– Как ты могла? – прошептала танэри, отказываясь верить.

Лайя коварно улыбнулась, зелёные глаза ярко загорелись колдовским огнем, предвкушая. Тэруми отшатнулась, словно на неё сейчас смотрела не девушка, которая дорога ей, а незнакомка, зло во плоти…

Им пришлось вернуться на место недавней бойни. Только там было достаточно места, чтобы никого не зацепить. Первой атаковала Иримэ. Магнесса колдовала быстро и умело. Струи пламени и небольшие огненные шары образовывались, повинуясь движениям её маленьких рук, одни за другими, тесня Лайю и заставляя безостановочно уворачиваться. Иримэ доставляло удовольствие играть со своей жертвой. Она искренне наслаждалась невозможностью противника приблизиться и напасть.

Лайя быстро поняла, что недооценила умения эльфийки и явно переоценила свои, но пути назад не было.

Тьма нетерпеливо стучала в висках частым пульсом и просила:

– Выпусти… Позволь напиться… Ты же жаждешь её смерти… Она умрёт, и Фенрис будет только с тобой!

Так сильно хотелось откликнуться, но пока нельзя. Фенрис, Лукас, Чонсок и Тэруми недалеко, смотрят на них… Заклинание может зацепить, оно новое, непонятно как сработает. Новый огненный снаряд задел кожу, опаляя такой болью, что громкий крик вырвался наружу, ослабляя её контроль над сдерживаемой тьмой.

Иримэ счастливо рассмеялась, наслаждаясь страданием жертвы.

– Готова умереть? – крикнула магнесса, картинно начиная делать новый пас рукой.

– А ты? – злорадно улыбнулась Лайя.

Черные вихри темной магии заклубились у ног ведьмы, жадно обнимая хозяйку, впитываясь на мгновение в её тело и расползаясь дальше.

Иримэ в ужасе попятилась назад.

– Ведьма… – пролепетала она.

Лайя опустилась на одно колено, приложила руку к земле, и, пользуясь замешательством магнессы, торопливо зачитала заклинание. Мысленно направила черные вихри в сторону магнессы, а потом второй ладонью ударила по земле. Убежать от тьмы Иримэ не успела, та окружила её, вытягивая магию. Эльфийка в ужасе закричала.

Лайя растерялась. Такого эффекта обещано не было. В книге сказано было лишь, что враг будет лишен сил. Вот она и подумала, что будет просто слабость, а не гибель магии…

– Лайя! – закричал ей Фенрис, тем самым приводя в чувство.

Она быстро вскочила, развеяла заклинание и со всех ног побежала к магнессе. И пока та снова не поднялась и не стала атаковать, отобрала посох, отбросила подальше, схватила кинжал и приставила к её шее.

– Я выиграла, – зло процедила Лайя, смотря прямо в красивые глаза эльфийки, открыто наслаждаясь отраженным там ужасом.

Краем глаза Лайя увидела, что Тэруми подобрала посох, и следом пришла усталая мысль… Справилась. Она справилась. Чон поправится. Лайя отстранилась и сделала несколько шагов назад. Пыл сражения погас, зато воскресла боль обожженной плоти. Тело с новой силой взвыло от полученных ранее травм.

– Лайя… – испуганный любимый голос…

Фенрис крепко прижал к себе, рукой касаясь головы, стал быстро гладить её волосы, словно успокаивая… себя.

– Ты сумасшедшая… Зачем? А если бы ты проиграла? – шептал он, зажмурившись. – Никогда так больше не делай. Поняла? – Он отстранился и взглянул в её глаза, требуя ответа. Лайя вымученно кивнула. В этот момент она была готова пообещать что угодно, лишь бы ей позволили остаться одной.

– Зелье… Чонсок… – напомнила она.

Тэруми грубо схватила эльфийку за шиворот и поволокла в лагерь. Иримэ не сопротивлялась, увиденная только что сцена, лишила её всякого желания жить. Её Фенрис и… ведьма…

В лагере Иримэ отдала пузырек с нужным зельем. Лайя забрала и почувствовала, как внутри перегорела тонкая, но смертельная связь нерушимого обещания. Наверное, зелье отнести Чону мог кто угодно, но Лайе хотелось сделать это самой. Чувство вины за то, что её знаний было недостаточно для его спасения, все эти дни мучило. Если бы она больше уделяла внимания противоядиям, если бы больше времени посвящала подготовке, то ничего бы этого не произошло. Его жизнь бы не оказалась в опасности. Не по её вине…

Она протянула ему колбу. Забирая, он коснулся её рук и замер, взглянул в глаза.

