Взглянув на тело, которое выволокли воины из хижины, он осел.

В лунном свете в пыли деревенской улицы он разглядел у своих ног труп заколотого им Хамиса.

Подошли люди и, увидев, что произошло, ничего не сказали. Им было страшно.

Обебе обыскал хижину, облазил окрестности, но безрезультатно. Речной дьявол исчез. Обебе побежал к воротам. Они были заперты. Но в пыли виднелись отпечатки голых ног – следы белого человека. Обебе вернулся к своей хижине, где испуганный народ ожидал его, стоя у мертвого тела.

– Я был прав, – сказал он. – Это не Речной дьявол. Это Тарзан из племени обезьян. Только он мог поднять так высоко Хамиса и бросить с такой силой, что бедный Хамис, проломив крышу, упал внутрь хижины. И только он мог удрать через запертые ворота без чьей-либо помощи.

На десятый день великий хирург ожидал результатов операции. Пациент медленно приходил в себя от действия лекарств. Он отходил от операции намного медленнее, чем того ожидал доктор. Тянулись томительные часы, утро сменилось полднем, наступил вечер, а больной все еще не произнес ни слова.

Стемнело. Все собрались в гостиной. Наконец, отворилась дверь и в комнату вошла сиделка. За ней шел Тарзан. Его голову скрывала плотная повязка, оставлявшая открытыми лишь глаза и губы. Тарзана поддерживал под локоть великий хирург.

– Теперь, я надеюсь, лорд Грейсток быстро пойдет на поправку, – сказал он. – Очевидно, вам есть о чем поговорить. Хотя он еще не знает, кто он. Но это обычное явление после подобных операций.

Больной сделал несколько несмелых, неуверенных шагов, удивленно озираясь по сторонам.

– Это ваша жена, Грейсток, – мягко сказал доктор. Леди Грейсток встала и бросилась к больному, протягивая к нему руки. Улыбка осветила его лицо, он пошел к ней навстречу и обнял.

Но вдруг кто-то оттолкнул их друг от друга. Это была Флора Хакес.

– Леди Грейсток! Это не ваш муж! Это Миранда. Эстебан Миранда! Неужели вы полагаете, что я не узнаю его из тысячи мужчин? Я не видела его с тех пор, как приехала сюда, но как только он вошел, я сразу же узнала его по улыбке. Я уверена, что это он!

– Флора! – вскричала убитая горем леди Грейсток. – Ты уверена? Нет! Нет! Ты ошибаешься! Господь не мог вернуть мне моего мужа, чтобы вновь отнять его! Скажи мне, мой муж, что это ты. Ты не солжешь мне!

Мгновение он молча стоял перед женщинами. Его шатало от слабости. Хирург подошел и поддержал его.

– Я очень слаб, – пробормотал больной, – возможно, я очень болен. Но я – лорд Грейсток. И я не знаю эту женщину.

И он указал на Флору Хакес.

– Он лжет! – воскликнула девушка.

– Да, он лжет, – вдруг раздался позади них спокойный голос.

Все обернулись. Перед ними стоял Тарзан.

– Джон! – воскликнула леди Грейсток, бросаясь к нему. – Как я могла ошибиться?! Я…

Шагнув вперед, Тарзан заключил свою любимую жену в объятия и стал покрывать ее лицо горячими поцелуями…

Под сенью деревьев стоял слон Тантор, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, от чего его громадная туша мерно колыхалась.

Среди лесных собратьев ему не было равного.

Ни Данго, ни Шита, ни даже могущественный Нума не могли соперничать с этим толстокожим животным. За сотню лет он исходил вдоль и поперек эту землю, дрожавшую под его тяжелой поступью.

Со всеми жил он в мире – с гиеной Данго, пантерой Шитой и львом Нумой. И только человек вел с ним войну, человек, который, единственный на свете, обладал поразительной способностью воевать со всеми живыми существами, даже со своими сородичами.

Человек, это самое ненавистное из всех созданий, сотворенных природой, был к нему безжалостен и жесток.

За свои долгие сто лет жизни слон Тантор нередко сталкивался с самыми разными людьми. Встречались ему негры – статные воины с копьями и стрелами, а также низкорослые чернокожие, затем смуглые арабы с громоздкими мушкетами и наконец белые с грозными ружьями и карабинами для большой охоты.

