Вскоре в битве наступила пауза, словно по молчаливой договоренности сторон. Трое белых внимательно наблюдали за легионерами.

— Они готовят массированную атаку копьями, — заявил Прекларус.

— Это положит конец нашим страданиям на этой бренной земле, — обронил Кассиус Аста.

— И боги примут нас с ликованием, — проговорил Цецилий Метеллус.

— Думаю, что боги предпочтут их, а не нас, — сказал Тарзан.

— С чего ты взял? — спросил Кассиус Аста.

— Потому что нынче боги призовут на небо гораздо больше легионеров, нежели нас, — ответил человек-обезьяна, указывая на валявшиеся вокруг трупы.

Кассиус Аста согласно улыбнулся.

— Еще минута, и они нападут, — сказал Максимус Прекларус, заключил в объятия Дилекту и поцеловал. — Прощай, любовь моя, — сказал он. — Как мимолетно счастье! И как несбыточны надежды простых смертных!

— Не стоит прощаться, Прекларус, — ответила девушка, — ибо я последую вслед за тобой.

И она показала тонкий кинжал, который держала в руке.

— Нет! — вскричал Прекларус. — Обещай, что ты не сделаешь этого!

— Почему? Разве смерть с тобой не приятнее, чем жизнь с Фастусом…

Наконец стороны сошлись в ожесточенной схватке. Вдруг в саду раздались оглушительные дикие крики, перекрывшие шум сражения и устрашившие своей необычностью всех участников битвы. Тарзан вскинул голову и потянул носом воздух. Он узнал этот клич, и в его душе вспыхнула надежда. Сверкая глазами, человек-обезьяна взглянул поверх голов своих противников.

Крики усилились. Легионеры обернулись, оказавшись лицом к лицу с авангардом подходившей армии воинов-гигантов с кожей цвета эбенового дерева, на головах у которых воинственно колыхались белые султаны и которые оглашали воздух жуткими воинственными криками, наполнившими радостью сердце Тарзана.

Это пришли воины вазири.

Во главе их Тарзан увидел Мувиро, а рядом с ним Лукеди. И лишь позже человек-обезьяна, как и все те, кто находился в саду цезаря, увидели толпу воинов из окрестных деревень Кастра Сангвинариуса, которая, проследовав в город за вазири, захватила дворец, осуществив давно вынашиваемый акт возмездия.

Когда легионеры поспешно побросали на землю оружие, моля Тарзана о пощаде, к нему подбежал Мувиро и, преклонив колени, поцеловал руку Повелителю джунглей. В тот же миг с дерева на плечо Тарзана спрыгнула маленькая обезьянка.

— Боги наших предков оказались добры к вазири, — произнес Мувиро, иначе мы бы не успели.

— Пока я не увидел Нкиму, я никак не мог понять, как вам удалось отыскать меня.

— Да, это все благодаря Нкиме, — продолжал Мувиро. — Он вернулся в страну вазири, во владения Тарзана, и позвал за собой. Много раз мы хотели повернуть назад, считая, что он спятил, но Нкима уговаривал нас идти вперед, и мы шли за ним. Теперь великий бвана может вернуться с нами домой, к своему народу.

— Нет, — ответил Тарзан, качая головой. — Еще не время. Сын моего друга где-то в этой долине. Ты явился вовремя и поможешь мне найти его. Так что не будем терять времени.

Легионеры в панике бежали из дворца, откуда доносились вопли и стенания умирающих вперемешку с возбужденными криками толпы, жаждавшей мести.

Прекларус подошел к Тарзану.

— Варвары из окрестных деревень напали на город. Они истребляют всех, кто попадется им под руку, — сообщил он с тревогой в голосе. — Мы обязаны собрать всех воинов и остановить разбой и мародерство. Можно ли рассчитывать на вновь прибывших чернокожих?

— Они сделают так, как я прикажу, — ответил Тарзан. — Но мне кажется, нет необходимости вступать в бой с варварами. Лукеди, где белые офицеры, которые командуют варварами?

— Когда они были возле дворца, воины так заволновались, что бросили белых командиров и последовали за своими чернокожими вождями, — пояснил Лукеди.

— Приведи-ка ко мне их вождей самого высокого ранга, — распорядился Тарзан.

