— Но я убила человека, — сказала она.

В ее голосе послышалась нотка страха.

— Я тоже убил одного человека, — напомнил он ей. — Но я не сожалею об этом, хотя тоже никогда никого не убивал. Если бы я не стрелял так ужасно плохо, то убил бы еще одного сегодня, а может быть, и нескольких. Жаль, что я не смог. Это следовало сделать. Как странно устроен мир, — продолжал он после минутного молчания. — Я всегда считал себя хорошо образованным и всегда думал, что вполне приспособлен ко всем превратностям жизни. Оно так и было бы, если бы я жил в спокойном окружении студенческого городка. Но когда я оказался вне его, то показался себе совершенно беспомощным. Я сожалел о тех юношах, которые тратили время на стрельбу и охоту. Мужчины, которые хвастались своей меткой стрельбой, вызывали у меня только презрение, а теперь за двадцать четыре часа я бы отдал все свое образование вместе с другими достоинствами за умение стрелять.

— Чтобы быть действительно образованным человеком, нужно многое знать, — сказала девушка. — Но я боюсь, что вы преувеличиваете значение меткой стрельбы, определяя культурный уровень человека.

— А приготовление пищи? — добавил он. — Человек, который не умеет готовить, тоже плохо образован. Я когда-то готовился стать авторитетом в геологии, но все, что я знаю по этому предмету, не так уж много, и к тому же не несет в себе спасения мне от голода на земле, переполненной дичью, потому что я не умею ни стрелять, ни варить.

Леди Барбара рассмеялась.

— Не делайте из мухи слона, — воскликнула она. — Может быть, вы плохой стрелок, я допускаю это. Возможно, вы не умеете готовить, но у вас есть одно достоинство, которое покрывает многочисленные недостатки: вы отважный человек!

Сейчас пришла очередь Лафайэта Смита рассмеяться.

— Мне бы хотелось, чтобы вы так думали, хотя бы потому, что сейчас это очень важно для вас, но это — неправда. Я был перепуган в деревне прошлой ночью, и когда к нам сегодня подошли эти парни, я тоже растерялся, это правда.

— Вы только еще раз подтверждаете мой вывод.

— Я не понимаю.

— Культурные и интеллигентные люди чаще готовы оценить и понять опасность критической ситуации, чем невежественные, лишенные воображения люди. Когда такой человек не отступает перед лицом опасности из чувства долга, как вы действовали прошлой ночью, это является свидетельством более высокой степени храбрости, чем у невежественного человека, обладающего большой физической силой, который недостаточно умен, чтобы представить себе непредвиденные обстоятельства, которые могут возникнуть в результате его действий.

— Будьте осторожны! — предупредил он ее. — Если вы заставите меня поверить всему этому, я буду тогда невыносимым эгоистом. Пожалуйста, не пытайтесь убедить меня, что мое неумение готовить — признак добродетели.

— Ой! Послушайте! Что это! Она остановилась и повернулась в сторону, откуда они пришли.

— Они обнаружили нас! — сказал Лафайэт Смит. — Идите, как можно быстрее, а я постараюсь задержать их.

— Нет, — ответила она. — Это бесполезно. Я остаюсь с вами, что бы ни случилось.

— Ну, пожалуйста! — взмолился он. — Для чего я буду встречать их, если вы не воспользуетесь возможностью идти.

— Из этого все равно ничего хорошего не выйдет, — сказала она. — Меня они поймают чуть позже, и ваше самопожертвование будет бесполезным. Мы можем уступить им, надеясь, что сможем убедить их освободить нас позднее или найти возможность убежать после наступления темноты.

— Вам лучше бежать, — сказал он, — потому что я собираюсь бороться. Я не хочу отдать вас им без борьбы. Если вы уйдете сейчас, то я, возможно, смогу это сделать позже. Мы можем встретиться у подножия скал, но не ждите меня, если найдете выход. А сейчас делайте, как я сказал.

Его тон был безапелляционным, приказным.

Повинуясь, она продолжила путь к Чиннерет, но вдруг остановилась и обернулась.

