Эшбаал и его парни, поняв, что их обнаружили, вышли на поляну и стали приближаться к троице.

— Люди северных мидиан! — воскликнула Иезабель. — Разве они не красивы?

— Что мы будем делать? — спросила леди Барбара. — Мы не должны допустить, чтобы они схватили нас.

— Сейчас мы увидим, что они хотят, — заметил Смит. — Может быть, они будут дружелюбны по отношению к нам. Как бы там ни было, нам не удастся бежать. Они все равно догонят нас. Встаньте ближе ко мне, если они будут нападать, я убью нескольких.

— Возможно, вам бы лучше пойти и сесть на одного из них, — предложила леди Барбара устало.

— Жаль, — сказал Смит, — что я такой плохой стрелок. К несчастью, моим родителям никогда не приходила мысль обучать меня искусству убийства. Сейчас я понял, что они ошибались, и в моем образовании есть глубокий пробел. Я только школьный учитель и обучаю молодых людей, а сам не научился стрелять.

— Я не хотела оскорбить вас, — сказала леди Барбара. Она уловила в иронии ответа Смита нотку ущемленной гордости.

— Пожалуйста, простите меня.

Северные мидиане осторожно приближались, останавливаясь время от времени, шепчась друг с другом. Наконец один из них заговорил, обращаясь ко всем троим:

— Кто вы? — задал он вопрос. — Что вы делаете на земле мидиан?

— Вы понимаете их? — спросил Смит через плечо.

— Да, — ответили девушки одновременно.

— Он говорит на том же самом языке, что и народ Иезабель, — объяснила леди Барбара. — Он хочет знать, кто мы и что тут делаем.

— Говорите вы с ним, леди Барбара, — сказал Смит. Англичанка выступила вперед.

— Мы чужеземцы на земле Мидиан. Мы заблудились. Единственное, что мы хотим, это выбраться из вашей страны.

— Дороги из Мидиан нет, — ответил человек. — Вы убили козленка, принадлежавшего Эшбаалу. За это вы должны понести наказание. Вы пойдете с нами.

— Мы умирали с голоду, — пояснила леди Барбара. — Если бы могли заплатить за него, то с радостью сделали бы это. Позвольте нам уйти с миром.

Мидиане снова посовещались, после чего их оратор снова обратился к ним:

— Вы должны следовать за нами. По крайней мере, женщины. Если мужчина не пойдет, то мы не причиним ему вреда: нам он не нужен. Нам нужны только женщины.

— Что он сказал? — спросил Смит. Когда леди Барбара перевела ему, он покачал головой.

— Скажите им, что мы никуда не пойдем, а если они будут принуждать нас, то я должен буду убить их.

Когда девушка передала ультиматум мидианам, они рассмеялись.

— Что может один против двадцати? — спросил их главарь.

Потом он пошел вперед, а за ним его приверженцы. Они размахивали дубинками, некоторые из них начали издавать воинственные звуки.

— Вам нужно будет стрелять, — сказала леди Барбара. — Их по крайней мере два десятка, и вы не промахнетесь.

— Вы мне льстите, — сказал Смит.

Он поднял свой револьвер тридцать второго колибра и направил его на мидиан.

— Уходите! — закричала Иезабель. — Или вас убьют.

Но атакующие только ускорили шаг. Тогда Смит выстрелил. От резкого звука пистолета мидиане остановились удивленные, но ни один не упал. Вместо этого их главарь быстро и точно швырнул свою дубинку, как раз в то время, когда Смит намеревался выстрелить снова. Он увернулся, но дубинка ударила по руке с пистолетом, который упал на землю, а мидиане набросились на них.

Тарзан совершил убийство. Это был только маленький грызун, но он успокоил его голод до утра. Тьма наступила вскоре после того, как он обнаружил след пропавшего американца, но ему пришлось отложить поиск до следующего утра. Первый след был очень слабый — едва уловимый отпечаток одного из углов каблука ботинка, но для человека-обезьяны этого было достаточно. Склонившись над кустом, рядом со следом, он уловил едва ощутимый запах белого человека, по которому он мог бы следовать даже в темноте. Но способ этот был очень трудный, который не подходил для данного случая.

