Присутствующие встали в ожидании реакции инфанта.

– За труса, который погубил свою команду при Сеуте, – раздался в полной тишине голос Тристана.

Тристан как бы случайно задел свой бокал, махнув рукой в сторону Зарку. Брызнули вино и осколки стекла. Новоявленный адмирал сплюнул и вышел из зала. Зарку, выхватив свой мавританский меч, бросился за ним.

Генрих вмешался лично, запретил дуэль, сказав, что их жизни нужны Португалии. После чего потребовал их публичного взаимного примирения. При этом ни одним словом не укорил Тристана за его дерзость. Зарку смирился. Тристан торжествовал и в витиеватых выражениях сказал, что тоже согласен на примирение, поскольку покоряется воле инфанта и осознает всю важность экспедиции для приумножения величия короны.

До Касабланки они плыли без приключений. Если не считать шторма, который обе каракки выдержали вполне успешно. Далее их небольшая эскадра взяла курс от побережья на Мадейру, в открытый океан. Дул попутный северо-восточный ветер, обычный для этих мест.

На третий день они увидели каравеллу под кастильским флагом. Тейшейро приказал преследовать испанский корабль. У Португалии с Кастилией уже пятнадцать лет был мир, поэтому такое нападение было чистой воды пиратством. Зарку нежных чувств к агрессорам не испытывал, но был против погони. Поэтому он приказал вывесить на стеньге фок-мачты белый вымпел. Позднее в Кодексе Папских галер этот сигнал опишут как «сбор на совещание». Сигнальщик до хрипоты орал «ахой», «ахой», сложив руки рупором. Но Тейшейро не обратил на это никакого внимания и направил свою каракку вслед удирающей каравелле. А у них был четкий приказ инфанта – кораблям следовать только вместе. Зарку подумал, что Тейшейро может просто провоцировать его, чтобы потом обвинить в измене. И началась погоня.

Конструктивно каравелла быстрее каракки. Трюмы португальцев были нагружены провиантом, оружием и материалами для предстоящей колонизации Мадейры. По осадке каравеллы было видно, что и она загружена под завязку. По крайней мере, хоть в этом их шансы были равны. На второй день они все же начали догонять испанца. Во-первых, их было двое, и они успешно блокировали галсы противника. А во-вторых, у Зарку и Тейшейро был серьезный боевой опыт, а каравеллой, похоже, командовал какой-то кастильский купец-неумеха.

В морских схватках обычно превосходящие силы применяли тактику галер. Зажимали корабль противника с двух сторон и брали его на абордаж. Сначала обстреливали палубу из катапульт горшками с мыльной водой. Обороняющиеся поскальзывались и не могли быстро справляться с парусами. Потом арбалетчики расчищали место для атаки морской пехоты. После чего в ход шли абордажные крючья и палаши. Когда стало ясно, что каравелле не уйти, она вдруг спустила паруса и легла в дрейф.

– Ха! – закричал Тристан. – Еще лучше! Не придется уродовать им такелаж из бомбарды.

«Conquistador do Atlantico» заходил слева, каракка адмирала Тейшейро – справа. Когда они подошли на расстояние арбалетного выстрела, Жуан Зарку увидел, что верхняя палуба каравеллы пуста. Это очень ему не понравилось. В битве при Сеуте он попал в ловушку. Арабы оставили на рейде пустой заминированный корабль. И когда Зарку во главе команды пошел на абордаж, сарацин-смертник запалил фитиль. В трюме были заложены бочки с порохом. Из всей команды спаслись только он и еще трое матросов, которые умели плавать. Его опыт подсказывал, что корабль лучше запалить с безопасного расстояния зажигательными стрелами. И посмотреть, что будет. Он приказал спустить паруса. Тейшейро, напротив, на полной скорости несся к каравелле. Когда он проходил мимо «Conquistador do Atlantico», Зарку поднял руку с обнаженным мечом вверх, пытаясь привлечь их внимание:

– Стойте, там ловушка!

– Трус! – услышал он в ответ голос Тристана и хохот команды адмирала.

Еще минута… треск обшивки. Корабли соприкоснулись на мгновение и снова разошлись. В фальшборт и оснастку испанца полетели абордажные крючья.

