— Я отнесу ей ужин и вернусь, — тихо сказала она, поднимаясь.

Тэруми была в комнате, сидела и метала в дальнюю стену оружие, которое разложила по размеру на столе.

Тук. Тук. Тук.

— Тэ, я принесла тебе ужин, — ровным голосом проговорила Лайя, старательно пряча жалость к девушке.

Тэруми прервалась. Лайя поставила тарелку на стол и отошла.

Тук. Тук. Тук.

Лайя бросила на неё сочувствующий взгляд, собираясь сказать, что всё образуется, но… передумала. Ложная надежда гораздо хуже, чем её отсутствие.

Тэруми поднялась, подошла к стене, забрала оружие и снова разложила его по размеру на столе.

Тук…

Лайя тихо вышла, Тэруми этого не заметила…

Фенриса Лайя застала на том же месте. К еде он не притронулся. Сейчас этот факт вызвал грустную улыбку. Наверное, он прав. Нельзя доверять ведьме. Опыт с Кариной был слишком показательный. А сколько таких же ведьм?

Лайя понимала, что он не поверит, но всё равно сказала:

— Я туда ничего не добавляла. Я сидела всё время за столом, ты же видел.

Ответа не ждала, а он его давать не собирался. Лайя поела, стала убирать со стола. Нетронутую тарелку Фенриса тоже отставила. Он всё это время следил за её перемещениями глазами. От такого внимания ей было неприятно, но говорить что-то против не стала, давая ему время привыкнуть к тому, что она неопасна.

— Чем всё закончилось? — спросил он, напоминая, что Лайя не всё рассказала.

Лайя продолжила, и хоть уже не сердилась на него, личных моментов с ним так и не упомянула. А какой смысл? Он не поверит, а ей будет больно. Им всё равно придется начинать всё сначала. С чистого листа. Так пусть её прошлое будет только её, она не хотела делиться им с этим незнакомцем. Глазам от собственных мыслей стало горячо. Она быстро взяла себя в руки, понимая, что замолчала посередине фразы, проваливаясь в воспоминания. Продолжила говорить…

— За нами пришли военные империи и кайнарис Инквизиции. Ты и Чонсок сказали мне с Тэруми бежать, а сами вышли, чтобы сразиться с ними. Это помогло выиграть время. Вас схватили. Тебя отправили в Башню. Чонсока в империю. Мы с Тэруми какое-то время скитались, опасаясь преследования, но потом осели здесь, — закончила Лайя рассказ, длиною в маленькую, но самую важную жизнь.

— Плохое укрытие, — прокомментировал Фенрис её последние слова. — Легко найти. Слишком близко к Гиблому лесу и Илане. Удивлен, что до сих пор никто этого не сделал.

— Так было нужно, — ответила Лайя.

Они замолчали. Надолго. Фенрис разорвал тишину первым.

— У меня будут ещё вопросы, но я задам их позже.

Тон был скорее вопросительный, чем приказывающий, поэтому Лайя решила, что ответ нужен.

— Конечно, да уже и поздно, а ты наверняка устал.

— Если это будет уместно, то я хотел бы остаться ночевать в доме.

Его заявление вызвало у Лайи сначала изумление, а потом искреннюю веселую улыбку, настолько смешно это выглядело. И в этот момент она поняла, что начинать с чистого листа будет… интересно.

— В свой дом Тэруми никого не пускает, — стараясь вернуть лицу невозмутимость, ответила Лайя. — Поэтому я постелю тебе здесь. А моя комната там…

Он невольно посмотрел в ту сторону, которую она указывала. Вспыхнувший коварный блеск в глазах Лайя спрятала под предусмотрительно опущенными ресницами. «Что ж, Фенрис Эарендил, посмотрим выйдет ли у тебя устоять».

Лайя сходила в комнату за одеялами, подушкой и постельными и принялась стелить на месте, где раньше спал Лукас. Вот не пустует долго этот угол. Такими темпами нужно будет кровать сюда какую-нибудь организовать и… сдавать одиноким путникам. Лайя в красках представила, как это будет всё происходить, и громко захохотала. Фенрис подался назад, следом девушка почувствовала легкий след его магии. Опасается. Лайя снова захохотала.

— Прости… — выдавила она сквозь приступы смеха. — Фу-ух… Всё… я спокойна.

