Они поднялись по каменной винтовой лестнице на третий этаж и пошли по коридору. Около угловой комнаты Ронде приказали остановиться. В просторном помещении на покрытой соломой полу расположились взрослые самки горилл с детенышами, которые играли или сосали материнскую грудь.

Самки что-то звучно жевали, то ли бамбук, то ли фрукты, но с появлением Бэкингема и девушки мгновенно застыли в неподвижности.

– Чего тебе, Бэкингем? – прорычала старая самка.

– Я привел девушку, которую мы поймали возле водопада, – ответил Бэкингем. – Король приказал доставить ее сюда, ваше величество.

Обратившись к девушке, он пояснил.

– Это королева Екатерина Арагонская.

– Зачем она ему понадобилась? – презрительно спросила королева.

Бэкингем пожал широченными плечами и бросил взгляд на других самок.

– Ваше величество сами могут догадаться.

– Неужели он задумал взять в жены это безволосое существо? – удивилась самка, сидевшая неподалеку от королевы Екатерины.

– Разумеется, Анна Болейн, – отрезала Екатерина. – Иначе зачем бы она ему понадобилась?

– Разве у него мало жен? – вмешалась другая.

– Это решать королю! – ответил Бэкингем и покинул комнату.

Как только он ушел, взрослые самки тут же обступили Ронду, стали обнюхивать ее и ощупывать одежду, а молодняк принялся дергать ее за юбку. Детеныш повзрослее схватил ее за лодыжки и дернул. Ронда упала, а проказник с хохотом и ужимками отскочил. Девушка стала подниматься. Озорник снова наскочил на нее, и Ронде пришлось ударить его по морде, чтобы тот угомонился. Детеныш заскулил и побежал искать утешения у Екатерины Арагонской. Тут одна из самок схватила девушку за плечо и толкнула с такой силой, что Ронда со всего размаху ударилась о стену.

– Как ты посмела поднять руку на принца Уэльского! – возмутилась горилла.

Екатерина Арагонская, Анна Болейн, теперь еще принц Уэльский! Ронда Терри была уверена, что это либо сон, либо она сошла с ума. Как же иначе объяснить происходящее? Никак!

Упавшая девушка села, прислонившись спиной к стене и закрыла лицо руками.

Перепуганная лошадь уносила Наоми Мэдисон все дальше и дальше. Девушка судорожно вцепилась в гриву, боясь упасть.

Тропа вывела табун на поляну, внезапно передние лошади остановились, и, прежде чем девушка успела хоть что-то предпринять, ее скакун врезался в самую середину табуна.

И тут Наоми увидела причину вынужденной остановки – шейха Абд аль-Хрэниэма с отрядом. Она попыталась развернуть лошадь и ускакать, но не сумела. Через минуту арабы окружили табун. Наоми снова оказалась в плену.

Шейх настолько обрадовался своим лошадям, что даже позабыл о причине их исчезновения. Он был также рад заполучить обратно хотя бы одну из недавних пленниц. Она поможет разобрать карту и пригодится на тот случай, если шейх решит продать девушку.

– Где вторая? – сурово спросил Этеви.

– Ее убил лев, – ответила Наоми. Этеви равнодушно пожал плечами.

– Ну что ж, зато у нас есть вы и карта, а это совсем неплохо.

Наоми вспомнила про конусообразный вулканический холм и горы.

– А если я проведу вас к долине алмазов, вы отведете меня к моим товарищам? – спросила она.

Этеви перевел ее вопрос шейху. Старый Абд аль-Хрэниэм закивал.

– Скажи ей, что мы так и сделаем. О, Аллах! Скажи, что мы выполним любое условие. Но после того, как мы попадем в долину алмазов, про обещания можно будет и позабыть. Но ты ей этого не говори!

Этеви усмехнулся.

– Укажи нам дорогу к долине алмазов, – сказал он, – и мы выполним любое твое желание.

Непривычные к пешим переходам арабы выбились из сил, преследуя беглянок, и как только отряд вышел к реке, шейх решил сделать привал.

На другой день они переправились через реку и вышли на равнину. Наоми указала на вулканический холм и горы на северо-западе. Арабы пришли в сильнейшее возбуждение.