В тот же миг правый борт каравеллы окрасил сизый пороховой дым. Раздался грохот!

Жуан не понял, откуда произвели залп. На кораблях того времени было всего три бомбарды, одну из которых размещали на носу, а две – на корме. Установка сбоку не применялась, поскольку из-за смещения центра тяжести вверх судно теряло устойчивость. Но это был не простой корабль. Испанцы купили его на верфи в Ла-Рошели. В виде эксперимента французские инженеры установили пушки на нижней палубе, близко к ватерлинии. А чтобы волна не захлестывала внутрь, они придумали закрывать бойницы специальными люками. Бойницы открывались только во время боя, а бомбарды подкатывали к ним на лафетах.

Кастильцы выждали, когда Тейшейро подойдет вплотную, и всадили в него весь заряд с правого борта. Каракка адмирала загорелась, среди команды началась паника. Матросы каравеллы выскочили на верхнюю палубу и начали рубить абордажные крючья.

– Стрелы в арбалеты! – заорал лейтенант генуэзских стрелков с корабля Жуана.

– Стоять, идиоты, своих перебьете! – рявкнул Зарку с мостика.

Тем временем каравелла подняла паруса и стала набирать ход.

– В погоню! – проревел Жуан.

Но в этот момент корабль Тейшейро накренился на левый борт и начал тонуть. Раздались вопли, не меньше десятка человек посыпались в воду из марсовых корзин.

– Спустить шлюпки! – Жуан резко заложил штурвал влево, корабль встал перпендикулярно к ветру и лег в дрейф. Паруса безжизненно повисли, как простыни у прачек на веревках.

Матросы прыгали с пылающего корабля в океан, и пучина сразу же принимала их в свои прохладные объятия. Кто-то молил о помощи, кто-то метался по палубе. И только Тейшейро стоял на накренившемся мостике, среди огня и безумия людей, неподвижный, как скала.

Он схватил железной рукой проползавшего мимо матроса, рывком поднял его вверх, поднес огромный нож гросс-мессер к его глотке и проорал что-то в его застывшее от ужаса лицо. Матрос закивал. Тейшейро поставил его на палубу. После чего с разворота ударил кулаком другого матроса, который подбирался к нему сзади, и проделал с ним ту же процедуру. Теперь на тонущем корабле было уже три вменяемых человека. Вместе они отловили еще с десяток.

Возле верповочных шлюпок шла битва. На первых парусниках оснастка была еще недостаточно развита, поэтому для маневров в прибрежной зоне использовались шлюпки. Одна завозила якорь вперед по курсу корабля, а другая помогала развороту при помощи троса с кормы. Такой маневр назывался верповкой. Вместимость верповочной шлюпки – двенадцать человек. Спасательных шлюпок колонизаторы с собой не взяли. Зарку и Тейшеро решили, что пойдут по известному маршруту, и предпочли взять больше «полезного» груза.

Первоначально экипаж португальской каракки составлял девяносто человек. Треть погибла в огне, в воде и от рук собственных товарищей. Отряд адмирала, когда они добрались до места свалки, составлял уже двадцать человек. Они быстро привели бузотеров к покорности, нескольких пришлось выбросить за борт. Тристан отдавал приказы громко и спокойно, держа в руке обнаженный гросс-мессер. Постепенно его спокойствие передалось большей части команды.

– Сборище негодяев! – крикнул адмирал. – Вас всех следует выбросить за борт на корм рыбам. Но я этого не сделаю только потому, что я обещал принцу Генриху заселить этот проклятый остров. Слушайте меня внимательно. Иначе я лично отрежу вам уши вот этой штуковиной. – Тристан помахал своим гигантским ножом, и толпа, как загипнотизированная, следовала глазами за блестящим лезвием гросс-мессера. – Здесь две шлюпки, в них уберутся двадцать человек плюс провиант и оружие. Вон на помощь подходят еще две. – Тейшеро показал клинком в сторону лодок Зарку. – Итого! Тридцать недоумков смогут убраться с этого дырявого корыта уже через полсклянки.

Матросы загудели, кто-то опять попытался протиснуться поближе к спасительным шлюпкам.

– Стоять, идиоты! – заорал Тейшейро. – Зарублю любого, кто сдвинется хоть на волос.