– Наргсы – это серые монстры, которые вчера напали на город? – решил начать разговор Чонсок.

– Да, – ответил Давид.

– И часто они приходят?

– Да как в их рогатую башку стрельнет. То по месяцу не видать, то каждую неделю. Нет системы. Из того, что наверняка: ночью не нападают.

– Поэтому поля не засеваете за стенами?

– Именно. Растопчут же, – ответил на сей раз Ирвин. – Да и от города не отойти. Ещё одному-двум можно уйти незамеченным с той стороны. А больше? Без шансов. А как с полем одному справиться? Да и пробовали мы вначале. Теперь уже людьми не рискуем.

– Север и запад – наргсы, юг и восток – блуждающие монстры и змеи, – весело проговорил Давид. – А по центру мы. Так что всё поделено. Несколько лет назад дракон полюбил наш город. От этой напасти вообще никак не отбиться было. Ведьмы наши пробовали, да мы чуть Лоран после этого выходили, а вторая, прими Создатель её душу, сгинула в пламени. В тот раз вообще много кого потеряли. С тех пор просто прячемся и ждем, пока не улетит. Ну или пока не поймает кого… Обычно одного-двух ему достаточно.

Он говорил это настолько будничным тоном, что у Лайи невольно кровь застывала в жилах, а волосы становились дыбом.

– И долго приходится прятаться?

– По-разному. Обычно день-два терпимо, а потом надо же есть что-то, да и нервы не выдерживают, вот и идем проверять свою удачу. А этому подлюке только это и надо. Затаится и ждет, когда мы, как крысы, из своих нор повылазим.

Тэруми что-то тихо зашептала на азурианском, явно имеющее отношение к нецензурному. Эмоции от услышанного были отчетливо написаны на её лице. Давид заметил и добродушно хлопнул её по плечу, добавляя:

– Не боись, маленькая, нет дракона, эльф ваш же ж убил его. Пока там новый дракон нас найдет, пожить ещё успеем…

Жест поддержки Чонсок не оценил и сразу же сместился, вклиниваясь между Тэруми и изимцем. Если Давид и понял причину смены ближайшего спутника, то вида не подал.

– Хватит их пугать своими страшилками, – вмешался Ирвин. – Не у моего храма.

Он остановился на краю засеянного поля и наклонился, ласково проводя рукой по колючим колоскам. Поля, которые вчера ночью Лайя видела, теперь показались не столь большими, возможно, из-за количества людей, которые сейчас работали на них. Изимцы пололи, носили ведра с водой, поливали, подвязывали.

– Это то, благодаря чему мы ещё живы, – с гордостью сказал Ирвин. – Работу распределяем равномерно по сменам, силам и возрасту. Раньше огороды были больше, но раньше и город был в два раза больше.

– Это случилось десять лет назад, – вклинивалась в разговор до этого молчавшая Лоран. – Заклинание, которое когда-то наложила на город Верховная ведьма прошлого и которое всегда хранило этих людей от блуждающих монстров, просто развеялось. В считаные минуты люди, проживающие в восточной части Изимы, погибли. Мы отгородились от той части баррикадой. Я периодически возобновляю сдерживающее монстров заклинание, но оно даже на искорку не сопоставимо по силе с тем, что было ранее.

– То заклинание можно воспроизвести? В смысле ведьме, которой это будет по силе? – спросила Лайя.

– Если даже и можно, то я его всё равно не знаю. Это недоступная мне магия ни по силам, ни по знаниям. Я подозреваю, что века, которые смогли эти люди выстоять, стали возможны благодаря чьей-то защите. Но у всего есть срок. Видимо, у защитного заклинания даже такой невероятной мощи он тоже тогда подошел.

Фенрис перевел на Лайю взгляд, безмолвно спрашивая. Она неопределенно пожала плечами. Ещё несколько дней назад она впервые увидела тех нематериальных монстров, что уже говорить про защиту от них. А если это тоже что-то из эльфийской магии или колдовства? То тогда у неё вообще нет шансов узнать его. Подобное пришло в голову и Фенрису. Он спросил:

– Здесь не любят эльфов. Почему?

Формулировка вызвала смех у Давида и улыбку у Ирвина.

