— Где вы были, когда началась стрельба? — спросила Рейни.

— В своем кабинете. У меня был перерыв на ленч.

— Вы не едите вместе с другими?

— Нет. Я провожу политику открытых дверей. Любой ученик может прийти ко мне и поговорить обо всем, о чем ему хочется.

— Насколько нам известно, Мелисса Авалон тоже оставляла дверь открытой для детей на время ленча.

— Верно, — кивнул Манн.

— Итак, у вас двоих ленч в одно и то же время. — Рейни многозначительно прищурилась. Консультант заметно смутился. Он ожидал, что речь пойдет о Дэнни О'Грейди, но никак не о его действиях во время стрельбы.

— Да, вроде бы так, — подтвердил он уже с меньшей уверенностью. Лежавшие на коленях руки начали чуть заметно подрагивать. Здесь, решила Рейни, все будет легче легкого.

— Вы с мисс Авалон встречались за ленчем?

— Ну, мы ведь работаем вместе и…

— Насколько мы смогли понять, мисс Авалон была расположена к общению с некоторыми коллегами.

— Не понимаю…

— Я имею в виду ее и директора Вандерзандена. Или вы об этом не знали? — Рейни добавила жестких ноток, и Ричард Манн заерзал на стуле.

— Я полагал, мы будем говорить о Дэнни.

— Насколько хорошо вы знали Мелиссу Авалон?

— Мы вместе работали, вот и всё.

— Она очень красивая женщина.

— Наверное…

— Молодая, примерно одного возраста с вами?

— Да, пожалуй.

— И тоже новенькая, как вы. Ну же, мистер Манн. Только не говорите, что у вас не было ничего общего.

— Минутку. Вы думаете, что мы с Мелиссой… — Манн махнул рукой, посмотрел на них изумленно и решительно покачал головой. Впервые за время разговора консультант заметно расслабился. — Извините, но если вы считаете, что у нас с Мелиссой были какие-то отношения, то вы определенно плохо ее знаете.

— Что вы имеете в виду? — вступил в разговор Куинси.

— У Мелиссы были проблемы… фрейдистского толка.

— Проблемы с отцом? — резко спросила Рейни.

— Всех деталей я не знаю, но она упомянула однажды, что не поддерживает отношения со своей семьей. По словам Мелиссы, ее отец был человеком жестким, очень требовательным и не очень великодушным. Если вы имеете в виду, что она за несколько недель сблизилась с Вандерзанденом, человеком вдвое старше ее…

— То есть она видела в нем фигуру, замещающую отца, — подытожил Куинси.

— К такому выводу я и пришел. — Консультант благодарно улыбнулся Куинси. Возможностью блеснуть профессиональной подготовкой перед фэбээровским профайлером он воспользовался с большим удовольствием.

— Отец навещал ее здесь? — Рейни продолжала гнуть свою линию.

— Не знаю.

— А мать?

— Не знаю.

— Для человека, проработавшего с мисс Авалон целый год, вы знаете о ней на удивление мало. Вам так не кажется?

— Она была очень скрытной в том, что касалось семьи.

— Но не с директором Вандерзанденом.

— У меня не было каких-то особенных отношений с Мелиссой Авалон, — процедил консультант сквозь стиснутые зубы. — Мы были коллегами, не более того. Если вы так интересуетесь ее частной жизнью, поговорите со Стивеном. Или, еще лучше, позвоните ее отцу. Я слышал, что он даже не потрудился востребовать тело дочери.

— Обязательно поговорим, — заверил его Куинси.

— Что касается Дэнни О'Грейди. — Рейни сменила направление атаки. — Вы ведь разговаривали с ним как консультант.

— Несколько недель и…

— Вот как? А сколько нужно времени, чтобы понять, что у мальчика, который колотит свой школьный шкафчик, проблемы с управлением гневом?

— У его родителей сейчас нелегкое время. У меня не было никаких оснований предполагать, что гнев Дэнни есть нечто большее, чем обычная для фазы адаптации реакция. Дети всегда злятся, когда у родителей проблемы с браком.

— Еще раз. Где вы находились, когда началась стрельба?

— В своем кабинете.

— У вас есть свидетели?

