Лафайэт Смит был готов ко всему.

Итак, он карабкался по камням, разрывая одежду я раня тело об острые осколки камней, уходя все дальше в коридор ущелья, который казался бесконечным, Он часто содрогался от мысли о том, что перед ним вдруг окажется стена.

Он представлял себе картину, когда перед ним появляется лев. Пистолет у него наготове. Но дальше он затруднялся в изображении сцены, потому что не знал, как будет действовать лев. Может быть, увидев человека, напуганный пристальным человеческим взглядом, он убежит, а возможно и нет. Лафайэт Смит склонялся к выводу, что скорее всего лев не ретируется.

Конечно, у него не было достаточного опыта по части обращения с дикими животными, чтобы смело утверждать, как поведет себя лев. Правда, с ним был случай, когда за ним, занятым полевыми изысканиями, погналась корова.

Но даже и этот опыт нельзя считать решающим, ведь он так и не узнал намерения коровы, поскольку в два прыжка перемахнул забор. Будучи в растерянности от того, что он не знал психологии львов, он решил, что должен попытаться представить себе ту ситуацию, в которую может попасть. Бесстрашно пробираясь по каменным обломкам, бросая время от времени взгляд назад, он снова вообразил картину встречи со львом. Лев медленно ползет навстречу ему, но Лафайэт ждет возможности выстрелить без промаха. Он спокоен, его рука тверда, он прицеливается.

Здесь сожаления о том, что он мало практиковался в стрельбе из револьвера, прервали ход его мыслей. Тот факт, что он никогда не стрелял из этого револьвера, беспокоил его, но совсем немного, с тех пор, как он пришел к убеждению, что если стрелок целится в направлении живого объекта, то обязательно попадет в него.

Однако, живо представив себе это, он тщательно прицеливается. Факт, что он использует только передний план, мало волновал его. Итак, он тщательно прицеливается и нажимает на спуск. Лев спотыкается и почти падает. Потребовалось секундного выстрела, чтобы покончить с ним. Лев падает на землю, Лафайэт Смит облегченно вздыхает. Он испытывает даже легкое душевное потрясение от всего произошедшего.

Лафайэт остановился, достал из кармана платок, вытер со лба пот, слегка улыбаясь от возбуждения, поднявшегося в нем.

"Без сомнения, лев уже забыл обо мне и ушел по своим делам", — сказал он самому себе.

Он оглянулся назад, желая удостовериться в своей правоте, и вдруг в сотне футов от него, там, где коридора уже не было видно за поворотом, появился лев.

Стрелок находился в смятении. Было уже утро, а Лафайэт еще не вернулся.

Прошлым вечером они искали его допоздна и сейчас снова отправились на поиски.

Огонио, вождь, действуя по инструкции Стрелка, разделил партию на пары, и они, за исключением четырех человек, оставленных охранять лагерь, должны были искать в различных направлениях, тщательно осматривая все, стараясь обнаружить следы пропавшего человека.

Денни избрал своим компаньоном Обамби, что разозлило того, так как он стал объектом для брани с тех пор, когда Денни узнал, что Обамби оставил Смита одного в горах.

— Не имеет значения, что он приказал тебе уйти, — сказал Стрелок, — ты не должен был оставлять его одного. Я намерен взять тебя с собой, и если мы его не найдем, ты не вернешься обратно.

— Да, господин, — ответил Обамби. Он не понимал, о чем говорил ему белый человек. Единственное, что обрадовало его, было желание господина самому нести ружье, а Обамби досталось нести завтрак и снаряжение, довольно легкое, не то что автомат.

Обамби всегда был рад освободиться от груза. Стрелок, пытаясь определить возможный маршрут Смита в поисках лагеря, исходил из того, как бы он действовал в данных обстоятельствах, и зная, что Смит последний раз был хорошо виден над лагерем, а затем немного к северу от него, решил искать в северном направлении вдоль подножия холмов.

День был жаркий, и к полудню Стрелок вымотался, вспотел, и возмущение клокотало в нем. Особенно он проклинал Африку, которая, по его словам, была местом дьявола.

