Предполагаемых причин могло быть несколько, но Эристелу казалось, что он просчитался. Первое, на что отреагировал Ногард, — упоминание о появлениях в академии. Факт удивлял бесконечно. Ящер врал на уровне провала, но вдохновенно и потому даже сам не обращал на этот момент особого внимания. Большая ложь воспринимается как правда. Будь ректор менее осведомлённым, поверил бы без сомнения. Ногард просто безжалостно отрезал от себя даже намёк на общение с куратором его группы и… любовницей. Или делал вид. Но уже на трибуне для судей версия ректора, что между тёмной эльфийкой и правителем что-то пробежало, подтвердилась. Гость презрительно приподнимал губу, едва его взгляд натыкался на дроунагиню. Та же, усевшись почти в конце ряда среди обычных магистров, что никак не соответствовало её амбициозности, усиленно делала вид, что не замечает красавца-гостя, по совместительству друга души и тела, а внимательно следит за адептами на поле. Но если ситуация с Аринар могла развлечь и позабавить, то реакция Ногарда на адептку Чаргородскую, ректора категорически не устраивала. Ногард следил за Зирой неотрывно, иногда полностью забывая, что здесь не один. И это был раздражитель, на который гость реагировал моментально. Но как же хотелось отмести его как недоразумение. Еще одна причина — сама экспериментальная группа. Но на своих подданных Ногард долго взгляда не задержал, лишь немного «споткнулся» об адептку Ахар.

— Вас заинтересовали мои адепты, Ногард? Или приглянулся кто? Слышал Вы до сих пор один, — вопрос прозвучал сухо и натянуто. Рядом с судейской трибуной в очередной раз пробегали адептки Ахар и Чаргородская.

— Как и Вы, дорогой друг, как и Вы. Но, если рассматривать Ваших адепток в качестве прекрасных дам, то здесь большой выбор, — линия рта Ногарда слегка вздрогнула, иронически «подсвечивая» циничную заносчивость и заинтересованность гостя. Прямой, наглый взгляд ящера царапнул душу ректора. Вот который круг наблюдаю за этой порой девиц, одна из которых — ваша. И знаете, что подумал?

— Что же?

— Плохо!

— Что, плохо?

— Говорят, блондинки тупые и разнеженные. Но эта адептка идет вровень с моей подданой. А значит, либо наши тренировки недостаточны, либо по одному из пунктов молва точно врёт, — правитель ящеров так и не отвёл взгляд. Говорил он правду, но за ней скрывалась другая, которая пугала Эристела, но ответ на которую, он жаждал знать точно. Нутро мужчины натянулось, как струна.

— Очевидно, наша физическая подготовка ничем не хуже вашей.

— Хотелось бы думать иначе.

— Вот как? Почему же?

— Господин ректор, — Ногард позволил себе хищный оскал, — несмотря на эту затею с экспериментальной группой, мы всегда будем по разные стороны барьера. Вы это знаете так же, как и я. А знать, что твой противник не хуже тебя подготовлен, такое себе удовольствие.

— Но Ваша, как Вы обозначили, экспериментальная группа внедрялась к нам с большим напором. Разве это не желание стать ближе к нам?

— Ближе к вам? О, нет! Это причуда одной эльфийской дамы, желающей почувствовать себя уникальной. Не более.

— Осторожнее с высказываниями, Ногард! Вы всё-таки на моей земле.

— Ах, да. Простите, Эристел. Она же Вам родственница. Но господин ректор, сути это не меняет, как и то, что моих ребят в вашем заведении не жалуют. Мы слишком далеки друг от друга, чтобы стать ближе.

— Сразу стать ближе — тяжело. Это правда. И этот год выдался не лучшим для академии. Ситуация требовала моего отсутствия. Думаю, именно с этим связано не совсем комфортное положение экспериментальной группы. Но сейчас всё улажено. Можете поверить мне на слово, правитель Ногард.

— Верю, господин Наг. Охотно верю, что Вы не всегда контролируете ситуацию. Уж простите за откровенность, Эристел. Но за ребят — спасибо.

— Для человека, чуждого нашему окружению, Вы чрезвычайно наслышаны.

— Земля слухами полнится, а пески — шёпотом.

— И мыслями?

— И мыслями, — Ногард снова издевательски ухмыльнулся.

— Наслышан о Вашей уникальной способности, правитель.

— Как и я — о Вашей. Шила в мешке не утаить. Ведь так?