В течение следующего получаса Тарзан с соратниками занимались перегруппировкой своих сил, к которым примкнули легионеры, оставшиеся позаботиться о раненых и тревожащихся за свое будущее. Из дворца доносились сердитые надсадные крики негров, и Тарзан уже стал терять надежду, что Лукеди удастся уговорить вождя выйти к нему, как вернулся Лукеди, ведя с собой двух воинов, чей облик и украшения указывали на то, что они вожди.

— Ты тот, кого называют Тарзаном? — спросил один из них.

— Да, — подтвердил человек-обезьяна.

— Ты-то нам и нужен. Этот багего утверждает, будто ты обещал, что наш народ больше не станут обращать в рабов и что наших воинов не будут принуждать сражаться на арене. Как ты можешь поручиться за это, ты, простой варвар?

— Если я в одиночку и не смогу поручиться, то у тебя есть достаточно сил добиться всего этого, — ответил человек-обезьяна. — Я со своими вазири помогу вам, пока же собери всех своих. В дальнейшем постарайся воздерживаться от ненужного кровопролития.

Спустя некоторое время отступающие толпы негров были успокоены своими вождями и отошли на главную улицу. Воины вазири взяли на себя охрану дворца, выставили караул у снесенной двери императорского дворца, расставили людей вдоль ведущего в тронный зал коридора, а также в проходе вплоть до подножия трона, вокруг которого они встали полукругом. Трон цезаря занял Тарзан из племени обезьян, рядом с ним стояли Прекларус, Дилекта, Кассиус Аста, Цецилий Метеллус и Мувиро. На плече Тарзана съежился малыш Нкима, горько сетовавший на судьбу, ибо, как всегда, испытывал страх и к тому же сильно продрог и проголодался.

— Пошли легионеров за Сублатусом и Фастусом, — приказал Тарзан Прекларусу. — Пора кончать с этим делом. Через час уходим в Каструм Маре.

Посланный за Сублатусом и Фастусом воины прибежали с взволнованными криками:

— Сублатус мертв! Фастус мертв! Их убили варвары. В верхних комнатах и коридорах полно трупов сенаторов, патрициев и офицеров.

— Неужели в живых никого не осталось? — спросил Прекларус.

— Остались те, кто забаррикадировался в комнатах, спасаясь от чернокожих. Мы сказали им, что их не тронут, и сейчас они придут сюда, в тронный зал.

В проходе между двумя рядами воинов появились уцелевшие гости, приглашенные на бракосочетание. Пот и кровь, покрывавшие мужчин, явно указывали на пережитые ими ужасные минуты. Женщины держались пугливо, на грани истерики.

Впереди шел Дион Сплендидус. Увидев его, Дилекта вскрикнула от радости и облегчения, сбежала со ступеней трона и бросилась ему навстречу.

При виде пожилого сенатора Тарзан просиял, встал в полный рост и поднял руку, призывая к тишине.

— Цезарь мертв, — объявил он, — и одному из вас надлежит надеть мантию императора.

— Да здравствует Тарзан! Да здравствует новый цезарь! — раздался чей-то крик, мгновенно подхваченный всеми присутствующими.

Человек-обезьяна улыбнулся, отрицательно качая головой.

— Только не я, — сказал он. — Но среди вас находится человек, которому я готов вручить императорскую корону при условии, что он сдержит обещание, данное мной варварам из окрестных деревень. Дион Сплендидус, согласен ли ты принять императорскую пурпурную мантию при условии, что деревенские жители отныне и навсегда будут свободны, что юношей и девушек не станут обращать в рабство, а воины будут освобождены от принудительного участия в играх?

Дион Сплендидус в знак согласия склонил голову. Так Тарзан отказался от короны и назначил нового цезаря.

Ежегодное празднество, проводимое в честь Валидуса Августа, императора Востока, оказалось гораздо менее захватывающим, нежели зрелище, устроенное Сублатусом в Кастра Сангвинариусе, хотя широко разрекламированное присутствие вождя-варвара, шедшего в кандалах широкими шагами вслед за экипажем цезаря, придавало интерес и особый вес мероприятию.

Никчемная помпезность атрибутов императорской власти доставляла удовольствие Валидусу Августу.