Он обратился к Шнейдеру:

– Вы умеете управлять кораблем, но у вас нет корабля. А у нас есть корабль, да управлять некому. Если вы хотите поехать вместе с нами и не будете нас ни о чем расспрашивать, мы вас охотно примем к себе. А когда вы нас довезете до нужного нам места, которое мы вам укажем, и нас высадите там, мы отдадим вам и наше судно. Поезжайте тогда на нем, куда хотите.

Он помолчал и прибавил:

– Вы можете взять с собой и женщину, о которой вы говорили. И мы тоже не будем вас ни о чем спрашивать. Идет?

Шнейдер заинтересовался, но хотел иметь более подробные сведения. Момулла заявил, что в таком случае им следует поговорить с Кай-Шангом. Тогда Шнейдер и Шмидт последовали за Момуллой, к которому присоединились и поджидавшие его товарищи. Момулла довел их до своего лагеря, но, не заходя в лагерь, оставил их под присмотром товарищей, а сам отправился на поиски Кай-Шанга.

Вскоре он вернулся с Кай-Шангом, которому уже успел вкратце сообщить о выпавшей на их долю удаче. Китаец вступил в продолжительную беседу со Шнейдером и убедился, что Шнейдер такой же мошенник, как и он сам, и так же страстно желал покинуть остров. Кай-Шанг не сомневался, что Шнейдер примет командование «Каури». В то же время он был уверен, что впоследствии он всегда найдет способ принудить Шнейдера подчиниться его желаниям.

Возвращаясь после этого разговора в свой собственный лагерь, Шнейдер и Шмидт чувствовали большое облегчение. Наконец, у них был вполне осуществимый план выбраться с острова на настоящем судне. Не надо больше мучиться над постройкой, не надо подвергать свою жизнь риску, отправившись в океан на самодельной лодке, у которой больше шансов пойти ко дну, чем достичь материка. Им помогут также захватить женщину или, точнее, женщин. Услышав, что в другом лагере имеется еще и черная женщина, Момулла настоял на том, чтобы и ее захватили.

Кай-Шанг и Момулла со своей стороны были тоже очень довольны. Теперь они не нуждались больше в Густе и могли от него избавиться. Вернувшись в лагерь, они немедленно пошли к нему в палатку. Нужно заметить, что хотя для всей компании гораздо удобнее было бы оставаться на шхуне, но в силу некоторых обстоятельств, по взаимному уговору, было решено расположиться лагерем на берегу.

Дело в том, что никто из матросов «Каури» не доверял друг другу и никто не решился бы сойти на берег, оставляя других на шхуне. Поэтому было решено всем перебраться на берег и не пускать более двух или трех человек за один раз на шхуну.

Направляясь к палатке Густа, Момулла ощупал лезвие своего ножа. Швед почувствовал бы себя очень нехорошо, если бы ему довелось увидеть этот многообещающий жест или если бы он мог прочесть мысли этого темнолицего человека.

Густ случайно находился в палатке повара, стоящей в нескольких футах от его собственной палатки, и поэтому он слышал, как сюда идут Кай-Шанг и Момулла, но не подозревал, что им от него надо. На свое счастье, он в этот момент выглянул из палатки и обратил внимание на странные крадущиеся шаги обоих матросов; такую походку отнюдь нельзя было объяснить дружескими намерениями. А когда они проскользнули в его палатку, Густ заметил длинный нож, который Момулла держал за спиной.

Глаза шведа расширились, и волосы зашевелились на голове. Его загорелое лицо побледнело от страха. Поспешно вышел он из палатки повара. Намерения обоих его сотоварищей были слишком очевидны.

То обстоятельство, что он один умел управлять шхуной, было до сих пор достаточной гарантией для его безопасности. Очевидно, случилось что-то такое, что дало им избавиться от него.

Не теряя ни минуты, Густ опрометью пустился через береговую полосу в джунгли. Он чувствовал непреодолимый страх к джунглям, из глубины которых доносились страшные таинственные звуки. Но еще более он боялся Кай-Шанга и Момуллы. Опасность, таившаяся в джунглях, была более или менее вероятной, между тем как опасность, грозившая от его товарищей, была очень реальной. Густ однажды видел, как Кай-Шанг задушил человека в темной аллее. Он одинаково боялся как веревки китайца, так и ножа Момуллы. Поэтому его выбор пал на джунгли.