— Мои способности известны всем, правитель. Свои Вы держите под секретом.

— Но Вам о них известно.

— Только догадки.

— И те, несомненно, преувеличены, — ящер впервые обратил взор к старой леди, сидевшей всё это время, как мышь. Улыбнулся всем набором зубов старушке-менталисту и решил, что на этом разговор нужно прекращать. Вернулся к созерцанию соревнований. — О-у, зачем же так прямо в грязь? — Мужчина поморщился, увидев, ка две адептки с размаху плюхнулись в жижу. — Не цените Вы красоту, господин ректор. Ой, не цените…

Кровь от лица Эристела отхлынула. Челюсти напряглись, заставляя черты лица заостриться. Правитель ящеров говорил о Зире и Милисент, бессовестно рассматривая «тылы» адепток. Его ящерка Аделин давно была уже впереди, а эти две адептки старательно ловили новые проблемы.

— Ваша подданная вырвалась вперёд. Проблемы остальных адепток — не Ваша печаль, правитель.

— Вы правы. Но я умею ценить красоту, Эристел. Это может показаться Вам странным, но мне неприятно видеть такое сокровище в грязи.

— Сокровище???

— Да, сокровище, — Ногард наградил Эристела наглым взглядом. — Белый цвет — редкость даже у нас. А эта адептка очаровательна.

— Только эта? Рядом с ней и другая девушка. И она подобна изумруду.

— Не впечатлила. Уж простите великодушно, — прозвучало, как насмешка. — На моём пути слишком часто попадаются самоцветы. Но бриллиант — редкость.

— Странная у Вас логика, Ногард, — в серых глазах цвета мокрого асфальта клубилась тьма. — Совсем недавно Вы весьма нелестно отозвались о блондинках. Почему же эту адептку выделяете?

Мужчина хмыкнул:

— Понравилась. Временами встречаются исключения. Самородки. Думаю, Вы знаете об этом, Эристел. У этой — замечательные волосы, цвета чистого искристого снега, о котором мы только слышим в легендах. В них так и хочется зарыться, — два пронзительных взгляда скрестились. — Гладкая кожа и глаза, в которых хочется утонуть… Как мужчина, Вы должны понимать. Что с Вами? Держите себя в руках, господин ректор! — Насмешка в глазах и откровенное признание. — И в данном случае совершенно не имеет значения, кто я — наг или ящер. Естество мужчины одинаково, и у меня, и у Вас. Ему не прикажешь. А вот Ваша реакция странная. Вы ко всем своим адепткам так ревностно относитесь?

— Они все под моей защитой, Ногард, — Эристел с трудом сдерживал беснующуюся тьму. Она рвалась наружу. Голодная и негодующая. Ногард пробил его болевую точку, одним махом дав ответ на мучающий ректора вопрос. Сейчас правитель ящеров выигрывал в словесном поединке.

— Все? И моя девица тоже?

— И она тоже, пока остаётся в академии.

— Рад это слышать, господин ректор. И спрошу с Вас, если Аделин обидят. Но это, к слову. А зрелищное мероприятие получилось, — правитель ящеров вновь вернулся к просмотру соревнования. Он был в отличном расположении духа в отличии от Эристела.

— Вашими молитвами, Ногард.

— Моими идеями, господин ректор.

В душе цвела весна. Синхронно с природой в ней звучали музыка и удовлетворение. Ногард откинулся на спинку кресла. Один — один. А может и больше. Сейчас перевес был на его счету. Мужчина ощущал это всей кожей. Многое прояснилось. Слова попадали в цель, как зуб в артерию. Теперь он видел полную картину происходящего, как и то, что белая нагиня непременно будет принадлежать только ему. Не отступит. И не уступит. Всё лучшее — сильнейшему. Как обычно, он чувствовал себя именно таким.

Но «разминка» с Эристелом вскоре отошла на второй план. Внимание Ногарда захватила полоса препятствий. Это было сродни охоте. Взгляд следовал за адепткой Чаргородской неотрывно, как за намеченной жертвой. Каждое движение учитывалось. Даже испачкавшись в грязи, девушка выделялась среди остальных адептов ярким светлым пятном. Свою косу она обвила вокруг головы и теперь несла её как корону. «Истинная королева! — мысленно отсалютовал Ногард. Довольство охватило всё тело, медленно перетекавшее в предвкушение. — Моя королева!»