— Натан! — воскликнул Джеймс. — Мой маленький ковбой! Уже не терпится в седло, а? Мы с бабушкой будем рады, если ты погостишь у нас в отеле «Леруа». Еду будут приносить прямо в номер, Натан. Сколько хочешь мороженого.

Натан взглянул на дедушку так, словно у Гэньона две головы. Джеймс редко уделял Натану столько внимания, и вдобавок от мороженого мальчику сразу становилось плохо.

Джеймс невозмутимо обернулся к Кэтрин, на его лице играла торжествующая улыбка.

— Кэтрин, это доктор Герритсен, глава педиатрического отделения. Полагаю, вам следует побеседовать. А мы пока побудем с Натаном.

Марианна уже шагнула вперед, протягивая руки к ребенку. На ее лице явственно проступила тоска. Она смотрела на внука и видела в нем то единственное, что осталось от Джимми. Или же, напротив, нечто вроде оружия, живого инструмента, с помощью которого можно причинить боль Кэтрин.

Доктор Герритсен жестом предложил Кэтрин выйти в коридор. Она отказалась. Оставь Джеймса и Марианну даже на полминуты, и Натан исчезнет. Обладание — девять десятых победы.

Доктор Герритсен наконец сдался, вошел в палату и занялся Натаном. В правой руке он держал температурный график.

— Ну и как мы себя чувствуем, молодой человек?

— Хорошо.

Натан нервно поглядывал на четверых взрослых.

— Судя по графику, все в порядке.

— Где доктор Тони? — спросил Натан.

— Сегодня доктор Рокко не смог приехать, я вместо него. Ты не против?

Мальчик пристально взглянул на доктора Герритсена. Он не любил врачей, особенно незнакомых, и в его глазах возникло подозрение.

— Ты хочешь домой? — спросил доктор Герритсен.

Сдержанный кивок.

— Мне тоже кажется, что это отличная мысль. Можешь подождать всего одну минутку, пока я поговорю с твоими родными? Брэнди, покажите Натану, как работает стетоскоп.

Натан прекрасно это знал. Он быстро перевел взгляд на Кэтрин; та поняла, что мальчик боится. Она собрала всю волю в кулак, чтобы ободряюще улыбнуться ему, хотя в ее душе уже начиналась точно такая же паника.

Сестра Брэнди присела на кровать. Доктор Герритсен, Джеймс, Марианна и Кэтрин вышли за занавески.

Доктор Герритсен не тратил времени даром.

— Судья Гэньон сказал, по вопросу об опеке над Натаном возбужден судебный процесс, — сказал он, пристально глядя на Кэтрин.

— Судья Гэньон и его жена изъявили желание заботиться о мальчике, — спокойно ответила Кэтрин. Она внимательно рассматривала главного врача, пытаясь наспех составить мнение об этом человеке. Немолодой. Обручальное кольцо на пальце. Состоит в счастливом браке? Или скучает и ищет развлечений — иными словами, может стать объектом внимания со стороны молодой красивой вдовы?

— Он беспокоится о безопасности мальчика, — сказал доктор Герритсен твердо и серьезно. Очень серьезно.

Кэтрин откинула все мысли о флирте. Вместо этого она предстала перед ним почтительной, заботливой и любящей невесткой. Она слегка склонилась к нему и сказала вполголоса, словно не желая расстраивать родню:

— Судья Гэньон и его жена недавно потеряли сына. Они очень любят внука, но… сейчас они вне себя от горя, доктор Герритсен. Конечно, вы понимаете, как им трудно.

— Мы все прекрасно понимаем, и ты это знаешь, — резко вмешался Джеймс. — И не держи нас за беспомощных идиотов!

Доктор Герритсен быстро взглянул на Джеймса и Марианну, потом снова на Кэтрин. Он явно был взволнован.

— Знаете ли, я не хочу оказаться втянутым в историю…

— Я и не думала об этом… — уверила его Кэтрин.

— Судя по записям доктора Рокко, Натан постоянно болел, — многозначительно заметил доктор Герритсен. — И без всякого на то повода.

— Доктор Рокко отлично о нем заботился.

Доктор Герритсен с сомнением посмотрел на нее. Он, судя по всему, знал о ее романе с Тони и не попался на удочку.

— Не думаю, что вам следует забирать мальчика, — сказал он, обращаясь к Джеймсу. — К сожалению, больше я ничего не могу вам сказать.