— Как вы смеете! — Ричард Манн резко подался вперед. Кровь бросилась ему в лицо, выражение которого сменилось на оскорбленное. — Я делал все, что в моих силах, чтобы помочь детям. Вы разве не помните? Это я организовал пункт первой помощи. И это я освободил парковочную площадку, чтобы обеспечить подъезд машин «Скорой помощи». А теперь принимаю десятки звонков от родителей, чьи дети до сих пор кричат во сне. И вы смеете намекать, что я имею ко всему этому какое-то отношение? Невероятно!

— Мисс Коннер ни на что такое не намекает, мистер Манн, — негромко сказал Куинси, поднимая руки в примирительном жесте. — Задавать такого рода вопросы — ее работа. И разумеется, мы ценим вашу помощь в день стрельбы.

Манн повернулся к Куинси — похоже, профайлеру не удалось полностью рассеять его сомнения. Куинси тепло ему улыбнулся.

— Повторяю, я думал, что мы будем говорить о Дэнни, — сказал он через секунду, — и никак не ожидал таких вот… нападок.

— Полицейские допросы бывают довольно… интенсивными, — дипломатически ответил Куинси. — И конечно, каждый человек считается невиновным, пока его вина не доказана.

Манн многозначительно посмотрел на Рейни. Та небрежно пожала плечами. У милого мальчика нет алиби, вот он и занял оборонительную стойку. С другой стороны, ученик, которого он консультировал, предположительно убил трех человек, что вряд ли способствует хорошему сну.

— Вернемся к Дэнни О'Грейди, — напомнил Куинси.

— Не знаю, что и сказать, — угрюмо проворчал Манн. — Информация конфиденциальная.

Куинси расцвел улыбкой.

— Конечно, я никогда бы не стал просить психолога поступить вопреки профессиональной этике и нарушить конфиденциальность, — сказал он с медоточивой любезностью, отчего Рейни закатила глаза. — Мы будем благодарны даже за информацию самого общего характера.

Некоторое время Манн обдумывал услышанное, потом откинулся на спинку кресла, сложил ладони домиком и обратился к фэбээровцу:

— Если откровенно, мне и сказать особенно нечего. Общаться с Дэнни я начал несколько недель назад, и на первых сеансах мы говорили на общие темы. В таких делах важно установить доверительные отношения. Перейти к темам более важным мы не успели.

— Такие вещи требуют времени.

— Мы обсуждали его интерес к компьютерам, — продолжал Манн. — Дэнни очень нравилось гулять в Сети, заниматься программированием. Прямо он не сказал, но у меня создалось впечатление, что мальчик баловался хакерством. Компьютер был для него своего рода вызовом, и он, не исключено, немножко выходил за пределы допустимого.

— То есть бывал там, где ему быть не полагалось?

— Может быть. Всем известно, что у Дэнни есть проблемы с самооценкой. Отец слишком суров к нему. Ругает его, заставляет заниматься тем, что ему не нравится… Не самый образцовый родитель.

— Из-за него Дэнни чувствовал себя тупицей?

— Тупицей, слабаком, посредственностью. Считаю, разрешение иметь детей нужно давать только тем, кто может получить родительскую лицензию.

— Может, Шеп и не идеальный отец, — вставила, нахмурившись, Рейни, — но он любит сына и желает ему добра.

— Замечательно, вот только самому Дэнни пользы от этого мало. — Манн поднял руку, останавливая ее дальнейшие возражения. На знакомой территории он чувствовал себя увереннее, и — родители были правы — его серьезность подкупала. — Послушайте, я занимаюсь этим профессионально и могу со всем основанием сказать, что намерения в воспитании детей ничего не значат. Дети не понимают, что вы имеете в виду. Они понимают, что вы делаете. Заставляя сына делать то, что у него не получается, Шеп добивается лишь того, что Дэнни чувствует себя никчемным слабаком и неумехой. Компьютеры же, напротив, укрепляют в нем уверенность и веру в себя.

— Дэнни упоминал о людях, с которыми, может быть, знакомился в онлайне? Называл сайты, на которые заходил? — не отставала Рейни.

— Я не могу это комментировать.

— Эй, Манн… — нетерпеливо начала она.

Консультант с важным видом поджал губы.

— Дэнни — мой пациент, и я не имею права разглашать конфиденциальную информацию.