– Это называется «танец предков», – сказал Джао Даши.

На площадь вышли восемь колоритных персонажей на ходулях: бородатый мужчина в длинном халате и с мечом за спиной; другой держал в руках сосуд из тыквы и клюку; за ним шел актер с опахалом в руках; следующий изображал игру на флейте, а еще один играл на кастаньетах; за ними шли две женщины, одна несла корзину цветов, вторая – большой лотос, изготовленный из прозрачного шелка; замыкал процессию актер с куклой осла под мышкой, а на животе его болтался барабан.

– Смотрите, смотрите! – крикнула какая-то девочка рядом. – Да это же восемь даосских святых!

Ходулистов сменили танцовщицы. Они плавно двигались по сцене, семеня на цыпочках и делая поклоны. Одеты они были в изящные полупрозрачные платья с длинными свисающими рукавами. Их черные волосы были завязаны в пучки с вплетенными цветными лентами. Прическу дополняла конструкция из ткани в виде крыльев бабочек…

Начало смеркаться. По периметру площади встали факельщики. А в центре факиры, образовав кольцо, извергали из себя огонь, к всеобщему восхищению публики. С веселым треском взрывались целые гроздья петард. А потом был фейерверк. В ночном небе расцветали хризантемы и лилии, искрились разноцветные облака, падал золотой дождь.

Восторженно обсуждая праздник, ребята и Джао Даши вернулись в аптеку. На пороге стояли растерянные Лю Вэй и Чжи Минг.

– Женька пропал, – сказал послушник.

– Вы что, совсем офонарели, махинаторы хреновы! – орал Джао Даши. Всегдашнее спокойствие оставило его. – Когда это произошло?

Оказалось, что, как только они ушли, Лю Вэй начал соображать, куда бы ему сплавить Женьку, чтобы остаться с Чжи Мингом наедине. Уж больно ему хотелось обсудить выгодное дельце по повышению среднего экзаменационного балла в Северном Шаолине за счет невинного знакомства с учениками Южного Шаолиня. Начал он издалека. Рассказал о том, что в юности, еще до монастыря, ему нравилась одна девочка. И что Света как две капли воды похожа на эту девочку. И что был у него друг. А Серега, что интересно, как две капли воды похож на этого друга. И что в итоге девочка выбрала не его, Лю Вэя, а этого друга. А все потому, что суровый отец оставил его дома помогать по хозяйству. В то время как его друг, похожий на Серегу, и эта девочка, похожая на Свету, вдвоем отправились на праздник. И что после этого он, Лю Вэй, решил стать монахом и пойти в Шаолинь. И какой сегодня прекрасный праздник в городе. Сам император повелел отправить труппу конных акробатов из Шанхая, чтоб оказать внимание своему любимому губернатору. И как здорово, что Серега, Женька и Света такие замечательные друзья. И так далее, и так далее, и тому подобное. Наконец Женька не выдержал:

– Слушай, Чжи Минг, старина. А давай я в город сбегаю? Чжи Минг запротестовал:

– Учитель запретил. Послушание – вторая добродетель ученика.

– Я не очень умею, но хочу сказать. – Аптекарь поправил пенсне на носу. – Ведь что сказал мастер Джао?

– Он запретил ходить в город и приказал чинить упряжь, – ответил Чжи Минг.

– Правильно, – подтвердил аптекарь. – А почему он так сказал? Потому что в городе опасно! И мастер боялся не уследить за вами всеми тремя. Но ведь вы же, Евгений, дисциплинированный ученик?

– Дисциплинированный! – Женька, обуреваемый нетерпением, едва выговорил длиннющее слово.

– Ну, так раз вы дисциплинированный, а в городе опасно, отправляйтесь на площадь и присмотрите за ними. Вдруг вы им понадобитесь?

– То есть это не будет нарушением воли учителя, а, наоборот, помощь ему? – неуверенно спросил Чжи Минг.

– Конечно, конечно, друг мой. Помощь и забота! Евгений, только не показывайтесь им на глаза. А то вдруг мастер нас как-то неправильно поймет… И возвращайтесь поскорее. Зачем им знать, что вы о них так сильно заботитесь? Скромность – третья добродетель ученика.

Женька бежал по направлению к Фарфоровой башне, куда указал Лю Вэй. Аптекарь посоветовал ему идти только по центральным улицам.

