– Хорошо бы осмотреться на месте. – Джао Даши чертил какие-то кружочки и стрелки на схеме. – А попасть туда можно, охрана там сейчас есть?

– Охрану выставляют только на время собрания. Сейчас там всего двое сторожей. В зал церемоний просто так войти не получится. Но в туннель со стороны пустыря, думаю, можно.

– Ну, тогда делов-то, – сказал Серега – Проходим по туннелю, а потом запускаем летающий глаз.

– Я бы не рисковал. – Джао Даши покачал головой. – Кицунэ могла расставить там хрустальные колокольчики, чтобы засечь разведку Идущих. До момента схватки «Бу Хо Хонг» применять нельзя.

– Как же мы предупредим Женьку? Эх, посмотреть бы, как у них там все организовано. – Света постучала пальцем по схеме.

– Посмотреть – это можно, – сказал Лю Вэй и, как Василиса Премудрая, достал из другого рукава еще один сверток.

– Лю Вэй, тебе не в аптекари, тебе в фокусники надо было идти, – сказал Чжи Минг. – Это еще что?

– А вам, молодой человек, я бы тоже посоветовал, куда идти. – Лю Вэй выпрямился с чувством собственного достоинства. – Но здесь-таки дама. Так шо напрасно ви разоряетесь. Шо касаемо вашего интэреса до свертка, то там-таки – эскизы для отделки церемониального зала.

– Что, тоже уважаемые люди помогли? – поинтересовался Джао Даши, внимательно разглядывая рисунки.

– Да нэ, у букиниста одного на привозе на полкило сахара выменял.

– Что это на стенах? – спросил Серега.

– Там висят гравюры. Птички там всякие, бабочки-цветочки, девушки-пастушки.

– Стоп! – сказал Серега. – Я знаю, как предупредить Женьку.

– План хорош. – Джао Даши кивнул. – Но есть две загвоздки. Первая: кто нарисует картину? И вторая: как ее повесить в церемониальном зале, ведь там же сторожа?

– Насчет портрэта – не беспокойтесь. – Лю Вэй показал пятерню. – У мене есть знакомый штукатур. Помогал мне лавку ремонтировать. Таки он и по малярной части большой мастак.

– Мы твоего штукатура позовем дыру в стене заделывать, после побега. – Джао Даши постучал пальцем по лбу. – А здесь художник нужен. Чтобы никто подмены не заметил.

– Я могу Светин портрет нарисовать! – проговорил Чжи Минг и покраснел. То ли от того, что признался, что он рисует, то ли от чего-то еще.

– Ты?! – спросила Света.

Чжи Минг кивнул и покраснел еще больше.

– Только, – заторопился он, чтобы скрыть смущение, – мне понадобится проквасцованный шелк, тушь, краски и хорошая кисть. Кончик должен быть острый, но мягкий. А основная часть – упругая.

Джао Даши удивленно посмотрел на своего ученика: «Соображает!» Лю Вэй мгновенно испарился и вернулся через четверть часа.

– Вот! – сказал он, поставив на стол драгоценную шкатулку – набор для каллиграфии.

Чжи Минг молча подошел к столу. Сначала провел ладонями над крышкой шкатулки, едва коснувшись пальцами лакированной зеленой поверхности. Потом положил руки на дерево, ощутил тепло, исходящее изнутри. Тихо улыбнулся. Открыл.

Внутри шкатулка была отделана красным бархатом, на крышке закреплены кисти, а в специальных углублениях находились каменная тушечница, ступка, брусок туши, сосуд для воды, керамическая подставка для кистей и рисовая бумага, свернутая в трубочку.

С той же помпой Лю Вэй внес в комнату другие принадлежности для живописи: проквасцованную бумагу шучжи, краски и палочки для изготовления свитка.

Чжи Минг приступил к таинству. Сначала осмотрел кисти. Потом стал растирать тушь и разводить водой, сделал несколько пробных мазков. Удовлетворенно кивнул.

Джао Даши с интересом наблюдал за своим учеником. Искусство живописи в Китае брало свои истоки в каллиграфии. Мастер с улыбкой вспомнил, как в Шаолине проходило состязание между классом рукопашников и классом шестовиков. Поле для схватки было огорожено красными лентами. На одном конце поля установили два больших белых щита, закрепленные на скрещенных копьях. А на другом, на барабане, лежала кисть длиной в семь ладоней и стояла банка с тушью. Выигрывала та команда, которая первой нарисует иероглиф «Фо» – «Будда» – на своем щите. А проигравшие – должны были носить воду в монастырь две недели. Если ни одна команда не добьется успеха за отведенное время, оба класса будут таскать воду целый месяц.

