Но все случилось не так, как ожидал Центо. Тот, что сидел ближе к девочке, поймал пиалу. Детина с трубкой из ниоткуда выхватил длинный кнут и хлестнул им по столу бонцев, разметав еду и посуду. Те схватились за рукоятки мечей. Тхатто резко скрестил руки перед собой, положив их на стол. Стоп!

Ночью Тхатто разбудил заместителя и сказал:

– Иде-ем кх ни-им.

Центо поднял людей, проверил готовность. Его воины были вооружены короткими мечами дао и палашами. У стрелков за спиной висели колчаны со стрелами и монгольские составные луки. Плечи такого лука собраны из нескольких элементов. Для прочности и гибкости снаружи древесина проклеивается роговыми пластинами, а изнутри – бычьими сухожилиями. Это придает луку мощность при очень компактных размерах. Сам Центо не признавал китайского и монгольского оружия. Он использовал прямой обоюдоострый тибетский меч с рукояткой, похожей на веретено, и перекрестием в виде птицы гаруда. За поясом у него был заткнут кинжал с широким лезвием, в ножнах, закругленных снизу.

Сначала Центо проверил подступы к домику, нет ли засады. Расставил людей по периметру. Отобрал десяток самых толковых, кивнул Тхатто. Готово! Маг указал наверх, сказал коротко:

– Войти на веранду, ждать!

Центо подошел к крыльцу. Присел на корточки, осклабился. Между перилами кто-то заботливо натянул нитку с колокольчиками. Он сам любил такие штуки, приятно иметь дело с профессионалами. Центо достал из кармана комок хлебного мякиша, специально припасенный для такого случая, поочередно залепил все колокольчики и только потом срезал нитку. Вошли на веранду. Здесь тоже был приготовлен сюрприз. Центо собрал железные шипы-тэцубиси и аккуратно сложил их в кучку. Поднял руку и просигналил ладонью: «Путь свободен!»

Маг поднялся по ступенькам, застыл, всматриваясь, словно мог видеть, что происходит за дверью в комнате. Тхатто никогда не посвящал своих учеников в секреты искусства Идущих. Но избранных обучал блокировать противника и высасывать энергию из жертв. Центо почувствовал оцепенение, повисшее вокруг, словно его обволокли смолой. А потом его разум накрыло лавиной, как тогда, в схватке с разбойниками у горы Кайлаш. Только там Центо упал без сознания. А сейчас мастер маг-цзал понял, что они перешли в Пустоту.

– Вс-се-е внутрь, – прошипел Тхатто. – Девчонку схватить. Остальных-х убить.

Центо бросился в комнату первым, за ним его бойцы. Но выполнить приказ они не смогли. Что-то вжимало их в стену, как будто стремительный горный поток выталкивал их наружу.

– Помогайте! – Тхатто выставил пальцы вперед. Из них изливалась темная обсидиановая паутина, которая постепенно заполняла всю комнату. По ее нитям пробегали огненные вспышки. Одного из лежавших Тхатто буквально окутал в кокон. Нити свились в толстый жгут, по которому заструилась голубая энергия. Тхатто высасывал Ци.

Но девчонка, которая и была целью всей операции, оставалась недосягаемой. Как тысячи паучьих лапок, темные нити шевелились примерно в полуметре от нее, но достать не могли. Вдруг Тхатто взвыл и рухнул как подкошенный. Паутина лопнула, пронесся порыв ветра. Цен-то понял, что они снова вернулись в реальный мир…

Комната закрутилась, засвистели мечи, маг куда-то пропал. Бонды бросились в атаку. Микола орудовал хлыстом, Джао Даши и Чжи Минг мечами, ребята тоже не остались в стороне. Схватка закончилась через несколько минут. На полу лежали неподвижные тела тибетцев, обломки мебели, куски штукатурки. С потолка свисала дранка. Домик был раскурочен основательно…

– Тикаем! – крикнул Микола. – Иначе заставят делать ремонт!

Друзья выскочили на улицу и бросились к коновязи. За ними с визгами гналась группа косматых людей в цветастых халатах и остроконечных меховых шапках. Казалось, новой стычки не избежать.

– Всем не уйти! – крикнул Микола. – Их слишком много!

