— Отвали, — бросила Шана, однако уже более мирным тоном.

Я широко улыбнулась. Впервые в жизни мы разговаривали как настоящие сестры. Я отложила мобильник, выбрала из своей коллекции самые большие солнечные очки, чтобы скрыть за ними свое израненное лицо, потом спустилась вниз и вызвала такси.

Сначала я прошла мимо своей сестры. Стройный мужчина средних лет в синих джинсах и клетчатой рубашке расслабленно сидел за столиком. На первый взгляд в нем не было ничего примечательного. Но когда я более пристально изучила переполненный зал, поняла, как сильно ошибалась. Поняла, почему этот мужчина так сильно выделялся из толпы.

Как только я вернулась к оставленному позади столику, Шана встретила меня широкой улыбкой.

— Неплохо, а? — спросила она с ноткой гордости в голосе.

Весьма неплохо. Просто великолепно. Она обрезала свои длинные жидкие волосы, и новая мальчишеская прическа заметно изменила черты ее лица. Теперь она выглядела куда моложе, а учитывая ее широкие плечи, плоскую грудь и узкие бедра, она была больше похожа на парня. Я оставляла ей в сумке спортивный костюм, но она, должно быть, воспользовалась частью денег, потому что теперь на ней были модные потертые джинсы и фланелевая рубашка на кнопках. В таком виде она вполне могла сняться в рекламе для «Гэп» или «Олд Нэви»[199]. Коричневая клетка шла ей куда лучше, чем оранжевая форма. К тому же Шана поработала над макияжем и выглядела заметно моложе. Тональный крем и немного пудры отлично выровняли кожу.

Я чувствовала себя как в каком-то дурацком телешоу. Как выйти из тюрьмы и сбросить двадцать лет!

На столике перед ней лежала бейсболка и стоял стакан с кофе. А спортивная сумка, которую я оставляла для нее в машине, лежала на полу у ног.

Я села напротив, чувствуя себя неловко в своей наспех накинутой одежде и со шрамами на лице и руках. Мы не могли здесь долго оставаться. Мы вообще нигде не могли появиться, не привлекая внимания.

Сестра отхлебнула немного кофе. Она ритмично постукивала пальцами по столу: значит, внутри она была не такой спокойной, какой хотела казаться.

— Нравится? — спросила я, кивая в сторону ее напитка.

Она скорчилась:

— На вкус — как кошачья моча. Зато в очереди за ней стоять пришлось полчаса. Еще и какой-то сопляк на меня наорал.

— «Старбакс» — культурное место, да. Ничего, скоро привыкнешь.

Шана снова скорчила гримасу и поставила стакан на столик. Вместо него она взяла в руки кепку и немного согнула козырек.

— Что теперь? — спросила она.

— Не знаю. Может, ты бы хотела сделать что-то особенное? О чем ты мечтала все эти годы?

— Аделин, у меня ведь пожизненное, — усмехнулась сестра. — Такие, как я, не мечтают. Какой в этом смысл, если все равно никогда не выйдешь из тюрьмы?

— Ясно. Ну что, сильно мир изменился за все это время?

— Да так. — Шана пожала плечами. — Все кругом орут, суетятся. Вроде и раньше так было, только я уже не помню, поэтому мне пока слегка непривычно.

— Представляю.

Сестра вновь пожала плечами, пытаясь сохранить равнодушное выражение лица, и продолжила крутить в руках свою кепку. После тридцати лет заключения в одиночной камере оказаться в самом центре Бостона… Для многих это было бы шоком.

— Если хочешь, — тихо сказала я, — можешь уйти. Я все пойму.

Сестра проигнорировала мои слова. Она пристально посмотрела на меня:

— Куда уйти? С кем? Зачем? Я не умею водить машину, я не работала ни одного дня в жизни. Не представляю даже, где взять квартиру или дом, не говоря уже о том, что я понятия не имею, как приготовить обед. Большую часть жизни обо мне заботилось государство. Думаю, уже слегка поздновато это менять.

— Прости, — сказала я.

Слишком часто в последнее время я произношу это слово.

— За что? Ты ведь ни в чем не виновата. Что было, то было. И вообще, ты точно профессиональный психотерапевт? Иногда ты кажешься слегка туповатой для мозгоправа.

— Ты мне поможешь? — спросила я, потому что теперь, когда Шана оказалась на свободе, я не была в этом уверена.

