— О’кей.

— Первая группа провела стандартную проверку, — продолжал Миллер. — Обошли дом. Машина на улице. Сумочка с ключами на столе в кухне. Следы насильственного проникновения отсутствуют, но в спальне наверху разбита прикроватная лампа и пропало сине-зеленое покрывало.

— О’кей.

— Учитывая обстоятельства — мать не оставила бы ребенка одного, и тэ дэ, и тэ пэ, — они позвонили своему начальнику, который связался с моим боссом. Мы прочесали весь квартал, проверили все местные заведения, поговорили с друзьями семьи, соседями и все такое. Короче, потратили несколько часов, и на данный момент у меня нет ничего. Ни одной ниточки.

— Тело есть?

— Нет, мэм.

— Кровь? Отпечатки обуви? Следы борьбы?

— Только разбитая лампа.

— При первичном обходе проверили все помещения? Чердак? Подвал? Погреб?

— Пытаемся.

— Пытаетесь?

— Муж… Не сказать, что возражает, но и на сотрудничество, в общем-то, не идет.

— Дрянь дело…

И вдруг Ди-Ди поняла. Поняла, почему детектив районного отделения звонит сержанту отдела убийств по поводу пропавшей без вести женщины. И почему сержант останется сегодня без утренней пробежки.

— Эта миссис Джонс… молодая и красивая белая женщина, так?

— Двадцать три года, блондинка, работает в школе учительницей. Улыбка у нее такая, что, как говорится, экран светится.

— Только не говорите, что вы обсуждали это все по радио.

— А почему, как вы думаете, я звоню вам на сотовый?

— Какой адрес?.. Так, дайте мне десять минут, детектив Миллер. Сейчас буду.

Кроссовки остались в гостиной, шорты — в холле, футболка — в спальне. Джинсы, белая блузка на пуговицах, туфли на шпильках — и вот она уже готова. Пристегнуть к поясу пейджер, повесить на шею жетон, сунуть в задний карман сотовый.

Уже направляясь к двери, она сняла с крючка у двери свою любимую, карамельного цвета, кожаную куртку.

Сержант Уоррен отбывала на работу, и ей это нравилось.

Даже по местным стандартам у Южного Бостона долгая и богатая история. Имея с одной стороны беспокойный финансовый квартал и безбрежный синий океан с другой, он функционировал как своего рода портовый город со всеми претензиями на более солидный статус. Поначалу район не мог похвастать высоким или даже средним уровнем социально-экономических условий. Бедствующие иммигранты, преимущественно ирландцы, жили по тридцать человек в комнате в кишащих клопами многоквартирных домах, где отхожим местом служило помойное ведро, а матрас заменяла кучка кишевшей блохами соломы. Жизнь была тяжелой, а болезни, грязь и бедность — ближайшими соседями.

Пролетело полторы сотни лет, и «Южок» стал не столько местом, сколько отношением. Здесь появился Уайти Балджер, один из самых знаменитых криминальных авторитетов Бостона, на протяжении семидесятых превращавший местные жилищные проекты в свою личную площадку. Это он подсадил на наркотики одну половину местных жителей, а вторую взял на службу. И тем не менее прежний дух единства не выветрился: сосед заботился о соседе, и каждое поколение крепких, наглых и самоуверенных парней производило на свет следующее поколение крепких, наглых и самоуверенных. Чужаки здесь не приживались, и это всех устраивало.

К несчастью, все отношения рано или поздно меняются в соответствии со временем. Однажды, привлеченные неким большим событием в порту, сюда хлынули толпы горожан. Ожидая обнаружить грязные улицы и запущенные кварталы, гости немало удивились, узрев набережные с видами, многочисленные зеленые парки и известные католические школы. Здесь, в районе, расположенном в каких-то десяти минутах от центра Бостона, жили люди, чей самый трудный воскресный выбор заключался в том, повернуть ли, выйдя из дома, направо и отправиться в парк, или налево — и прошвырнуться на пляж.

Дальше произошло то, чего и стоило ожидать. Яппи вышли на нужных риелторов, и не успел никто и глазом моргнуть, как старые многоквартирные дома превратились в миллионные кондоминиумы, а трехэтажки четвертого поколения улетели в руки застройщиков по цене в пять раз больше той, о которой смели мечтать их прежние владельцы.