Казак запрыгнул на лошадь и что есть мочи сдавил икрами тугие бока коня, слегка потянув левый повод на себя, он сместил правую ногу назад. Животное подобралось и рвануло с места в карьер.

– Я их задержу, беги-и-и-те!

Тибетцы встретили его градом стрел. Микола бешено вращал двумя шашками, делая уклоны то в одну, то в другую сторону. Его детство прошло в степи, с лошадьми, и он мастерски владел всеми приемами джигитовки. Например, вертикальную стойку на седле казаки применяли, чтобы лучше осмотреться на поле боя. Езда задом наперед помогала уходить от погони и стрелять по преследователям. Для отработки координации движений они прыгали через барьер, стоя сразу на двух лошадях. Для тренировки с оружием рубили арбузы, поставленные на шестах, и протыкали пикой мешки с сеном. Были еще всякие трюки с укладыванием коней на карьере, перепрыгиванием с лошади на лошадь и поднятием платков с земли.

Но любимым упражнением Миколы был «казачий обрыв». Выполнялся этот прием так. На полном скаку наездник подсовывал ногу под стременной ремень и имитировал падение. Лошадь тащила всадника дальше, а противник думал, что казак убит. Этот фокус и проделал Микола с тибетцами. Его конь проскакал сквозь шайку врагов и унес его в темноту.

На безопасном расстоянии Микола спешился, стреножил лошадь и прокрался назад. Нападавшие искали своего хозяина, даже не думая о погоне. Казак ухмыльнулся в усы, кивнул удовлетворенно и вернулся к лошади. Однако вместо того, чтобы помчаться вслед за своими, он стал производить какие-то странные действия.

Микола расстелил на земле ситцевый платок с васильками, уже довольно застиранный. Потом выдернул чубук из люльки. Орудуя им, как шестигранной головкой, он вывернул из своих кожаных наручей заклепки, которые оказались винтиками. Аккуратно разложил винтики на платке. Снял кожаный пояс и осторожно надрезал его по торцу. Из образовавшейся щели достал сложенный лист бумаги, металлическую сетку, свернутую в тонкий рулон, и стержни с креплениями на концах. Расправил лист. Там была напечатана какая-то схема. Собрал каркас миниатюрной параболической антенны, закрепил винтиками сетку. Из кожаной поясной сумки, какие казаки обычно используют под табак, достал прямоугольную коробочку, герметично упакованную в целлофан. Распаковал. Коробочка была чем-то вроде радиоприемника, совмещенного с амперметром. Вставил антенну в гнездо. Всю эту конструкцию поставил на платок. Воткнул проводки в чашку трубки, насыпал туда какой-то порошок из кисета, поджег. Прибор ожил, стрелка амперметра качнулась, антенна начала медленно вращаться. Микола прищурился.

– Термо-ЭДС, ёксель-моксель, – причмокнул он от удовольствия. – Нонче с батарейками напряженка.

Шел двадцать пятый день экспедиции. Позади остались и постоялый двор в уезде Сюйчан, где, возможно, погиб Микола, и опасная переправа через Янцзы, и Цзяннин с его триадой. Дорога пролегала вдоль озера Тайху. Вечерело, до ближайшей деревни было еще далеко, и Джао Даши предложил заночевать прямо на берегу. Август подходил к концу, ночи были уже довольно прохладными, но огромный водоем работал как термостат, смягчая перепады температуры. Когда ребята спустились вниз, чтобы набрать воды, Света увидела грот.

– Ой, смотрите, здесь и укрыться можно! – крикнула она звонко. – Даже тайфун будет не страшен.

Все решили, что лучшего места для ночлега им не найти. Расседлали лошадей, сложили поклажу в пещеру и уселись ужинать у костра.

– Говорят, в незапамятные времена здесь было море, – рассказывал Чжи Минг. – А потом соленая вода отступила, и на его месте образовалось пресное озеро.

– Вот почему берег такой скалистый. – Женька поднял камушек с земли и зашвырнул его далеко в воду. – Наверное, здесь рыбный промысел процветает.

– В первую очередь эти места знамениты шелком и глиной. Например, этот чайник сделан из здешней исинской глины. При обжиге в ней образуется множество пор, поэтому чай долго не остывает. – Чжи Минг показал прутиком на клеймо. – Здешние гончары славятся по всему Китаю.