Поэтому он убил грызуна, свернулся калачиком в высокой траве и заснул.

Дикие звери не могут спать с открытыми глазами, но часто кажется, что они все слышат во время сна. Они не слышат обычных ночных звуков, но даже самый малейший звук, предвещающий опасность или незнакомый звук, может разбудить их мгновенно.

Именно такой звук и разбудил Тарзана вскоре после полуночи. Он поднял голову и прислушался, потом опустил ее и приложил ухо к земле.

"Лошади и люди", — подумал он про себя.

Он поднялся на ноги.

Он стоял прямо, его громадная грудь поднималась и опускалась в такт дыханию.

Он внимательно слушал. Его чувствительные ноздри, искавшие подтверждения свидетельству его ушей, донесли и определили послания, которые принес ему Уша-ветер. Они уловили запах Тонгани-бабуина, такой сильный, что он почти заглушил другие. Едва уловим был запах следа Сабор-львицы и сладкое сильное зловоние Тантора-слона. Один за другим человек-обезьяна прочитал эти послания, принесенные ему Ушой-ветром. Но его интересовали только те, которые говорили ему о людях и лошадях.

Почему люди и лошади двигались ночью? Что это были за люди? Ему нужно было знать, кто они. Животные и люди должны знать, что делают их враги. Тарзан лениво потянулся и пошел вниз по склону холма в направлении, откуда, было уже ясно, шли пешком люди. Стрелок, спотыкаясь, брел в темноте. Никогда еще за двадцать лет свободной жизни он не испытывал такой физической усталости. Каждый шаг казался ему последним.

Он так устал, что даже не проклинал своих захватчиков. Он не испытывал никаких чувств, а в голове у него был настоящий хаос. Но даже самые длинные путешествия имеют, в конечном счете, финал. Кавалькада повернула в ворота деревни Доменико Капиетро, налетчика. Стрелок был препровожден в хижину, где он упал на твердый земляной пол после того, как его веревки были сняты, и он заверил своих мучителей, что не убежит. Он спал, когда ему принесли еду, но он пробудился, так как голод и жажда мучили его.

Потом он снова растянулся на полу и заснул, в то время как бандит дремал на посту у входа в его хижину.

Тарзан пришел к скале над деревней, в которой бандиты сновали туда-сюда через ворота. Полная луна бросала свои разоблачающие лучи на все происходившее, освещая людей и лошадей. Человек-обезьяна узнал Капиетро и Стабуха, он увидел Огонио, вождя негров, экспедиции молодого американского геолога, увидел и Стрелка, связанного и спотыкавшегося от усталости и боли.

Тарзан был заинтересованным зрителем всего того, что происходило в деревне.

Он особенно отметил расположение той хижины, в которую был заключен белый пленник.

Он наблюдал за приготовлением пищи и заметил огромное количество жидкости, которое Капиетро и Стабух выпили, ожидая ужин, приготовляемый рабами. Чем больше они пили, тем больше это радовало Тарзана.

"Почему, — размышлял он, наблюдая за ними, — разумные существа считают слово "зверь" синонимом оскорбления, а "человек" — возвеличения?" Звери, которых он знал, придерживались противоположной точки зрения на эти два слова, хотя они не обладают большей частью человеческих пороков и недостатков, их разум слишком чист, чтобы понять их.

Он видел часовых на насыпи за стеной, но не видел часового, сидевшего на корточках, в тени хижины, где лежал Стрелок в тяжком сне.

Удовлетворенный наблюдением, Тарзан встал и пошел вдоль скалы, пока не оказался в самой деревне. Там, где было менее круто, он спустился вниз. Тут он прислушался, чтобы убедиться, что его появление не вызвало подозрения. Жаль, что он не мог видеть стражников у ворот, потому что когда он взберется на забор для прыжка, то будет на какой-то миг виден. Когда, наконец, он заметил их, то они сидели на насыпи, прислонившись спиной к ограде, и, очевидно, уже дремали.

Но долго ли они еще пробудут в таком состоянии?

Этот шанс он должен был использовать, и он решил обдумать все, прикинуть "за" и "против". Будь, что будет.