У тюрьмы есть глаза, сказал Джастин.

Даже сейчас они наблюдали. За мной.

Сделав еще глоток, я отвернулась от двери. Джастин проснулся и смотрел на меня с нижних нар.

— Эшлин… — прохрипел он.

— Спит.

Я подошла к нему и дала попить, придерживая его голову, пока он не приноровился. От моего прикосновения Джастин поморщился, но ничего не сказал.

— Они… не возвращались?

Вопрос я не поняла и, сбитая с толку, уставилась на мужа.

— Когда меня забрали. За вами… не возвращались?

— Нет, — успокоила я его.

— На это я… и надеялся. Пока меня били… я знал, что вас… не тронут. Но потом Зед исчез. Только… куда и зачем?

— Здесь он не показывался.

— Хорошо.

— Джастин… почему? Если им нужны деньги… — Я показала на его страшные синяки и отеки. — Почему?

— Понятия не имею… Они все повторяли… перестать. Что перестать? — Скривив лицо, Джастин отпил еще немного воды. — Потом сказали, что вопросы задавать будут они, и опять мне врезали.

Я задумалась над его словами.

— Ты делал что-то… чего не следовало?

На избитом лице мужа появилась печальная улыбка.

— Помимо того, что изменял жене?

Меня бросило в краску, и я отвела взгляд.

— Я порвал с ней, Либби… как ты и просила… полгода назад. Я и начинать не должен был, если уж мы об этом.

— Может, что-то другое? По работе? — спросила я.

Джастин не стал менять тему.

— Ты же видишь, я раскаиваюсь.

Я промолчала, глядя в сторону.

— Но так и не простила меня, — сказал он.

И опять — выражение его лица…

— Пытаюсь, — выдавила я наконец.

— Если б ты только знала, как я ждал нашего ужина.

— Я тоже.

В глаза ему я так и не взглянула. Не смогла себя заставить. И к разговору была не готова. Мне было легче воспринимать мужа как подлого обманщика и изменника, который один виноват в крахе моей жизни. Так меня не мучила совесть из-за собственной тайны, предательства и обмана. Ведь если я не простила, мне нечего было стыдиться.

— Что еще я могу сделать? — спросил Джастин.

Я слабо улыбнулась:

— Вытащи нас отсюда.

Он, как мне показалось, отнесся к моей просьбе серьезно.

— Либби, дорогая, я построил эту тюрьму. Из нее невозможно сбежать. Мы с ребятами тут постарались. Тоннель через стены не пророешь, подкоп не сделаешь и окна не разобьешь. На пути к свободе семь электронно управляемых замков. Даже лазарет, кухня и общие помещения построены по тем же стандартам, только оснащены по-разному. И пока кто-то из этих тварей в аппаратной — а там, похоже, всегда оставляют наблюдателя, — им известно о каждом нашем шаге. Они могут в любую минуту отрезать нам дорогу.

— А если мы их схватим?

— Кто? Как? Ты уже потягалась силами с одним из них. И чего добилась? Меня и Эшлин шарахнули током, а тебе чуть голову не размозжили. Даже если мы каким-то чудом вырубим Мика и Зеда, Радар одним касанием сенсорной панели может закрыть весь комплекс. И мы застрянем там, где начали, в ожидании, пока наши конвоиры не очухаются…

— …и не отомстят, — мягко добавила я.

— Вот именно.

— А может, выманить Радара из аппаратной? — предложила я. — Или даже, раз электронный мозг там, самим проникнуть в нее, а не пытаться выйти наружу. Тогда мы закрыли бы Зеда и его дружков в дневном зале или еще где-нибудь. Пусть побудут на нашем месте. А потом мы включили бы сигнализацию, — добавила я с растущим азартом. — Местная полиция ведь должна будет проверить? Не важно, законсервирована тюрьма или нет. Они приедут, спасут нас, похитителей арестуют. Готово!

Джастин не стал отметать идею сразу и задумался.

— Не наружу, а в аппаратную… — Он кивнул, поморщившись от боли. — Возможно. Система управляется через сенсорный экран. Не сложнее айпэда. А сама комната проектировалась как внутренний бункер, где персонал мог бы укрыться в экстренном случае. Баллистическое стекло там в четыре раза прочнее того, что в камерах. То есть оно выдержало бы целый час под напором Зеда и его ребяток. Мы бы как раз успели забить тревогу и дождаться кавалерии.