– Всё дерьмо, что творится вокруг, – сказал с присущим ему задором и весельем Давид, – происходит везде. Так остроухие ещё и войну начали. Они ж на людей напали сразу после того, как поняли, что выход барьер закрыл. Нас обвинили в этом. С тех пор и воюем. А кто там был прав или виноват? За столько веков уже и неважно…

– Если из города нельзя выйти, то как же вы воюете? – не понял Чонсок.

– Чего ж нельзя? – удивился Давид. – Можно. Блуждающие монстры иногда уходят. А как надолго? Это всегда интрига. Вот так вышел, а вернуться не можешь. А ночью-то змеи, да и ещё какая зараза бродит. Или идешь домой с добычей, а тебя блуждающие твари из воздуха разорвали. Поэтому ребята редко рискуют, но рискуют. Уходят охотиться. Места, где есть нормальные животные неблизко. На той территории и эльфы охотятся. За это и воюем. За пищу. Бывает, остроухие в город проникают, воруют. Тоже рискуют, ведь те монстры и ими не брезгуют. Но голод, он такой… Некоторых ловим. Но чаще, конечно, ловят наших. Последние три отряда так и не вернулись. Испытывать удачу пока не спешим. Да и лето – сытное время. – Он вдруг посмотрел на Фенриса оценивающим взглядом, как смотрит купец на лошадь перед покупкой. – И вообще, сразу видно, что ты не их. Таких холеных ещё ни разу не было. А только на мою память штук пятнадцать переловили. Откормлен. Причесан. Одежда новая.

Лайя изумленно посмотрела на Фенриса. Худое, тренированное тело; волосы, что сейчас местами изменили цвет от грязи; порванная, в крови одежда. Это значит откормлен, причесан и в новой одежде? Как же тогда выглядят те эльфы, которых они ловили?

Тэруми, услышав характеристику Фенриса, засмеялась. Давид сразу же широко улыбнулся и протянул ей руку.

– Меня, кстати, Давид зовут.

Тэруми коротко пожала его руку и сказала:

– Тэруми.

Мужчина недоуменно почесал в затылке.

– Сложно как-то, – признался он спустя паузу. – А попроще у тебя там имени нет?

Тэруми снова засмеялась.

– А ты забавный, здоровяк, – иронично ответила азурианка.

– Ты тоже мне сразу понравилась, – искренне признался Давид, сияя.

Лайя несильным ударом локтя остановила гневную фразу Чонсока: «А ты мне нет!»

– Я Лайя, – представилась она, отвлекая внимание на себя.

– Тоже не очень имечко, – заключил он. – Ох уж эти иностранцы…

– Пойдемте, я покажу вам наш скотный двор в южной стороне, потом отведу в купальню. Сейчас, пока все заняты на работах, она свободна, сможете привести себя в порядок, – сказал Ирвин и махнул рукой, зовя идти за собой.

По дороге к животным Чонсок занял внимание Ирвина вопросами. Сколько проживает людей в Изиме, как много удается собрать урожая, есть ли возможность в зимнее время выращивать что-то в домах… Когда подошли к строениям, где содержались коровы, овцы, куры, Чонсок засыпал новой порцией вопросов, связанных с их содержанием. Ирвин охотно отвечал. Серые глаза изимца одобрительно смотрели на высокого чужака: впервые он встретил человека, который настолько хорошо разбирался в сельскохозяйственных вопросах.

Лайя к их разговорам не прислушивалась, её больше занимали блуждающие монстры и заклинания. Она прокручивала у себя в голове заклинания, которые знала, и думала, как их можно изменить, чтобы обезопасить людей от нематериальной угрозы. Хотя нет, не людей. Чона. Она, да и Фенрис, не будут же с ним всё время рядом. А если защита Лоран вдруг падет, и твари проникнут в остальную часть Изимы?

Яркие картины смерти воина пробрали тело Лайи холодом, она стала растирать предплечья, зябко ежась. Рука Фенриса сразу же легла на её плечи и притянула к себе. Лайя повернула голову, пряча своё лицо в его бок. Когда она отстранилась от него, то случайно поймала взгляд Лоран. В нем было столько тоски и боли, что стало не по себе. Светлая ведьма силилась отвернуться, но раз за разом находила глазами магические линии на руке Фенриса.

– Вы говорили, что отведете нас в купальню, – громко напомнила Тэруми, понимая, что Чонсок может с Ирвином говорить часами. – Наши раны и грязь плохо сочетаются.