– Где-то на корме. Анджей выдал ему шезлонг и плед: укатали андроида гастрономические изыски.

– Не называй его так, – это прозвучало негромко. Без нот угрозы, обычная просьба. – Он действительно не любит.

– Я стараюсь, – покорно вымолвил лоцман. – Просто я и вправду мудак. И шутки у меня мудацкие.

– Ладно, – кивнула Магда, укладывая голову ему на плечо. – Но только шутки. – Она помолчала еще секунду. Потом голос перешел в шепот: – А здесь каюты запираются?

Вот теперь мозг Саймона заискрил от лихорадочной работы мысли. Он повертел головой, поймал идею, прикинул переход и шагнул.

Оба рухнули на жалобно заскрипевший диван, застывший в разложенном виде не меньше пары веков. Сам мебельный раритет стоял в углу уютной, полутемной, смутно знакомой комнаты. За дверным проемом зашуршало, внутрь заглянул бдительный Кузьма. Убедившись, что это опять свои, он махнул хвостом и ушел мышковать в чулан. С кухни еще доносился запах заваренных днем трав.

Ойкнув, Магда едва не свалилась с лежбища, но умело перекатилась и стала в стойку.

– Шуточки у тебя, Ворчун! Ну-ка, иди сюда: посмотрим, у кого лопатки на маты лягут!

– Мэ-э-эг, – простонал Саймон, – я же поел! И ты, к слову, тоже.

Ухмылка девушки окончательно превратилась в хищный оскал. Она медленно облизнулась и потерла руки:

– А никто не обещал, что будет легко.

Расстегнутый комбинезон упал на пол. Саймон сглотнул и потянулся к застежкам на штанах… Но сделать это самостоятельно ему так и не дали.

Во сне Саймон видел Назара. Тот стоял на вершине ржавого, поросшего редким кустарником холма и что-то втолковывал собравшимся вокруг людям. Слушатели, все как один бородатые мужчины в подозрительно знакомых длинных рубахах, всплескивали руками и явно порывались «лектора» от чего-то отговорить. Из-за спин появилась стремянка; андроид, продолжая вдохновенно вещать, забрался на первую ступеньку, вторую… пятую… двадцатую. Фигурка в мешковатой одежде поднималась все выше и выше, и лоцману уже приходилось задирать голову, и бородачи у подножья лестницы падали на колени, рвали на себе рубахи и посыпали головы пылью.

А потом Саймон, чувствуя, что шея дальше не гнется, начал заваливаться на спину… И проснулся от грохота. Оказалось, Магда, одетая в одну футболку – в его футболку! – сражалась с холодильником. Тот, свято блюдя заветы многовековой давности, не поддавался. Зевая и потирая шею, Саймон зашел сбоку и повернул длинную, тяжелую рукоять.

– С добрым утром! – Он развернулся к умывальнику и с удовольствием зашипел от холодной, практически ледяной воды, брызнувшей в ладони.

Сзади раздались сдержанные триумфальные вопли. Похоже, в шаблоне нанофабрики все-таки подразумевалась еда, и Магду не смущало ее возможное происхождение. Догадка оказалась верна: когда с гигиеной стало покончено, на огромном блюде посреди стола уже громоздился бутербродный холм. Вспомнив сон, Саймон передернул плечами и направился к газовой плите.

– Твой Мягков зеленый чай пьет? – мимоходом чмокнув лоцмана в щеку, девушка рылась в баночках на полке. Чайнички и кружки, естественно, уже стояли там, пустые и вымытые – дом ненавязчиво заботился о своих обитателях.

– Предпочитает. – Саймон попытался поймать «хозяюшку» за талию, но получил чайной ложечкой в лоб.

– Отставить, боец! Я сейчас разомлею, на ласки потянет, и тут же заявится этот хмурый тип. Omluvte mě[138], я о карьере порнозвезды пока не думала!

– Пока? – не удержался лоцман, на этот раз успев сблокировать.

Магда свирепо засопела, изумруды засверкали под всклокоченной медью. Правда, ненадолго: чай стыл, и бутерброды безгласно взывали с тарелок. Конечно, это не могло сравниться со вчерашним ужином, исполненным профессионалом своего дела. Но вы когда-нибудь завтракали в абсолютно пустом загородном доме, вприкуску с ароматом еловых шишек и прошлогодней хвои, преющей на крыше, в компании с человеком, который возмутительно прекрасным образом не дал вам выспаться?..