Подопечные Джао Даши, бойцы-шестовики, были одеты в белые куртки. Рукопашники – в серые. С одной стороны, у серых было преимущество, ведь состязание проводилось без оружия. С другой – кистью можно было наносить удары, как палкой, и делать захваты. А это уже была стихия белых. Бойцы построились в центре поля. Раздался удар гонга, служитель дернул заслонку, из конусообразной корзины посыпался рис. Состязание началось.

Обе команды бросились к барабану, чтобы завладеть кистью. Не очень-то осмотрительно поворачиваться к противнику спиной. Те, кто имел неосторожность сделать это, побежав первыми, сразу же падали на землю. Бойцы в прыжке догоняли своих соперников и наносили разящие удары. Но один серый перехитрил соперника. Каким-то шестым чувством он понял, что через миг его затылка коснется стопа белого, и сделал кувырок вперед. Шестовик пролетел над ним, серый вскочил, нанес удар белому и бросился к барабану. Кисть оказалась в руках команды рукопашников. Ты-дыщь! Банка с тушью разлетелась вдребезги, но теперь ворс был в краске. Следующая задача – доставить кисть на другой конец поля.

Молниеносные удары, блокировки атак противника и стремительные контратаки сменяли друг друга. Захваты чередовались с кувырками и сальто. По мере продвижения к щитам кисть несколько раз меняла команду. Битва то превращалась в общую свалку, то разделялась на отдельные поединки. Наконец кистью овладел белый боец. Он жестко блокировал удары, прижимая кисть к предплечью, и сразу же хлестко бил ею, как палицей, наотмашь. Серый подсек его с разворота, но шестовик сделал фляк назад. Другой серый обрушился на него сверху, еще один, потом белый. Началась куча-мала.

Наконец серый выдернул кисть из груды борющихся тел и, как факельщик, бросился к своему щиту. Проблема была в том, что щиты стояли рядом. Если ты одиночка и не работаешь в команде, можешь принести жезл победы противнику. Белый боковым ударом сбил факельщика с ног, второй выбил кисть из его рук, а третий, сделав колесо, схватил кисть с земли. Белые у цели…

Китайский иероглиф «Фо» – «Будда» – состоит из двух частей. Левая часть, похожая на «1» – «человек», а правая – частица отрицания «не». Вместе получается «не человек». То есть по-китайски Будда – это просветленный, сверхчеловек или же «Фо» – «не человек».

Белый боец энергичным взмахом нарисовал левую «единицу», «змейку», «кочергу», и… В последний миг, когда шестовик взмахнул кистью для финального штриха, между ним и щитом ввинтился серый. Кисть прочертила рукопашнику жирную линию от носа до пупа. Серый ударом в грудь «лапа тигра» отбросил белого на несколько шагов. И рукопашники повторили комбинацию белых. Удар по руке, кисть, вращаясь, отлетела в сторону. Серый в винтовом сальто перехватил ее в воздухе и перебросил товарищу, который ждал у щита.

Раз! Рукопашник нарисовал единицу. Два! Змейка. Три! Кочерга. Ты-дыщь! Мощный удар. Инициатива снова у белых. У щита команды стоял Чжи Минг. «Лови!» – ему бросили кисть. Всего один штрих отделял шестовиков от победы.

Чжи Минг взмахнул кистью и… тут перед ним пролетел голубь. Он отвлекся. Что поделаешь, романтик! Ийа-а-а. Серый, прыгнув рыбкой, толкнул Чжи Минга в плечо. Бабах! Послушник отлетел к соседнему щиту, споткнулся и провел кистью по иероглифу противника. Стон белых. Победный крик серых. Упало последнее зернышко риса.

С тех пор Чжи Минга считали за блаженного. Над ним постоянно подтрунивали. Мол, что, художник, в глазах двоится?

Чжи Минг сосредоточенно выводил линии, высунув кончик языка. Он знал, что каждое его движение задействует определенные энергетические потоки, которые связывают картину с окружающим миром.