– Мы нашли бы другой способ, – тихо сказал Чонсок.

– Я хотела этот.

И это было правдой. Лайя хотела победить. Любой ценой. Хотела унизить. Иримэ не смеет касаться её мужчины. Не смеет она и угрожать её людям. Все трое: Фенрис, Чонсок и Тэруми – это её люди. И она была готова умереть за каждого из них.

– Ведьма… – прошептал он, и не было в этом слове привычной настороженности или брезгливости, было лишь восхищение.

Лайя улыбнулась, пряча смущение, передала колбу.

– Я могу уже убить её? – праздно поинтересовалась Тэруми, играя кинжалом и не сводя глаз с эльфийки. – Обещание выполнено?

– Не можешь, – сказал Фенрис и направился к танэри, собираясь забрать посох Иримэ.

Тэруми уловила его намерение. Несколько шагов и посох упал в костер. Карие глаза с вызовом посмотрели на Фенриса, а руки сжимали оружие, готовые, если нужно, дать бой.

Фенрис запнулся и замер. В синих глазах заплясали отраженные огоньки пламени, пожирающие красиво изогнутое дерево, служившее когда-то смертоносной силой.

– Не-е-е-е-ет, – раздался вопль эльфийки.

Она ринулась к костру, но Лайя сбила её с ног, не давая дойти до цели.

Эльфийка отчаянно выла, смотря, как горит её оружие. В её глазах была такая му́ка и боль, словно это горела её часть тела. Лайя внутренне сжалась от ужаса: никогда не думала, что посох так много значит для мага. Она с тревогой бросила взгляд на Фенриса. По его лицу было сложно определить, как он отнесся к поступку Тэруми. Он снова превратился в ищейку, прячась за каменной маской безразличия.

Когда посох уже не подлежал восстановлению, Иримэ перестала сопротивляться. Она лежала и тихо выла, как раненый, умирающий зверь. Лайя отпустила её, а Тэруми вернулась к Чонсоку и со злым удовольствием наблюдала уже со стороны за страданием магнессы.

– Я иногда тебе поражаюсь, – тихо сказал Чонсок, касаясь плеча танэри. – Нужно быть добрее к другим. Ты бываешь слишком категорична.

– Добрее к другим? Зачем? У меня для этого есть ты! – Тэруми убрала клинок, понимая, что более того, что есть, уже не будет. – Оставленная ей в подарок жизнь – это знак моего уважения к Фенрису. Но ещё хоть одно неправильное движение в нашу сторону, хоть одна угроза, сказанная её поганым ртом, то догорать в костре будет она, а не её палка.

Лукас, что до этого с мрачным интересом рассматривал догорающий посох и реакцию на сие действие самой магнессы, перевел взгляд на Тэруми. Её уверенный тон и сказанные слова дополнили исходящую от неё тёмную силу и вызвали у него трепет. Он боялся её и одновременно с этим тянулся всей душой. Так бывает, когда мотылёк летит на пламя свечи, привлеченный прекрасным, но таким смертельным. Тэруми заметила его восхищение и надменно скривилась. Но вместо обиды, Лукас испытал новую волну будоражащих ощущений. Какая она всё-таки… нереальная…

– Я ненадолго отлучусь, – сказала Лайя, ни к кому не обращаясь, подхватила свою сумку и ушла в сторону от лагеря, собираясь побыть одна вне зоны видимости.

Твердые и уверенные шаги, гордая выпрямленная спина дались ей тяжело, но показать свою слабость перед остальными, а главное перед Иримэ, Лайе не позволяла гордость. Она обернулась, убедилась, что её невидно, и осела на землю, устало переводя дух, а потом и вовсе улеглась. Ожоги так сильно болели… Вот сейчас можно позволить себе…

Лайя тихонько заскулила, укачивая больную руку. Слёзы побежали по щекам, капая на холодную землю. Раны от оружия и когтей чудищ тоже были болезненны, но не так, как всё, что связано с огнем. Видимо, поэтому ведьм сжигали, чтобы их предсмертная агония была особенно мучительна. Искать лекарство не было сил, поэтому Лайя высыпала содержимое сумки на землю и, взяв нужный пузырек с обезболивающим, быстро выпила. Лежала и мысленно молилась, чтобы лекарство подействовало скорее, чтобы всё это прекратилось, хоть на немного…