Но когда они спустились к водопаду, то широкий бурный поток встал у них на пути непреодолимым препятствием.

На ночь они расположились на берегу и допоздна обсуждали, каким образом переправиться через реку. По карте выходило, что в долину алмазов ведет только один путь, и пролегал он всего в паре миль к северо-западу.

Утром они двинулись вниз по течению в поисках брода и лишь через два дня обнаружили как будто подходящее место для переправы. Но и здесь они столкнулись с невероятными трудностями, потратив на переправу целый день, пока наконец не оказались на другом берегу, потеряв при этом двух всадников с лошадьми.

К тому времени Наоми была уже полуживая от страха. Она не столько боялась воды, сколько чудовищных крокодилов, которыми буквально кишела река. Вымокшая до нитки, она легла поближе к костру и моментально забылась мертвым сном.

Обнаружив, что часть провизии пропала, а часть испортила вода, арабы бросились спасать то, что у них оставалось, и на это ушло столько времени, что охоту пришлось отложить. Наступила ночь.

Наутро они быстро нашли широкую, плотно утрамбованную тропу, по которой и двинулись. Ближе к полудню Наоми окликнула Этеви, ехавшего рядом.

– Глядите! – указала она, простирая руку вперед. – Вот она, гранитная гряда, обозначенная на карте. Прямо на восток должен быть вход в долину алмазов.

Этеви взволнованно перевел ее слова шейху и остальным арабам. По их всегда мрачным лицам расплылись счастливые улыбки.

– Теперь, когда я привела вас к долине алмазов, выполните свое обещание и отпустите меня, – сказала Наоми.

– Потерпи немного, – ответил Этеви. – Сначала мы должны попасть туда, чтобы убедиться, что это действительно долина алмазов. Так что тебе придется побыть пока с нами.

– Такого уговора не было, – запротестовала девушка. – Я взялась привести вас к долине алмазов и привела. А теперь я ухожу искать своих, независимо от того, будет у меня провожатый или нет.

Наоми решительно повернула лошадь назад, памятуя о том, что арабы называли водопад водопадом Омвамби, и что именно туда держало путь их сафари.

Но не успела она отъехать, как Этеви бросился ей наперерез. Выхватив из рук девушки уздечку, он наотмашь ударил ее по лицу.

– В следующий раз будет еще хуже, – пригрозил он.

От боли и бессилия девушка разрыдалась горючими слезами. Она полагала, что кошмары остались позади, а выходит, что ошиблась.

На ночь арабы разбили лагерь на восточной стороне гранитной гряды рядом с узким каньоном, который, по их мнению, вел в долину.

Ранним утром следующего дня арабы вошли в каньон, надеясь, что он приведет их в долину со сказочными богатствами. А между тем с высоты за ними выжидающе наблюдали свирепые глаза, полыхавшие на черных лицах.

При дневном свете Тарзан внимательно вгляделся в своего спутника, в очередной раз отметив поразительное сходство с собой. Человек-обезьяна даже испытал странное чувство раздвоения, словно его дух отделился от тела и парил рядом.

В то утро они собирались отправиться на поиски Ормана и Уэста, но Тарзан видел, что Оброски не в состоянии идти самостоятельно.

Как это обычно бывает, после перенесенных потрясений американца свалила лихорадка. Тарзана разбудил его судорожный кашель, теперь же Оброски лежал без сознания.

Повелитель джунглей стал соображать, как лучше поступить. Ни бросать человека на произвол судьбы, ни оставаться с ним Тарзан не хотел. Из беседы с Оброски он сделал для себя вывод, что из соображений гуманности обязан помочь группе Ормана. Бедственное положение девушек особенно тронуло его благородную натуру, и Тарзан, все взвесив, принял единственно возможное решение.

Водрузив неподвижное тело Оброски на плечи, человек-обезьяна двинулся с ним по джунглям.

Он шел весь день, лишь изредка останавливаясь за тем, чтобы утолить жажду, но ничего не ел. Американец то затихал, то метался в приступах лихорадки, а в один из просветов сознания попросил Тарзана остановиться и дать ему возможность перевести дух. Тарзан будто не слышал просьбы и продолжал двигаться на юг.