Трое приближались к Смиту. Вдруг один из них размахнулся и бросил дубинку в Смита, и все трое ринулись на него. Дубинка упала у ног американца. Барбара увидела, как Смит нагнулся и схватил дубинку. Еще один отряд мидиан шел по лесу на призыв троих. Один из них, бросивший дубинку в американца, кинулся вперед и подбежал к Смиту, который опустил дубинку на его голову. Человек упал, как поверженный бык. В следующее мгновение Смит бросился навстречу двум другим, размахивая дубинкой.

Его нападение было таким неожиданным, что они остановились и бросились бежать от него. Но один из парней замешкался, и леди Барбара услышала звук треснувшего черепа.

Но вот подоспело подкрепление, окружившее и набросившееся на их единственного врага. Леди Барбара не могла оставить одиноким человека, который так храбро, хотя и безнадежно, пытался защитить ее.

Когда северные мидиане разоружили и взяли Смита под стражу, то увидели, что она стоит на месте их короткой стычки.

— Я не могла убежать и оставить вас, — объяснила она ему, когда их двоих вели в деревню. — Я думала, что они намерены убить вас, и не могла этого вынести. Это было ужасно, но я не могла оставить вас.

Какое-то мгновение он смотрел на нее.

— Да, — ответил он, — ты не могла так поступить.

Денни Стрелок устал и был возмущен до глубины души. Он шел уже несколько часов, воображая, что идет по следу, но все еще не видел своего компаньона. Он умирал от жажды и поэтому бросал частые взоры в направлении озера.

— Дьявол, — пробормотал он. — Я не намерен больше тащиться за этим парнем, пока не напьюсь. Во рту у меня так, как будто я ел вату целую неделю.

Он повернул от скал и пошел в направлении озера, зовущие воды которого сверкали под полуденным солнцем. Но красота природы не интересовала Стрелка, который в ней видел только возможность утолить жажду.

Путь лежал через поле, покрытое валунами, упавшими с вершины кратера.

Он должен был отыскивать себе дорогу среди маленьких камней и почти постоянно смотрел себе под ноги.

Время от времени он должен был обходить большие валуны, многие из которых возвышались над ним.

Он проклинал Африку вообще и эту местность, в частности, когда ему пришлось обходить необычно большой кусок скалы.

Неожиданно он остановился и широко раскрыл глаза от удивления.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Вот так девка! Навстречу ему шла золотоволосая девушка, одетая лишь в небольшой кусок грубой материи. В то же самое время она увидела его и остановилась.

— О! — воскликнула Иезабель со счастливой улыбкой.

— Кто ты?

Но она говорила на языке мидиан, и он не понял ее.

— Черт возьми! — сказал Стрелок. — Я знал, что должен был приехать в Африку зачем-то, и вот, пожалуйста, вы тут. Послушай, бэби, а ты что надо. Я могу сказать всем, что ты что надо, хороша!

— Спасибо! — сказала Иезабель по-английски. — Я рада, что я понравилась.

— Черт возьми, — пробормотал Денни, — ты говоришь, как американка. Откуда ты?

— Из Мидиан, — ответила Иезабель.

— Я никогда не слышал о такой стране. Что ты здесь делаешь? А остальные люди?

— Я жду леди Барбару, — ответила она. Затем она добавила:

— И Смита.

— Смит? Какой Смит? — спросил он.

— О, он такой красивый, — доверительно сказала Иезабель.

— Значит, это не тот Смит, которого я ищу, — сказал Стрелок. — А что он делает здесь, и кто такая леди Барбара?

— Абрахам, сын Абрахама убил бы леди Барбару и меня, если бы Смит не пришел и не спас бы нас. Он очень смелый!

— Ну, теперь я точно знаю, что это не тот Смит, — сказал Денни. — Хотя не могу сказать, что он лишен характера. Но я уверен, что он не знает, как спасать кого-либо, ведь он геолог.

— Как тебя зовут? — спросила Иезабель Стрелка.

— Называй меня Денни, крошка.

— Меня зовут не крошка, — объяснила мягко она, — а Иезабель.

— Иезабель? Черт возьми, вот так имя. Тебя следует называть Гвендолин.