Когда все было закончено, Оваза взглянул на солнце.

– Сегодня вечером мы не успеем добраться до лагеря, – сказал он. – Нам придется идти очень быстро, если мы захотим догнать их завтра.

– А я и не собираюсь этого делать, – ответил Эстебан. – Но я не мог им этого сказать. Если мы никогда больше не встретимся, я не буду особо переживать.

Оваза ухмыльнулся. В его хитром мозгу складывался некий план.

– Зачем, – подумал он, – рисковать жизнью в битве с арабскими разбойниками ради нескольких бивней, когда золото ожидает лишь перевозки к побережью, чтобы стать нашим?

Повернувшись, Тарзан увидел человека, стоящего напротив. Нож человека-обезьяны бесшумно выскользнул из ножен. Несколько секунд они с недоверием рассматривали друг друга. Тот, кого увидел Тарзан, не был ни болгани, ни гомангани, – это был белый, лишенный варварских украшений из золотых блесток и алмазов, старик с морщинистым лицом и длинной седой бородой.

– Боже! – воскликнуло странное привидение. Тарзан насмешливо оглядел незнакомца. Слово, произнесенное по-английски, давало простор для предположений сбитому с толку человеку-обезьяне.

– Кто вы? – спросил старик на сей раз на языке гомангани.

– Минуту назад вы употребили английское слово, – сказал Тарзан по-английски. – Вы владеете этим языком?

– Ах, боже милостивый! – воскликнул старик. – Неужели я дожил до той счастливой минуты, когда снова могу слышать английскую речь! – Он тоже перешел на английский, хотя говорил запинаясь, как человек, отвыкший пользоваться этим языком.

– Кто вы? – поинтересовался Тарзан. – И что вы здесь делаете?

– Этот же вопрос я задал вам, – улыбнулся старик. – Не бойтесь ответить мне. Вы, очевидно, англичанин, и вам нечего меня опасаться.

– Я ищу женщину, похищенную болгани. Старик кивнул головой.

– Да, я знаю, она здесь.

– Что с ней? – спросил Тарзан.

– Ей не сделали ничего плохого. Пока. И ей не грозят неприятности, по крайней мере, в течение суток. Но кто вы такой и как нашли сюда дорогу из внешнего мира?

– Я – Тарзан из племени обезьян. Я пришел в эти края в поисках выхода из долины Опара, где жизнь моей спутницы подвергалась опасности. А вы?

– Я старый человек, – ответил незнакомец, – и нахожусь здесь с тех пор, когда был еще мальчиком. Я без билета пробрался на корабль, который доставил Стэнли в Африку. После основания базы Стэнли-Пуль я отправился с ним в глубь континента. Однажды я покинул лагерь, чтобы поохотиться в одиночку.

Заблудился и был схвачен недружественными туземцами. Они отвели меня в свою деревню, из которой я в конце концов бежал, но, не имея никакого представления, куда идти, я блуждал по джунглям несколько месяцев. Однажды я обнаружил вход в долину. Не понимаю, почему они сразу меня не убили, но они не сделали этого и позже. Видимо, решили, что мои знания им пригодятся. С тех пор я помогаю им в открытии и разработке полезных ископаемых и в огранке алмазов. Все это время я прожил в одиночестве, но в моем сердце всегда теплилась надежда на побег, хотя, смею вас заверить, – несбыточная надежда.

– Неужели нет никакого выхода? – спросил Тарзан.

– Выход есть, но он надежно охраняется, – последовал ответ.

– Где он?

– Это продолжение одного из туннелей, проходящего сквозь гору в долину.

Предки этой расы разрабатывали шахту в течение долгого времени. Горы продырявлены их шахтами и туннелями. Выше кварцев, содержащих золото, расположен оливиновый пласт с алмазными вкраплениями. В поисках алмазов, очевидно, было необходимо продлить одну из шахт для вентиляции. Этот туннель и тропа, ведущая в Опар – единственные выходы из долины. С незапамятных времен они держат туннель под усиленной охраной, скорее для того, чтобы предотвратить побег рабов, а не для защиты от внешнего неприятеля, они уверены, что им нечего опасаться таких неожиданностей. Дорогу в Опар они не охраняют, потому что больше не боятся опариан, и хорошо знают, что никто из рабов не рискнет бежать в город солнцепоклонников. По этой же причине и мы с вами обречены навсегда остаться здесь.