— Я совсем выдохся, — проворчал он, — и почти не продвинулся вперед. Я шел шесть часов, а на такси это расстояние я мог преодолеть за двадцать минут. Конечно, в Африке нет полицейских, но, увы, здесь нет и такси.

— Да, — согласился Обамби.

— Заткнись, — прорычал Денни.

Они сидели на склоне холма в тени дерева и завтракали. Неподалеку, немного ниже них, склон горы переходил резко в скалу высотой в пятьдесят футов, которая закрывала им вид на деревню у ее подножия. Они также не видели человека, сидевшего у куста на самом краю скалы. Он сидел спиной к ним, так как из своего укрытия наблюдал за деревней в лесу.

Здесь, по мнению наблюдателя, находился человек, которого он искал, но он хотел убедиться в этом, а для этого требовалось несколько дней наблюдения. Время значило мало или ничего для Тарзана, так же, как оно безразлично любому обитателю джунглей. Он часто возвращался в это место и сторожил. Рано или поздно он раскроет правду, так как у него возникло подозрение, что один из белых людей, которых он видел в деревне внизу, был работорговцем, из-за которого он пришел с севера. Итак, подобно большому льву, он притаился, наблюдая за своей добычей.

А внизу Доменико Капиетро и Леон Стабух сидели, развалясь в тени дерева рядом с хижиной работорговца, в то время как дюжина девушек-рабынь ожидали, пока они закончат свой завтрак.

Стакан огненной живительной жидкости поднял дух, который сильно упал после вчерашней попойки, хотя и сейчас нельзя было сказать, что они были в лучшей форме.

Капиетро, который был даже более угрюм и придирчив, изливал свою злобу на несчастных рабынь, а Стабух ел в угрюмом молчании, которое он наконец прервал, перейдя к теме своей поездки.

— Мне необходимо добраться до южной части, там я смогу узнать все о человеке-обезьяне.

— Почему ты так торопишься отыскать его? — спросил Капиетро. — Тебе не нравится мое общество?

— Дело прежде всего!

— Да, это так, — заключил Доменико.

— Я навещу тебя еще раз, когда вернусь с юга, — предложил Стабух.

— Ты можешь не вернуться.

— Я вернусь. Питер Зверев должен быть отомщен. Препятствие на пути прогресса должно быть устранено.

— Человек-обезьяна убил Зверева?

— Нет, женщина убила его, а не Тарзан. Но человек-обезьяна, как ты его называешь, виновен в провале всех планов Зверева и таким образом в его смерти.

— Ты считаешь, что тебе повезет больше, чем Звереву? Желаю удачи, но я не завидую тебе. Этот Тарзан — как лев, но с умом человека. Он жесток и ужасен. Он силен в своей стране.

— Я найду его во что бы то ни стало, — сказал Стабух уверенно. — Если будет возможно, я убью его до того, как он заподозрит меня. Если я не смогу сделать это, то я завоюю его доверие и дружбу, затем покончу с ним, как только он что-то заподозрит.

Голоса были слышны далеко, и хотя Стабух говорил нормальным тоном, наблюдатель, притаившийся на вершине скалы, улыбался, если это можно было назвать улыбкой.

Так вот почему человек из России, о котором ему говорил Голоба, вождь, расспрашивал о нем. У Тарзана было подозрение, и он был рад заполучить доказательства.

— Я буду рад, если ты убьешь его, — сказал Капиетро. — Он помешает моему делу, если узнает о нем. Он негодяй, мешающий человеку честно зарабатывать деньги.

— Считай, что его уже нет, — заверил Стабух работорговца. — Он уже мертвец. Обеспечь только меня людьми, и я как можно быстрее двинусь в путь на юг.

— Мои головорезы уже седлают коней, чтобы поехать и найти людей для твоего отряда, — сказал Капиетро.

Он указал рукой в направлении дома, около которого два десятка бандитов седлали коней, готовясь к налету на отдаленную деревню.

— Да будет им удача! — сказал Стабух. — Я надеюсь, но что это? спросил он.

Он вскочил на ноги.

Камни со скалы и куски земли упали позади них. Капиетро тоже был на ногах.