Увы, все, что имеет начало, имеет и конец. Когда чашки показали дно по второму разу, девушка начала хмуриться. Она поискала взглядом часы, нашла тикающий на холодильнике будильник и уточнила:

– Это точное время?

– Да, ты права. – Саймон тоже покосился и деловито дожевал хлеб с колбасой. – Опаздывает Кирилл. Не похоже на него.

Рыжий вихрь метнулся в комнату, едва не уронив стул. Зашуршало, затопало – и Магда широким шагом вернулась обратно. В лоцмана полетел темный спутанный ком.

– Одевайся. Мы идем за Назаром.

Саймон отделил от текстильного хаоса футболку и неспешно принялся ее выворачивать на нужную сторону. Щекой ощущая раскаленный взгляд, он намеренно не торопился, мысленно отсчитывая: «Четыре. Три. Два…» На «один» рвануло.

– O ja pierdolę[139]! Ты долго там копаться будешь? Кварк меня дернул связаться с лоцманами: один свалил и пропал, второй застрял где-то посреди Тихого океана, третий мне нервы на beytsim[140] наматывает!!!

Вздохнув, лоцман отложил одежду на свободное место с краю стола. Развернулся в сторону «взрыва». Выдержал золотисто-зеленую яростную волну и негромко хлопнул в ладоши.

– Хватит.

– Что хватит?.. – взвилась было Магда, но Саймон неожиданно рявкнул.

– Хватит, сказал!

Он медленно встал, отмерил парой шагов расстояние до девушки, положил обе руки ей на плечи.

– Хватит, – голос снова стал тише, будто и не было в нем только что грохота древних ракетных дюз. – Успокойся, Мэг. Вдохни и выдохни – медленно, словно на ринге. Так, молодец. А теперь послушай, пожалуйста. Ты не должна, не обязана пасти всех на свете. Потому что не сможешь. Звезды летят вокруг ядер своих галактик, планеты нарезают привычные орбиты, люди поступают так, как поступают. Я понимаю, иллюзия контроля делает мир безопаснее. Надежнее. Проще. Только как любая иллюзия, она обманывает. Прежде всего – самого иллюзиониста.

Магда, смотревшая в пол на протяжении речи, шагнула вперед. Ресницы подозрительно задрожали, сама она насупилась, боднула лбом грудь Саймона и плотно обхватила за корпус. Пальцы сомкнулись в замок где-то под лопатками.

– Иллюзия, да. Ты прав, Ворчун. Diable[141], это не ты идиот, а я дура. Но пойми, я не могу оставить его одного. Он…

– Не один. – Лоцман зарылся носом в тугие, встрепанные кудряшки, прикрыл глаза и впитал этот ни на что не похожий аромат. – С ним Анджей. С ним Иясу. Пока эти двое живы, Назара ни одна камбала не укусит.

Снизу раздалось хмыканье, переросшее в негромкий смех. Легонько оттолкнув Саймона, Магда снова уставилась на будильник.

– Ладно, pícaro[142], уговорил. Твоим друзьям я верю. Но тема Мягкова остается открытой. Вот и скажи мне: где носит этого…

За спиной негромко хлопнуло. Кирилл Мягков, тоже поймав в поле зрения циферблат, а затем выражения присутствующих лиц, кивнул, слегка при этом пошатнувшись.

– Искренне прошу простить. Опаздывать не в моих правилах, но, надеюсь, обстоятельства меня оправдают…

Саймон схватил свои вещи и бросился в соседнюю комнату. Оттуда раздалось куда больше звуков, чем когда это сделала Магда: ругань, грохот, недовольное «мяу!», шорох одежды, снова ругань. Наконец лоцман выбежал обратно и протянул руку Мягкову.

Тот вяло пожал протянутую кисть, довольно шумно выдохнул и чуть не рухнул за стол. Подметив темные полукружья под веками и бóльшую, чем обычно, бледность, Саймон кинулся разливать и накладывать.

– Кирилл, вы вообще спали?

– У меня не было такой возможности, – тон вышел почти извиняющимся. – Дело оказалось сложнее и интереснее, чем я предполагал. Саймон, я благодарен вам и… – Мягков сфокусировал взгляд на Магде, – …и, как я понимаю, Фогельзангу за предоставленные сведения. Профсоюз благодарен.