Белые пришли последними и являлись наихудшими из всех.

И все же слон Тантор не испытывал к ним ненависти. Ненависть, мстительность, зависть, жадность, чванливость и прочие черты характера свойственны исключительно человеку, венцу природы, и не ведомы «низшим» животным. В отличие от человека, им не знакомо и чувство страха. В своем поведении они проявляют осмотрительность, однако и полагаются на собственные силы, и в итоге опасливое, осторожное животное, такое как, например, антилопа или зебра, отправляется к реке на водопой бок о бок со львом.

Слон Тантор также вел себя осторожно, избегая людей, особенно белых. Сейчас же в это трудно было поверить, ибо на широченной шероховатой спине слона лежал, раскинувшись, белый человек, сморенный полуденным зноем. То был Тарзан – Повелитель джунглей, дремавший на спине своего могучего друга.

С севера медленно шли горячие влажные воздушные массы, не принося с собой никаких подозрительных запахов. В джунглях царил покой, и оба животных пребывали в состоянии умиротворенности.

Фахд и Мотлог из племени эль-харб охотились в северной части владений Ибн Яда, шейха клана Бени Салем ди Эль-Гуад. Захватив с собой чернокожих рабов, они бесшумно двигались по слоновьей тропе вслед за негром, мечтая о слоновой кости, а их рабы – о свежем мясе.

Во главе группы шел Фекхуан, раб галла, воин с блестящей кожей цвета эбенового дерева, прекрасный охотник и любитель сырого мяса. Как и его товарищи, Фекхуан предавался мечтам о свежатине, но не только о ней. Его не покидали мысли об Эль-Хабате, земле, откуда он был похищен ребенком и куда стремился всей душой. А ведь Эль-Хабат, возможно, где-то совсем рядом. За несколько месяцев пути Ибн Яд углубился далеко на юг, а затем повернул на восток. Значит, Эль-Хабат не так уж и далеко. Если бы Фекхуан знал это наверняка, то бежал бы из неволи, и Ибн Яд лишился бы лучшего из рабов галла.

И действительно, хижина родителей Фекхуана находилась всего в двух переходах на север, на самом юге Абиссинии, почти по пути следования, намеченного Ибн Ядом год тому назад, когда шейх отважился на это безумное предприятие по совету мудрого колдуна Сокара.

Но Фекхуан не знал ни точного местонахождения родительского дома, ни планов Ибн Яда. Он предавался мечтам, от которых ныла душа и которые скрашивались мыслями о сыром мясе. Вдруг раб галла остановился, предупреждающе вскинув руку. Сквозь листву в нескольких шагах от себя он увидел раскачивающуюся массивную тушу слона, знаком подозвал Фахда и указал на серую шкуру, видневшуюся в просветах между листьями.

Фахд вскинул «эль-лаззари», свою старую аркебузу, последовала яркая вспышка, сопровождаемая клубами дыма, раздался грохот, и слон, которого даже не оцарапало, метнулся в чащу. В тот же миг Тарзан вскочил на ноги, но на его беду именно в этот момент толстокожее животное проносилось под низко нависшей массивной веткой. Удар пришелся человеку-обезьяне по голове, и он полетел на землю, где упал без сознания.

Тантор не заметил пропажи – в паническом ужасе он мчался вперед, валя на своем пути деревья и сокрушая кусты.

– О, аллах! Ты промахнулся! – воскликнул Фекхуан.

– Тьфу! – в сердцах сплюнул Фахд. – Эта сатана толкнул меня под руку. А может, все-таки попал?

– Вряд ли.

Они двинулись вперед, надеясь обнаружить кровавый след. Внезапно Фахд застыл на месте.

– Аллах! А это кто такой? – вскричал он. – Я-то метил в слона, а попал в иноверца. Подошли остальные.

– Ив самом деле, христианская собака, причем голая впридачу, – сказал Мотлог.

– Или лесной дикарь, – предположил другой. – Куда ты его ранил, Фахд?

Они перевернули неподвижное тело.

– Пулевого ранения нет.

– Но он мертв? Наверное, за ним погнался слон и растоптал.