- Мы видели всего одно убийство, что случиться останься мы на Земле чуть дольше?

- Стали бы такими же землянами, во всем схожими с остальными.

Сам не свой от случившегося, Персей всю дорогу молчал, периодически хмурясь чему-то своему.

Винклер попытался отвлечь юношу,

- Ты будешь, или нет дорассказывать о Дельфах? Сейчас самое время. Лес, тишина, вокруг ни души, идти еще далеко, а за интересной историей путь вдвое короче.

- Не хочу, - не глядя на него, насупился юноша.

- А вот мы хотим. - Поддержал друга Эйсай. – Идем неизвестно куда. Нам просто повезло, что в попутчики достался такой знаток, как ты. Наверняка и про Дельфы, и про оракула ты знаешь много интересного.

- Ну же, Персей, - внес свою лепту император. - Не молчи, говори, все что хочешь, только говори, вот увидишь, сразу станет легче.

- Она его растерзала… - всхлипнул юноша… - собственная мать.

- Не думай об этом. Тебе еще жить и жить в этом мире, а он, как и многие другие, далек от совершенства.

- Но мать… неужели не узнала…

- Она не понимала, что делает. Когда настанет утро, и разум вернется к ней, Агава ужаснется содеянному и будет карать себя за это всю оставшуюся жизнь. Хватит, постарайся забыть о произошедшем хотя бы на время. Лучше, действительно, расскажи нам, что ты знаешь о Дельфийском оракуле.

Юноша вздохнул.

- На чем я остановился?

- На том. Что Гея-земля передала храм своему правнуку Аполлону, - охотно подсказал Рип.

- Ну, значит, охранял тот храм страшный змей Пифон. Аполлон убил Пифона и основал на месте древнего прорицалища собственный храм, поручив строительство великим зодчим Трофонию и Агамету. Легенда говорит, что бог, по окончании работы, обещал заплатить им на седьмой день. Но чреваты сделки с богами, ибо на седьмую ночь Трофоний и Агамет умерли, так и не получив обещанного. Сейчас храм - это целый город. Многие государства хранят в нем свою казну. Говорят, на Храм приходится середина мира, поэтому там стоит Омфал - тот самый камень, что проглотил Кронос вместо Громовержца…

Персей еще долго рассказывал. Оседлав любимого конька, мальчик и сам не заметил, как увлекся. Он говорил про орлов, которых выпустил Зевс, желая определить центр Земли, он рассказывал про жриц Пифий, про знаменитых братьев архитекторов у которых, вернее, у одного появился свой оракул…

Незаметно, рассвет посеребрил верхушки деревьев, Никта уступила место ненасытной Эос, и вместе с темнотой ушли воспоминания о прожитом. Приветствуя рассвет, защебетали птицы, словно только этого и ждал, зашелестел ветер и унес страхи ночи, безумных женщин и несчастного царя. Тот же ветер, наверняка это был западный Зефир, принес успокоение и… уверенность, что все будет хорошо.

Они все еще шли по лесу, был полдень. Неожиданно, в мирную какофонию пения птиц и шелеста листвы ворвался совсем несвойственный лесу звук.

- А-а-й-й-я-я-а-а!!

Оружие, как по волшебству оказалось в руках людей.

Раскачиваясь на веревке-маятнике, привязанной где-то среди ветвей нависающего над тропинкой дерева, продолжая самозабвенно орать, на дорогу вылетела… женщина.

Ростом она была почти как Винклер, с не по-женски широкими плечами и мускулистыми руками. Поверх одежды на крикунье были блестящие доспехи, а довершал картину небольшой широкий меч.

Расставив ноги и вытянув оружие в сторону путников, незнакомка радостно улыбалась.

- Я – Медуза, - голос был грубый, почти мужской. – Эта часть дороги моя, если хотите пройти дальше, платите мне дань!

Длинные, давно нечесаные и немытые волосы торчали во все стороны, их трепал ветер и казалось, что это щупальца, или змеи копошатся в голове. Во всяком случае, еще не отошедшему от ночных бесчинств Персею, наверняка виделось именно так, потому что мальчонка сначала побелел, затем лицо пошло красными пятнами. Он сделал несколько неуверенных шагов к лесу, явно намереваясь задать стрекоча, но на последнем шаге передумал и проворно спрятался за спиной Эйсая.