– Как же охраняется туннель? – спросил Тарзан.

– Двое болгани с десятком чернокожих воинов всегда на посту, – ответил старик.

– А гомангани не пытались совершить побег?

– Как мне рассказывали, в прошлом такие попытки предпринимались, но все заканчивались неудачей. Беглецов ловили и пытали, а их соплеменников переводили на самые тяжелые работы.

– А много здесь гомангани?

– Вероятно, тысяч пять.

– А сколько болгани?

– Около десяти-одиннадцати сотен.

– Пятеро против одного, – проворчал Тарзан, – и, тем не менее, они боятся совершить побег.

– Но не забывайте, – возразил старик, – болгани – разумная раса, а гомангани в умственном развитии недалеко ушли от диких зверей.

– Но они люди, – не соглашался Тарзан.

– Только внешне. Только! Они не могут объединиться, как люди, они еще не доросли до общественного сознания. Правда, они живут семьями и в деревнях, но этому их научили болгани. Они же выдали им оружие, чтобы защищаться от нападения хищников. До этого гомангани не знали, что такое семья. Более того, когда гомангани достигал преклонного возраста и не мог охотой прокормить себя сам, он уходил из племени и жил отдельно от остальных.

Затем болгани научили их строить заграждения типа частокола и заставляли мужчин и женщин вести оседлую жизнь. Они должны были воспитывать детей до достижения ими зрелого возраста, поэтому некоторые общины насчитывают теперь до сорока-пятидесяти членов. Но смертность среди них очень велика, многие погибают от жестокости болгани, да и дикие животные забирают свою дань.

– Пятеро против одного, – повторил Тарзан, – и все же они остаются рабами. Какими же трусами они должны быть.

– Вы не правы, – возразил старик. – Они далеко не трусы. В схватках со львами они ведут себя мужественно, но поскольку в течение веков они были подчинены болгани, у них выработалась рабская психология. Как мы от рождения наследуем страх перед богом, так и они – страх перед болгани.

– Это очень интересно, – сказал Тарзан, – но теперь скажите, где спрятана женщина, которую я ищу.

– Она ваша жена? – поинтересовался старик.

– Нет. Я сказал гомангани, что она моя жена, чтобы они защищали ее. Она Лэ, королева Опара и верховная жрица Пламенеющего Бога.

– Не может быть! – воскликнул старик. – Не может быть, чтобы королева Опара рискнула жизнью и пришла в дом своих исконных врагов.

– Она была вынуждена это сделать, – объяснил Тарзан. – Ее жизни угрожала опасность, потому что она отказалась принести меня в жертву их божеству.

– Велика была бы радость болгани, если бы они узнали об этом, – промолвил старик.

– Скажите мне, где она. Она спасла мне жизнь, и я должен помочь ей избежать участи, которую ей готовят болгани.

– Это безнадежно. Конечно, я могу сказать, где она, но вам не удастся спасти ее.

– Постараюсь, – буркнул человек-обезьяна.

– Но вы потерпите неудачу и погибнете.

– Если то, что вы мне рассказали, – правда, то у меня нет шанса выбраться из долины, поэтому лучше умереть здесь. Но попытка не пытка.

Старик пожал плечами.

– Вы не знаете болгани…

– Скажите, где женщина, – повторил свое требование Тарзан.

– Смотрите, – сказал старик, приглашая человека-обезьяну следовать за ним. Они зашли в комнату, и, подойдя к окну, выходящему на запад, старик указал на странную плоскую башню, возвышающуюся над крышей основного здания.

– Она где-то там, внутри этой башни. Но для вас она с таким же успехом могла находиться на северном полюсе.

Тарзан стоял молча, внимательно разглядывая башню и стараясь запомнить малейшие детали. К башне можно было добраться по крыше главного здания. Он увидел также ветви старых деревьев, касавшихся самой крыши. За исключением нескольких тускло освещенных окон в самом дворце Тарзан не заметил никаких признаков жизни. Вдруг он повернулся к старику.