На охоте Зору поджидала неожиданная удача – прошло всего лишь чуть больше часа, и она обнаружила стадо антилоп. Двумя быстрыми выстрелами Зора уложила столько же животных. Подождав, пока носильщики освежуют туши, она неспешно вернулась в лагерь Ее мысли были отчасти заняты настораживающим по ведением арабов, однако она никак не ожидала приема который был уготован ей в лагере.

Зора шла впереди, Вамала с ее винтовкой – чуть сзади, а за ними носильщики, сгибающиеся под тяжестью ноши.

Не успела она войти в лагерь, как на тропу из-за кустов с обеих сторон выскочили арабы. Двое окружили Вамалу и вырвали у него оружие, остальные набросились на Зору. Она попыталась освободиться и вытащить револьвер, но атака произошла столь внезапно, что она не сумела ничего предпринять для своей защиты. Ее держали цепко и уже скручивали за спиной руки.

– Что все это значит? – возмутилась Зора. – Где шейх Абу Батн?

Мужчины в ответ рассмеялись.

– Скоро увидитесь, – произнес один. – У него гостья, которую он развлекает, поэтому не смог вас встретить.

При этих словах они вновь рассмеялись.

Зора шагнула вперед на поляну, откуда открывался вид на весь лагерь, и поразилась увиденному. Все палатки были разграблены. Арабы стояли в полном сборе, готовые выступить в путь. Каждый из них держал небольшой ранец, а перед немногими остававшимися в лагере чернокожими высились тяжеленные тюки с поклажей. Все остальное лагерное имущество, было свалено в кучу в центре поляны, и на глазах Зоры его подожгли факелами.

Ее повели через поляну к арабам, и тут она увидела меж двух воинов свою гостью со связанными, как и у нее самой, руками. Рядом, злобно ухмыляясь, стоял Абу Батн.

– Почему вы сделали это, Абу Батн? – обрушилась на него Зора.

– Аллаху неугодно, чтобы мы отдали свою землю белым, – сказал шейх. – Мы увидели свет и возвращаемся к своему народу.

– Что вы намерены сделать с этой женщиной и со мной? – спросила Зора.

– Для начала возьмем с собой, – ответил Абу Батн. – Я знаю одного доброго человека, который очень богат и возьмет вас обеих в хороший дом.

– То есть вы собираетесь продать нас какому-нибудь черному султану? – возмутилась Зора. Шейх пожал плечами.

– Я бы не называл это так, – произнес он. – Скорее скажем, я делаю подарок хорошему старому другу и спасаю вас и ту женщину от гибели в джунглях, которая неминуема, оставь мы вас одних.

– Абу Батн, вы лицемер и предатель, – вскричала Зора дрожащим от презрения голосом.

– Белые любят обзываться, – усмехнулся шейх. – Если бы Зверев, эта свинья, не обзывал нас разными словами, то ничего бы не произошло.

– Значит, вы мстите за то, что он обвинил вас в трусости? – спросила Зора.

– Довольно! – отрубил Абу Батн. – Пора, дети мои, пошли.

Языки пламени уже лизали края огромной кучи провианта и снаряжения, которые арабы были вынуждены бросить, когда дезертиры двинулись на запад.

Женщины шли в голове колонны, так что шагающие позади арабы и носильщики полностью затаптывали их следы. Зора и Лэ могли бы найти некоторое утешение в разговорах, но Лэ не знала языка, а Зора не желала вступать в разговор с арабами, Вамала же и остальные чернокожие шли в хвосте колонны, и она не смогла бы при желании обменяться с ними словечком.

Чтобы как-то занять себя, Зора решила обучить свою подругу по несчастью какому-нибудь европейскому языку, а так как у них в отряде большинство владело английским, то для эксперимента она выбрала именно этот язык.

Зора начала с того, что указала на себя и сказала «женщина», затем – на Лэ и повторила слово, после чего указала поочередно на нескольких арабов, каждый раз произнося слово «мужчина». Лэ моментально поняла, что от нее требуется, и с готовностью принялась вновь и вновь повторять эти два слова, указывая то на мужчину, то на женщину. Потом европейка снова ткнула себя пальцем в грудь и произнесла: «Зора». На миг Лэ растерялась, но затем улыбнулась и кивнула.