– Ви знаете, – сказал он, – в Цзяннине столько людей, которые хотят сделать вам нехорошо, что я начинаю жалеть, что списал контрольную по технике «восемнадцать рук архатов».

Женька бежал дворами и даже переходил в Пустоту, чтобы миновать непредвиденные препятствия. В одном из темных переулков он увидел банду отморозков, которые избивали палками какого-то несчастного. Женька, недолго думая, атаковал негодяев и сразу вырубил троих. Он даже не стал применять «Бу Хо Хонг». Больно надо тратить Ци на каких-то низкосортных хулиганов. Оставшиеся двое кинулись на него с палками. Первого он отключил ударом в колено ступней сбоку. Когда тот начал падать, Женька закрылся его телом от удара второго. И сразу атаковал бандита основанием ладони в верхнюю губу, под нос. Этот удар называется «лапа тигра». При классическом ударе кулаком кости пальцев чуть смещаются, смягчая удар. «Лапа тигра» – это удар костями предплечья. Если в точке касания выстроить ладонь, локоть и плечо в одну линию, получается мощный таран. Последний хулиган отрубился сразу.

Женька присел к несчастному, осмотрел его голову. Это был юноша лет двадцати. Кожа в нескольких местах была разорвана, из ран хлестала кровь, но череп был цел. Это хорошо. Левый глаз совсем заплыл, но яблоко не повреждено. Еще лучше. Надо посмотреть, не сломаны ли ребра. Женька расстегнул куртку. Всю грудь парня занимала татуировка – солнце освещало цветок лотоса, тень цветка плавно переходила в силуэт дракона. Женька осторожно потрогал татуировку. И тут наступила кромешная тьма.

Женька очнулся, голова трещала. Он был полностью обездвижен и лежал на холодном каменном полу. Руки связаны за спиной. Между запястьями был продет длинный шест. К нижнему концу шеста прикручены ноги, а верхний удерживает петлю, которая больно давит на кадык.

Делов-то! Женька сконцентрировался и почувствовал, как в животе возник знакомый теплый сгусток. «Расти, родная», – подумал он, выпуская Ци. Стена всколыхнулась, словно занавеска. Воздух зазвенел, как хрусталь. Переход!

Вдруг в стене возникла огненная дыра. Как будто лист бумаги подержали над свечкой. Из дыры высунулась лисья морда и оскалилась на Женьку. Он вскрикнул от неожиданности. Пузырь времени лопнул, видение исчезло. Женька снова лежал на холодном каменном полу.

– Очнулся? – послышался голос сзади.

Женька кое-как перевернулся. Рядом, тоже связанный, лежал давешний потерпевший с татуировкой. Комната была небольшой, с каменными стенами, под потолком горел масляный светильник.

– Зачем ты ввязался не в свое дело? – спросил парень.

– Как это не в свое? – удивился Женька. Все его мышцы затекли, но способность удивляться он не потерял. – Человека чуть не насмерть забили, а я в кусты?

– Я не человек. Я боец триады «Тень Лотоса».

– Раз ты такой весь из себя боец, что ж ты от этих придурков сам не смог защититься?

– Я не должен был этого делать. Я давал клятву: «Если меня изобличат в преступлении, я смиренно приму наказание и не буду винить своих собратьев».

– А, понятно… «Взглядом ясным и бесстрашным различать умей врагов, за друзей стоять отважно будь готов! Всегда готов!» – процитировал Женька. – Но на пионеров вы не очень-то похожи. А собратья твои что ж так слабо себя показали?

– Они «синие фонари», новобранцы. Ничего еще не умеют. Это было их первое задание.

– «Синие фонари»? – В Женьке заговорил историк. – А почему такое название?

– Синий фонарь в Поднебесной вешают на дом умершего. Когда боец вступает в триаду, он как бы погибает для мира. – Парень, сощурившись, внимательно всмотрелся в Женькино лицо. – А ты, я смотрю, не местный. Хотя говоришь вроде по-нашему. Ты из какого района?

– Галактика Млечный Путь, рукав Ориона, Солнечная система, планета Земля, – без запинки ответил Женька.

– Шутишь? – криво ухмыльнулся парень. – Ну шути, шути. Только когда на ответ вызовут, с Головой Дракона шутить не советую.