— Что? — Джеймс ясно был поражен.

— На данный момент она по-прежнему официальный опекун Натана. — Педиатр пожал плечами. — Мне жаль, судья, но у меня связаны руки.

Марианна энергично затрясла головой, как человек, который внезапно проснулся и обнаружил, что кошмар продолжается.

— Но есть неоспоримые обстоятельства, — возразил Джеймс. — Вы сами поняли: ребенок находится в опасности. Будет только справедливо отправить его к дедушке и бабушке.

— Но я не вижу никакой непосредственной угрозы.

— Посмотрите его историю болезни. Вы сами сказали, будто все это очень подозрительно!

— Ребенок нуждается в нас, — жалобно сказала Марианна. — Мы его единственные родственники.

Доктор Герритсен с сочувствием посмотрел на нее, а потом снова обернулся к Джеймсу:

— Да, подозрительно. Но ничего определенного.

Джеймс пришел в бешенство.

— Кэтрин представляет собой угрозу для ребенка!

— Если бы я хотела погубить Натана, — спокойно перебила его Кэтрин, — то зачем бы мне вообще раз за разом привозить его в больницу и просить помощи у врачей?

— Это все твои штучки! — рявкнул Джеймс. — Ты используешь ребенка, чтобы привлечь внимание к себе самой и разыграть роль несчастной матери! Я пытался предупредить Джимми, я хотел открыть ему глаза. Ты вредишь своему собственному сыну! Это отвратительно!

— Больше мне не нужно играть роль несчастной матери, чтобы привлечь к себе внимание, ведь так, Джеймс? Теперь я безутешная вдова.

Джеймс, разочарованный и взбешенный, издал негромкий рык. Кэтрин испугалась: этот человек вполне способен броситься вперед и сомкнуть руки у нее на горле. Но судья вдруг изменил тактику. Джимми в гневе всегда был ужасен. А его отец, наоборот, выглядел спокойным.

— Джеймс, милый, — шепнула Марианна, — она получит Натана? Ты сказал, этого не произойдет. Как такое случилось?

Джеймс обнял свою дрожавшую жену и прижал ее к себе одной рукой, продолжая сверлить Кэтрин мрачным, злобным взглядом.

— Это еще не конец, — отчетливо сказал он.

— На сегодня — все.

Доктору Герритсену, видимо, наскучила семейная драма. Он жестом предложил Кэтрин вернуться к Натану.

— Мне жаль, судья, но юридически я не могу сделать ничего, чтобы помешать миссис Гэньон забрать сына. Если обстоятельства изменятся, я буду рад вам помочь, но пока…

Он пожал плечами, Кэтрин проскользнула мимо него. Она даже не удостоила Джеймса торжествующей улыбки, а на скорбное лицо Марианны не посмела даже посмотреть.

Кэтрин просто надела на сына пальто и увела его прочь.

По пути домой Натан молчал. Он сидел на заднем сиденье в своем креслице, вцепившись правой рукой в ремень безопасности. Кэтрин хотела поговорить с ним, а потом она точно так же, как и Натан, пожалела, что Пруденс сегодня нет.

Припарковавшись, она обошла машину и достала Натана с заднего сиденья. Солнце светило, день был на удивление теплый. Она посмотрела по сторонам — соседи гуляли с детьми и с собаками. Интересно, не показалось ли кому-нибудь из них странным то, что она ни с кем не поздоровалась. Наверное, было бы еще более удивительно, если бы никто из них не поприветствовал ее в ответ.

Натан выбрался из машины, такой неуклюжий в своем тяжелом шерстяном пальто и новых ковбойских сапогах. Пальто, подарок Гэньонов, оказалось на три размера больше, чем нужно, а вот сапоги, купленные в детском отделе «Ральфа Лорена», вполне подошли.

Натан не смотрел ни на нее, ни на улицу, ни на дом. Он послушно позволил Кэтрин взять себя за руку, но по мере того, как они приближались к парадной двери, ноги у него стали заплетаться. Он нерешительно тащился за ней, поддевая мыском сапожка опавшие листья.

Кэтрин взглянула на дверь. Она вспомнила о коридоре и о лестнице, ведущей наверх. О спальне с разодранным ковром, забрызганными стенами и сдвинутой в спешке мебелью. И у нее вдруг тоже пропало желание туда идти. Ей очень захотелось просто убежать вместе с Натаном ради спасения их обоих.