— Осталось придумать, как выманить дежурного, — сказала я.

Я подвинулась поближе к мужу. Наверное, впервые за последние месяцы мы разговаривали так дружно и долго. Прямо как в самом начале, когда мы часами обсуждали все, будь то детский сад Эшлин, рабочие проблемы Джастина или список гостей на ужин. Тогда мы были по-настоящему близки. По крайней мере, я так думала.

— Нужно напугать Зеда и Мика, — решила я. — Не просто вырубить, а пригрозить убийством. Радар выйдет из аппаратной и кинется на помощь.

— Напугать чем? — скептически спросил Джастин.

Так как мы были в тюрьме, мне пришло в голову только одно:

— Заточкой.

— Из чего?… У нас ни пластмассовой расчески, ни зубной щетки, ни шариковой ручки. Кроме того, Зед с Миком соблюдают тюремный протокол: не носят при себе смертельного оружия, которое могут схватить и использовать против них.

— А ремень Зеда помнишь? Во всех этих кармашках явно что-то есть.

— Уж точно не нож и не пистолет. Судя по размеру.

— Что-то!

Джастин улыбнулся.

— Ладно. Но даже если учесть тазеры, как все провернуть? Как обезоружить и обезвредить обоих, Зеда и Мика? Я себя в зеркало пока не видел, но у меня такое ощущение, что я сегодня не в такой форме, как вчера.

Про мое состояние можно было сказать то же самое…

— Огонь, — поспешила я со следующим предложением. — Устроим поджог. Например, на кухне. Прольем масло на плиту. Как будто случайно. Только запаникуем и вместо того, чтобы засыпать мукой, раздуем пламя полотенцем. А они бросятся тушить.

— Здесь везде противопожарное оборудование, — сказал Джастин. — Один щелчок в главном меню системы управления — и прощай, огонь, здравствуй, дождик.

— Ну, а как еще? — спросила я в отчаянии. — Должен же быть выход. Он всегда есть.

— Выкуп, — сказала дочь.

Вздрогнув, мы с Джастином посмотрели наверх и виновато покраснели. Оказывается, Эшлин давно проснулась.

Я решила подождать, пока муж успокоится, но он вдруг мягко ответил:

— Вряд ли им это нужно, солнышко. По-моему, они хотят другого. Чего именно, не знаю.

— Я все слышала. В курсе, — открыто призналась Эшлин. — А про страховку ты им говорил?

На лице дочери появилось новое, но до боли знакомое выражение. Потом меня осенило. Она выглядела так же напористо, как Джастин в критических ситуациях, когда требовались решительные действия в отношении двухсотмиллионного строительного проекта.

— Да. Но если разделить ее на троих похитителей, получится миллион с небольшим каждому. Сомневаюсь, что их это устроит.

— Мы можем дать больше, — быстро вставила я. — Из своего кармана.

— Дорогая… — Джастин запнулся. Пауза затянулась. — У нас… У нас сейчас нет таких средств.

— В смысле?

— Либби, последние шестнадцать месяцев я не начислял себе зарплату. Мы упустили пару крупных заказов, резервов не хватало… Я оставлял деньги в компании, чтобы расплачиваться с персоналом.

Я ответила не сразу. Не то чтобы слова Джастина напугали меня. Он делал так и раньше. Сотрудники были для него частью семьи, и он ставил их нужды выше своих.

Нет, насторожило меня то, что он сказал об этом только сейчас. Шестнадцать месяцев спустя. Целый год с четвертью. Вот как долго мы на самом деле отдалялись.

— А имущество? — заговорила я. — У нас есть антиквариат, драгоценности, машины, два дома. Мы могли бы рассчитаться…

— Выкуп — это все-таки наличная сделка.

— А если компания заплатит из оборотных средств? Это, конечно, будет большим ударом, но твоя смерть — тоже. Я имею в виду…

Джастин бросил на меня взгляд и моментально изменился в лице.

— Моя смерть, — проговорил он.

Мы с Эшлин подозрительно уставились на него.

— Что?

— Либби, ты права. Моя смерть все решит.

— Джастин, никто не собирается гробить тебя ради страховки, — выпалила я. — Мы с Эшлин запрещаем. Никаких убийств, никакой смерти.