— Я, пожалуй, смогу втиснуть в свой плотный график убийство одного серийного маньяка. Но только одного. Если нужно еще кого-то убить, то нам придется обсудить условия оплаты. Черт возьми, может, я все-таки не так уж и безнадежна. Как думаешь, а? Смогу я найти себе работу?

— Ты правда ничего не знаешь об Убийце с розой?

— Нет.

— И ты с ним не знакома?

Сестра хмуро на меня посмотрела.

— Прошлой ночью он проник в мою квартиру, — прошептала я. — Принес мне подарок. Три стеклянных банки с человеческой кожей.

Шана даже бровью не повела.

— С чего он взял, что тебе понравится что-то подобное?

Я ничего не сказала. Могла бы, но не стала.

— Страшно, Аделин?

— А тебе разве нет?

— Ни капли. Мне вообще не знакомо чувство страха. А ты ведь не чувствуешь боли. Мне казалось, ты тоже не должна бояться.

— Иногда мне снятся кошмары. Я сижу в полной темноте и вижу только желтую полоску света. Мне очень страшно… а потом я с криком просыпаюсь. На протяжении многих лет мой приемный отец недоумевал, почему девочка, которая не чувствует боли, продолжает испытывать страх.

— Тебе снится тот шкаф, в котором тебя запирал отец, — сказала Шана.

— Похоже на то.

— Значит, тебе есть чего бояться. Я не хочу говорить о прошлом, Аделин. Ты сама затеяла эту игру. И я очень надеюсь, не для того, чтобы совершить путешествие в страну воспоминаний.

— Я хочу, чтобы ты выполнила свое обещание — защитила меня.

Сестра посмотрела на мое изрезанное лицо и иронично усмехнулась.

— Ну ведь я все-таки здесь, не так ли? — Она пожала плечами.

— И когда ты выполнишь обещанное…

— Ты дашь мне то, чего я всегда хотела. — Шана задумалась, в первый раз я услышала нотку тоски в ее голосе.

В этом вся соль отношений с моей сестрой. Можно хотеть любви и верности, но куда надежнее воззвать к ее корысти, убедить ее в том, что наши отношения принесут ей какую-то выгоду. Ведь после тридцати лет заключения моя сестра не сможет самостоятельно жить в современном мире.

— Я отвезу тебя к себе, — сообщила я.

— Это не опасно?

— Не опаснее, чем ехать в любое другое место.

— Но полицейские наверняка следят за твоим домом.

— Поэтому у меня есть план. Ты ведь мне доверяешь, Шана?

Она улыбнулась:

— А ты мне доверяешь, младшая сестренка?

— Если бы не доверяла, у меня бы не было шрамов на лице и все пальцы были бы целы.

— И правда. — Сестра поднялась со стула, бросила стакан с кофе в ближайшую урну и подняла с пола сумку. — Ну веди. Это ведь твоя игра.

Я отвезла ее в «Брукс Бразерс», чтобы купить мужскую одежду. Идею мне подала ее собственная попытка конспирации. Если я вернусь домой вместе с женщиной, полиция может что-то заподозрить, а если я приду в сопровождении солидно одетого мужчины… Скажем, коллеги, бойфренда или моего психотерапевта. Вариантов много, и ни намека на мою беглую сестру.

В магазине Шана чувствовала себя очень напряженно. Она постоянно все трогала. Футболки, галстуки, костюмы и даже выкрашенные стены. Она смотрела на все вокруг широко раскрытыми глазами, словно провинциал, который приехал в большой город.

Пока я подбирала костюм, продавец обеспокоенно ходил за нами, с нарастающим волнением глядя на мое израненное лицо и касающиеся всего пальцы Шаны. Наконец я взяла сестру за руку, сунула ей костюм и протолкнула в примерочную.

— Твою ж мать, — воскликнула она через тридцать секунд.

— Не твой размер?

— Размер? Ты видела эти цены?

— Да ладно тебе, дорогой. — Я подчеркнула последнее слово, так как навязчивый продавец крутился поблизости. — Качество того стоит, да и ты этого заслуживаешь. Давай-ка, примерь его!

Шана вышла только десять минут спустя. Она долго возилась с пуговицами и галстуком. Складывалось впечатление, что она вышла не из примерочной, а вернулась с поля боя в потрепанном состоянии. Я завязала нормальный узел на галстуке, расправила пиджак и повернула ее к зеркалу.