Она снова прыснула, но уже через минуту взяла себя в руки и закончила устраивать спальное место. Вспомнила о главном она внезапно.

— Тебя ведь будут искать, мы не будем здесь в безопасности. Я поставлю охранный круг.

— Ближайшее время точно не будут. — Уголок его губ чуть дернулся, обозначая насмешку, глаза непривычно блеснули самодовольством. — Не нужно магии.

Лайя удивленно посмотрела на него, но вопросы оставила на потом. Не всё за раз.

— Спокойной ночи, — сказала она и ушла в комнату.

Она закрыла за собой дверь, а потом замерла, пытаясь осознать невероятное. Он совсем рядом, за стеной. Не ушел, когда получил свои ответы. В душу постепенно стали закрадываться ростки счастья, с каждой новой минутой неумолимо разрастаясь и залечивая раны, что терзали до этого влюбленное сердце.

Лайя медленно разделась, накинула на себя ночную сорочку, что доходила до середины бедра, распустила волосы и встряхнула их, чтобы они ярким каскадом заструились по спине. Сначала хотела лечь, но потом игривая мысль не позволила это сделать и толкнула на безрассудство. Да и, в конце концов, она дома. Почему нет? Может же она захотеть пить? Заодно проверит выдержку кайнарис Инквизиции. Лайя тихонечко хихикнула, а затем накинула на себя невинный вид и вышла из комнаты.

Игривые мысли, коварные своей целью, сразу же растаяли, когда она увидела, чем занят Фенрис. Сапоги и верхнюю часть одежды, как и свои сумки, он оставил возле своей кровати. Меч лежал под рукой, чтобы в случае необходимости можно было в сразу схватить его. Оставшись лишь в легкой рубашке и своих походных штанах, он, босой, сидел и что-то читал в большом объемном блокноте. Карандаш, который он держал в руке, сообщил, что попутно оставляются в блокноте пометки.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала Лайя, подходя ближе.

Он лишь мельком отметил её присутствие и ответил, снова пробегая взглядом по написанным строчкам:

— Сопоставляю полученную сегодня информацию с тем, что узнал ранее.

— Это твой дневник? — Лайя решила воспользоваться его внезапным благодушием и уточнить больше.

— В какой-то мере — да. — Он поднял на неё взгляд и добавил: — Это мои воспоминания. Все. Я решил записывать их на случай, если снова сотрут память, чтобы не начинать опять с нуля. Здесь также всё, что я расследовал о времени, которое у меня забрали.

Фенрис и сам не понимал, с чего это вдруг решил откровенничать. Возможно, полумрак комнаты да глубокая ночь за окном на него так действовали, или собственная усталость, ведь он столько дней толком не спал, но сейчас он не опасался ведьмы. Ему было спокойно и… хорошо.

— Я никогда не видела твой почерк, — тихо сказала она и подошла ещё чуть ближе. — Можно?

Он встретился взглядом с её зелеными глазами и на какое-то время перестал дышать. В них отражался тот же покой, что царил сейчас и у него в душе. Это околдовывало сильнее любой магии. Он кивнул. Ведьма осторожно подошла, аккуратно, словно боясь вспугнуть дикого зверя, опустилась возле него и заглянула в написанное, провела по буквам пальцами, лаская бумагу.

— Красивый почерк, — заключила она. — Ровные линии, минимальное количество завитушек… Тебе подходит.

Опьяненный её внезапной близостью, он повернул голову, открыто скользя взглядом по её профилю. Если верить рисункам и ощущениям, которые сейчас жаркой волной проходились по телу, они были любовниками. Он целовал её, обнимал, делал своей… Почему она не рассказала об этом?

— Грегори передал альбом, — тихо проговорил он севшим голосом, не в силах отодвинуться.

Лайя перевела взгляд с блокнота на лицо Фенриса и только сейчас заметила, как близко сидит, заметила, как он смотрит на неё. Надо, наверное, что-то сказать, но она снова и снова взглядом возвращалась к его губам. По телу прошлись мурашки волнения, отзываясь восхитительным ноющим чувством ожидания. Нотки сомнения скользнули, отравляя восприятие и на секунды охлаждая жар, разлившийся в груди и между ног. «Если поцеловать его, оттолкнет?» И тут же в мыслях мелькнул ответ: «Не сможет».