Тарзану удалось, наконец, путем угроз и обещаний значительно подвинуть постройку лодки. Уже был готов весь ее остов. Большая часть работы была сделана самим обезьяной-человеком и Мугамби, несмотря на то, что они же снабжали весь лагерь пищей.

Помощник с «Кинкэда» Шнейдер был один из главных недовольных. Однажды он даже бросил работу и ушел со Шмидтом на охоту в джунгли. Он заявил, что ему нужен отдых, и Тарзан, не желая вызывать лишних разговоров, позволил им обоим уйти.

Однако на следующий день Шнейдер сделал вид, что почувствовал угрызение совести, и сам добровольно принялся за работу. Шмидт тоже работал довольно охотно. Тарзан был очень этому рад. Он решил, что они оба, наконец, осознали необходимость совместной работы и поняли свои обязательства по отношению к остальным членам их маленького общества.

Поэтому с легким чувством, какого он уже давно не испытывал за все последние дни, он отправился в полдень на охоту подальше в джунгли. Он хотел выследить стадо молодых ланей, которых будто бы видели накануне Шнейдер и Шмидт. Шнейдер говорил, что он видел стадо на юго-западе. В этом направлении человек-обезьяна и отправился в путь.

В это время с севера крались по лесу шесть подозрительных субъектов. Они думали, что идут никем не замеченные. Но почти с самого того момента, как они оставили свой лагерь, за ними полз высокий человек. В глазах этого человека была видна ненависть, боязнь и любопытство. В его голове бродили тревожные мысли: зачем крадутся к югу Кай-Шанг, Момулла и остальные? Это неспроста!

И Густ в недоумении покачал головой. Надо это узнать! Он выследит их, узнает, что они затевают, и, если нужно, помешает им. Ему пришло было в голову, не ищут ли они его? Здравый смысл, однако, подсказал ему, что этого быть не может, раз они уже достигли того, чего желали, т. е. прогнали его из лагеря. Такие люди, как Момулла и Кай-Шанг, идут на убийство только из-за денег, а так как у Густа денег нет, то, очевидно, они ищут кого-то другого.

Вскоре шестеро людей остановились на отдых. Они спрятались в листве, окаймлявшей звериную тропу, по которой они шли. Чтобы удобнее было наблюдать, Густ вскарабкался на дерево, спрятавшись так, чтобы его прежние товарищи не могли видеть. Ему недолго пришлось ждать. Вскоре с южной стороны подошел незнакомый белый человек. Увидев его, Момулла и Кай-Шанг вылезли из своего убежища, поздоровались с ним и вступили в беседу. О чем они говорили, Густ не мог расслышать. Затем белый человек вернулся в том же направлении, откуда пришел.

Это был Шнейдер. Приблизившись к своему лагерю, он обогнул его и вбежал с противоположной стороны. В сильном возбуждении, задыхаясь, словно он только что летел сломя голову, он побежал к Мугамби.

– Эй вы! – закричал он. – Ваши обезьяны схватили Шмидта! Они убьют его! Бегите скорее на помощь! Вы один можете их отозвать… Возьмите с собой в помощь Джонса и Сулливана и идите к Шмидту как можно скорее. Он там, на звериной тропе около мили к югу. Я останусь здесь! Я слишком устал!

И помощник с «Кинкэда» бросился на землю, делая вид, что еле дышит от изнеможения.

Мугамби колебался. Ему поручили охранять обеих женщин. Он не знал, что делать, но Джэн Клейтон, слышавшая рассказ Шнейдера, присоединилась к просьбе последнего.

– Не теряйте времени, – торопила она негра. – Здесь мы в безопасности. С нами останется мистер Шнейдер. Идите, Мугамби. Бедняге в самом деле нужно поскорее помочь!

Шмидт, который в это время лежал за кустом у лагеря, от души смеялся. Он наслаждался этой комедией!

Мугамби чувствовал себя обязанным повиноваться своей госпоже. Он послушно отправился на юг с Джонсом и Сулливаном. Но, уходя из лагеря, он все-таки очень сомневался, умно ли он поступает и к добру ли все это.