– Зора, – сказала она, указывая на спутницу, затем быстро прикоснулась к своей груди тонким изящным пальцем и промолвила: – Лэ.

Начало было положено. Каждый час Лэ выучивала новые слова, сперва существительные, которые обозначали знакомые предметы, встречающиеся чаще всего на их пути. Она делала замечательные успехи, проявляя незаурядные способности и память, ибо, выучив слово, она запоминала его раз и навсегда. Произношение давалось ей хуже, – у нее был сильный акцент, не похожий, по мнению Зоры Дрыновой, ни на какой другой, но такой очаровательный, что учительница не уставала слушать свою ученицу.

В дороге Зора поняла, что с ними вряд ли будут обращаться грубо, ибо разгадала замысел шейха: чем лучше они будут выглядеть, тем больше денег заплатит будущий покупатель.

Путь их лежал на северо-запад через землю галла, что в Абиссинии, и из обрывков разговоров Зора узнала, что Абу Батн и его сподвижники побаиваются этого участка. И не мудрено, так как арабы с давних пор совершают набеги на территорию галла с целью захвата рабов, и среди негров отряда был раб галла, которого Абу Батн взял с собой из своего дома в пустыне.

После первого дня пути пленницам освободили руки, но их постоянно окружали стражники-арабы, хотя вряд ли безоружные женщины рискнули бы бежать в джунгли, где рыскают дикие звери и подстерегает голодная смерть. И все же, если бы Абу Батн мог прочесть их мысли, он бы несказанно удивился, обнаружив, что обе женщины полны решимости бежать и погибнуть, нежели покорно маршировать навстречу своей печальной участи, о которой Зоре было прекрасно известно, а Лэ из Опара лишь смутно догадывалась.

Обучение Лэ продвигалось успешно, и отряд тем временем подошел к границе страны галла. Но к тому времени обеим женщинам стало ясно, что Лэ из Опара угрожает новая опасность. Ибн Даммук частенько шел рядом с ней, и в его глазах, когда он смотрел на нее, читалось намерение, не нуждавшееся в словах. Но когда поблизости появлялся Абу Батн, Ибн Даммук делал вид, что не замечает прекрасную пленницу, и это беспокоило Зору больше всего, ибо убеждало в том, что коварный Ибн Даммук выжидает удобного момента для осуществления некоего плана, относительно смысла которого у Зоры не было никаких сомнений.

На подходе к земле галла дорогу им преградила разлившаяся река. Они не могли идти на север в Абиссинию и не решались идти на юг, где могли натолкнуться на погоню. Итак, они волей-неволей были вынуждены ждать.

И пока они ждали, Ибн Даммук приступил к осуществлению своего плана.

Питер Зверев вновь стоял под стенами Опара, и вновь при таинственных криках, раздавшихся из запретных руин города-загадки, его чернокожие солдаты не выдержали. Десять воинов, которые ранее в Опаре не бывали и которые добровольно вызвались идти в город, вросли в землю и задрожали при первых же криках, резких и пронзительных, от которых в жилах стыла кровь.

Мигель Ромеро снова повел за собой людей; за ним следом шел Уэйн Коулт. По плану чернокожие должны были идти сразу за Ромеро и Коултом, а белые замыкать колонну, чтобы в случае необходимости ободрить негров и не дать им броситься наутек или же, если на то пойдет, заставить их двигаться вперед под дулами винтовок. Однако чернокожие уперлись и ни за что не хотели даже подойти к проходу во внешней стене, – настолько их деморализовали жуткие предостерегающие крики, которые суеверные воины приписали злым демонам, а демоны, как известно, существа всемогущие, и кто воспротивится их желаниям, будет убит.

– Вперед, жалкие трусы! – заорал Зверев, угрожая чернокожим револьвером и пытаясь загнать их в проход. Один из воинов угрожающе поднял винтовку.

– Брось оружие, белый человек. Мы будем сражаться с людьми, а не с душами умерших.

– Перестань, Питер, – вмешался Дорский. – Не то через минуту они всех нас поубивают.

Зверев опустил оружие и принялся уговаривать воинов, суля им вознаграждение, казавшееся неграм целым состоянием, если они будут сопровождать белых в город, однако добровольцы уперлись – ничто не могло заставить их сунуться в Опар.