Только опытных хранитель в чужом месте рискнёт влиться в сознание крупного зверя без подстраховки. Сознание у животных бывает разное. Бывают исключительные вредины, с которыми долго и хлопотно приходится договариваться. И не факт, что получится. Медоеды одни из таких. Что внутри, что снаружи — толстокожие. А я только выпускной сдала. Не потяну, — призналась Майя.

— Ну хоть попробуй, — я с жалостью посмотрела на румяную тушку. Может это и не медоед.

— Даже пробовать не стану. Вижу уже. Он это. Самец. Крупный.

От этих слов мне стало не по себе. Что же так не везет, что сразу в медоеда вляпались? По коже прошел крупный озноб — память предков. Я потянулась за своими кинжалами, что так удачно мне подсунул Тиноб. Вот и пригодятся. Благодарность ему в квадрате.

— Не помогут, — остудила мой запал Майя, оценив арсенал из двух клинков. — У этих тварей шкуру даже львы не прокусывают, а у них зубы помощнее будут. Лезвие только скользнет по шкуре, как по резине, и отскочит, в лучшем случае. И ты тогда останешься полностью во власти зверя. Хочешь рискнуть?

— Н-нет, — страх предков побежал по венам. Иррациональный для меня, он давал рациональный совет моей нагине бежать со всех ног, то есть чешуек.

— Черт! Он учуял наш обед. Лезь быстро на дерево, — Майя принялась тушить редкие тлеющие угли.

— А птица? — организм не желал отдавать пропитание.

— Да чёрт с нею. Лезь быстрее, говорю. Другую добудем.

Я трансформировалась со скоростью, которой однозначно бы возгордилась профессор Гомели. Майя мигом протиснулась в моё сознание и заняла место второй пары глаз. На затылке. Стратегическое место, как к этому не относись. Так мы и рванули: я ползла, она корректировала движение и держала происходящее в поле зрения.

— Успели, — Майя призвала к себе лук и колчан, аккурат в тот же момент, когда зверь обнаружил нашу добычу. Внизу послышалось довольное урчание, а здесь, на кроне дерева, утробный вой моего живота. Напарница немного понаблюдала за происходящим внизу, потом сообщила:

— Хм-м, он почему-то предпочёл тебя приготовленной птице.

— Это потому, что для этих тварей, змеи — деликатес. Подожди, что ты сказала? — встрепенулась я. — Что значит предпочёл?

— Он лезет сюда. На дерево.

— Но медоеды не лазят по деревьям!

— А этот — вполне, — грустно констатировала Майя. — Странный мир. Похож на Саванну.

— Ч-что будем делать?

— Подожди, — Майя застыла, к чему-то прислушиваясь. — Я что-то слышу…

Трах! Бах! И снова бах! Я сидела на узкой каменной приступке, высоко над пропастью.

— Какие гости! — надо мной парила Судьба.

— Снова Вы?

— О, да. И это мой дом. Цени мою гостеприимность.

— А где Майя?

— Вы уже подружились? — благородное лицо дамы скривилось. — Жаль! Глупая девчонка, а я столько надежд в неё вложила. Жаль, жаль, жаль.

— Она ни в чём не виновата. Это я на неё свалилась.

— Какая разница. Ваша встреча в мои планы не входила.

— А что входило в Ваши планы? — мне стало абсолютно ясно, что о сути наших разговоров с Майей эта особа в курсе.

— Твоя неплановая смерть, — дама оскалилась в противной улыбке.

— Так просто?

— А чего усложнять, тянуть? Сама облегчила мне задачу. У тебя оказался на удивление приятный дар — восстанавливать против себя, скажем так, людей.

— А как же неизменность божественных предначертаний и полотна судьбы?

— Оставь всю эту божественную пошлость наивным дуракам. Всегда есть вариант что-то где-то подправить. При определённых условиях на любом полотне могут появиться защипы и стрелки от выпавших петель. Дырочки и затяжки. А то и просто нить кто-то выдернет. И тогда моя прямая обязанность как хранительницы судеб всего живого расправить полотно, заделать прорехи. А в том, откуда они появились никто разбираться не будет. В твоём случае ты сама и есть определённые условия. Я не ошиблась: ты — копия Офелии и переступить через свои обиды и неприятия просто патологически не способна.

— Вам не сойдёт это с рук. И Майя обо мне знает.

— Не сойдёт? Посмотрим. А что касаемо девчонки, жаль, конечно, но не смертельно.

— Меня будут искать!

— И где? Это место за гранью времени и пространства. Даже тщеславная тёмная и её криворукий помощник не знают этого места. Так что всё сложилось даже лучше, чем я задумывала. Тебя никто никогда не найдёт. Смирись с этим.

— Так значит магистр Арнель Вам помогала?

— Она? Мне? Магистр? Кичливая дура из злобного народца. Карьеристка, как и все, кто рядом с ней отирается. Любительница власти и низменных потребностей. Она — никто. Но иногда бывает полезна. Я снизошла к её взываниям, потому что увидела возможность для себя. Не более. Научила, что сделать. Да только её прихвостень с координатами напутал, вот и столкнулись два портала. Безмозглый ушлёпок. Но ничего. Майя посчитает, что ты вернулась домой — я буду убедительна. И она успокоится.

— А я домой не вернусь, — констатировала я, осторожно всматриваясь в пропасть под ногами. Окружающая красота зачаровывала. И даже крутая скала с узкой террасой, на которой я едва держалась, казалась сказочно красивой.

— В точку. Без воды и еды ты долго здесь не протянешь. Но думаю для тебя закончится всё еще раньше, когда ноги устанут, — она с материнской нежностью осмотрела то жизненное пространство, что своей волей сделала для меня тюрьмой недлительного, но трагического заключения.

— Медоеда тоже Вы послали?

— Конечно. И только из благих побуждений. На полный желудок ты могла бы продержаться дольше. Мне это не нужно.

— Благие побуждения? Вы смеётесь?

— Отнюдь. Зачем продлевать твою агонию. Я желаю закончить всё побыстрее.

— Так чего тянете? Убейте сами.

— Э, нет. Мои руки никогда не будут обагрены кровью, даже такого ничтожества, как ты, человечка. И высшие боги никогда не догадаются, кто из нас главный кукловод.

И Судьбы исчезла. Над головой светило солнце, разливая своё золото на голубой подложке неба и нещадно выпивая из меня влагу. По капле. По глотку. Губы пересохли и потрескались. В глазах потерялись солнечные зайчики, размыв передо мной весь обзор. Сколько прошло времени? Трудно сказать. Я потеряла счет минутам, часам. Язык едва шевелился. Мысли замерли. Ноги подрагивали от усталости, но я всё сильнее влипала в голый, бесчувственный камень. Моя могила будет прекрасна.