Что-то добавилось, чего-то убавилось. Более разнообразной стала экономика, более пестрым — этнический состав. Остались парки и обсаженные деревьями улицы. Добавилось кофе-баров. Сохранились ирландские пабы. Возросло число мобильных профессионалов. Не стало меньше семей с детьми. Хорошее для жизни место, если ты купил его до того, как цены взлетели к небесам.

Следуя указаниям навигатора GPS, Ди-Ди добралась до адреса, полученного от детектива Миллера. И оказалась у расположенного неподалеку от воды старинного двухэтажного бунгало, выкрашенного коричневой и кремовой краской. Ухоженная, словно с почтовой открытки, лужайка. Одинокий голый клен. В голову пришло сразу две мысли: «Кто-то построил бунгало в Бостоне?» и «Детектив Миллер дело знает». Со времени получения звонка прошло пять с половиной часов, и пока что не появилось ни оградительной ленты, ни патрульных машин поблизости, ни — что самое главное — очереди из фургончиков с вездесущими репортерами. Дом казался тихим, улица — тоже. Затишье перед бурей.

Трижды объехав бунгало, Ди-Ди припарковалась на одной из соседних улиц. Если уж Миллеру удалось продержаться так долго, не привлекая к себе ненужного внимания, то и она не станет рекламировать свое присутствие.

Ди-Ди сунула руки в карманы и, поеживаясь, вернулась к бунгало пешком. Миллер уже поджидал ее в переднем дворике. Вопреки ожиданиям, он был невысок и носил усы по моде давно минувших 70-х. Каштановые волосы прилично поредели, и вообще он выглядел как коп, из которого получился бы отличный агент под прикрытием — настолько неинтересный, что его никто не заметил бы и, уж конечно, не заподозрил в подслушивании важных разговоров. Бледность выдавала человека, слишком много времени проводящего там, где светят флуоресцентные лампы. Деск-жокей[154], подумала Ди-Ди и тут же спрятала вынесенное суждение подальше.

Пройдя через лужайку, Миллер пристроился к ней. Останавливаться он не стал, так что дальше зашагали вместе. В полицейской работе иногда приходится и подвигаться. Сегодня они изображали выбравшуюся на утреннюю прогулку парочку. Помятый коричневый костюм Миллера выглядел слишком строгим и смотрелся немного некстати, но Ди-Ди — в облегающих джинсах и кожаной куртке — компенсировала это несоответствие с избытком.

— Сандра Джонс работает в средней школе, — негромко, но торопливо заговорил Миллер, когда они миновали первый квартал и повернули к воде. — Преподает обществознание в шестом классе. Мы послали в школу двух парней в форме. Вчера занятия у нее закончились в половине четвертого, и с тех пор ее никто не видел. Прошли по местным магазинам и барам — ничего. В кухне, в раковине, — посуда с обеда. Там же, на столе, рядом с сумочкой, — проверенные тетради. По словам мужа, Сандра обычно садится за работу после того, как уложит дочь в восемь вечера. Так что мы исходим из предположения, что она была дома с дочерью до половины девятого или девяти. На сотовом после шести никаких звонков. Информацию по домашнему телефону затребовали, ждем.

— Что с семьей? Бабушки-дедушки, тети-дяди, кузины-кузены? — спросила Ди-Ди. Солнце пробилось наконец из-за серых туч, но тепла пока не ощущалось — дующий со стороны океана кусачий ветер пробирал даже сквозь кожаную куртку.

— Здесь у нее родственников нет. Отец в Джорджии, связи с дочерью не поддерживает. Подробностей не знаем — муж сказал только, что дело это старое и к случившемуся отношения не имеет.

— Какая любезность, он еще и думает за нас… Отцу звонили?

— Позвонили бы, но у нас даже имени нет.

— А муж не сказал? — недоверчиво спросила Ди-Ди.

Миллер покачал головой и спрятал руки в карманы. Дыхание вылетало изо рта облачками пара.

— Подождите, сами увидите. Сериал смотрите? Ну, этот, про врачей…