- Мы бедные путники, идем в храм Аполлона, никому не делаем зла, пропусти нас, добрая женщина, - попытка императора полюбовно загладить инцидент возымела определенный успех - Медуза оскалилась.

- Вот я сейчас потрясу мирных, бедных путников, глядишь, станете еще мирнее и беднее, - откинув голову, она загоготала своей шутке.

- А если мы против? - Рип поудобнее перехватил парализатор.

- Тогда кто-то из вас станет короче… на голову!

- Наверное, тебе не попадались настоящие мужчины, - предположил Эйсай. - На грабеже крестьян можно и осмелеть.

- Мужчин попадалось много, и почти все они храбрились, называя себя настоящими, потом в Элладе становилось на одного настоящего мужчину меньше. Так что я не знаю, кого вы называете: настоящий мужчина.

- Не могу сдержаться, когда при мне похабят род людской, - Эйсай протянул Персею парализатор. - Подержи.

- Что ты задумал?

- Косточки поразмять, - подмигнул Винклеру Эйсай.

- Только не долго, - предупредил Рип. - Нам до Дельф еще топать и топать.

- Обижаешь.

Нихонец вышел вперед.

- Ну как, Медуза, поиграем?

Женщина поудобнее перехватила меч.

- Ты безоружен, чужак.

- Тебя это смущает, или боишься?

Не дожидаясь продолжения, разбойница, бешено вращая оружием, наверняка насмотрелась показательных боев, понеслась на юношу.

Эйсай не шевелился, но когда нападавшая подошла достаточно близко, он ушел в сторону, одновременно присев и выставив ногу. Увлекшаяся атакой разбойница плюхнулась прямо в дорожную пыль.

Когда она поднялась, перекошенное и чумазое лицо слабо напоминало человеческое.

- Осторожнее! - крикнул другу Рип. - Она рассердилась не на шутку.

- Медуза, не кривись, ну подумаешь, упала, - подлил масла в огонь Эйсай. - Правда, прическу немного подпортила, так она и так у тебя…

Занеся меч, женщина кинулась на обидчика.

Тренированный в лучших традициях школ боевых искусств, Эйсай грациозно ушел в сторону.

Так они и кружили. Разъяренная фурия и веселеющий с каждым разом нихонец.

Юноша не забывал откалывать “лестные” комплименты, периодически окуная соперницу головой в полюбившуюся ей пыль.

«Ой, Медуза, что-то в последнее время ты часто падаешь, часом не пьяна?»

«И незачем каждый раз так обнажать свои прелести, они меня абсолютно не возбуждают…»

«Хотя с другой стороны… - улучив момент, Эйсай хлопнул пыхтящую разбойницу по объемистому заду. - О-о-о, - тут же причмокнул он губами. Будь у меня побольше времени…»

В очередной раз взвыв, Медуза кинулась на обидчика.

- Кстати насчет времени, - напомнил Рип, - пора кончать. Не до вечера же ты собираешься развлекаться.

Эйсай притворно вздохнул.

- Прости мон шер, но долг и обстоятельства разлучают нас.

В следующий бросок, он поднырнул под женщину и ударом по кисти ловко выбил меч из ослабевшей руки. Оружие звякнуло о придорожный камень, и оказавшаяся ни с чем Медуза замерла как вкопанная.

Занесенная рука Эйсая опустилась сама собой.

- Я не бью женщин… разве что если они сами об этом попросят.

Растрепанная, красная от усталости, злости и стыда, разбойница тяжело опустилась в дорожную пыль.

Совершенно невероятно, но казалось, что эта груда мышц и жестокости, сейчас расплачется.

Нихонец присел рядом и похлопал женщину по плечу.

- Не расстраивайся. Просто я оказался сильнее, и, знаешь, мой тебе совет, бросай это дело. В следующий раз тебе может попасться не такой великодушный противник. Эй! - он повернулся к друзьям. - У нас есть что-нибудь. Давайте поможем женщине начать новую жизнь.

- Я девушка, - растирая сопли, поправила Медуза.

- Э-э… гм, девушке новую жизнь.

- У меня пятнадцать драхм, - порылся в карманах Рип.

- И у меня пара, - добавил император.

Эйсай протянул деньги Медузе.

- Как тебя зовут?

- Мемона, - всхлипнула она. - Наш кузнец Графитус недавно овдовел и обещал на мне жениться, вот я и решила заработать… на свадьбу… на подарок…