Лукас испугался и замолчал, боясь поднять глаза. Тэруми заинтересованно посматривала на Лайю. Та втихаря показала ей кулак, призывая замолчать и ничего не комментировать. Фенрис снова погрузился в сонное состояние, словно не было только что этой яркой вспышки гнева.

Дорога была на удивление легкой. Лес радовал отсутствием зарослей и теплой погодой. В это утро даже насекомые не были такими назойливыми. Лайя была так счастлива, что, глядя на поникшие плечи юноши, ей даже было его немного жаль. Любопытство съедало её, было очень интересно, как он теперь видел Фенриса, но из уважения к возлюбленному не стала расспрашивать юного мага. Она только надеялась, что Фенрис будет хоть вполовину так же счастлив, как она сейчас.

Лайя вынырнула из своих фантазий и поняла, что, замечтавшись, отстала, поэтому ускорила шаг, догоняя эльфа. Подстраиваясь под его шаг, она обняла его за талию и легонько дернула за волосы, чтобы он повернулся к ней, а потом изловчилась и чмокнула его в губы.

– Люблю тебя, – сказала она.

– На нас все смотрят, – шикнул на неё Фенрис, но она по глазам видела, что он не сердится.

– Ну и пусть. – Лайя забежала вперёд него, заставляя остановиться, и во весь голос закричала, обвивая руками его шею: – Я лю-ю-ю-ю-блю-ю-ю-ю-ю те-е-е-е-бя-я-я-я, Фе-е-е-е-нри-и-и-ис! – И нежно поцеловала в губы.

Эхо разнесло её признание по лесу. Тэруми радостно засмеялась, а Чонсок тепло улыбнулся.

– Я тоже люблю тебя, сумасшедшая, – шепнул ей эльф, прижимая к себе и зарываясь лицом в её волосы.

Лукас оторопело остановился, краснея от такого открытого проявления чужих чувств. Тэруми сильно шлёпнула паренька по плечу, отчего тот прогнулся.

– Так что там ты говорил про рассвет? – спросила танэри и, не дожидаясь ответа, улыбаясь, пошла дальше.

День прошел спокойно. Монстры не встречались: очевидно, ближайшие локализовались в том селении. Иных путников или разбойников тоже не попадалось. Скоро должна была показаться дорога, соединяющая Налию и Треканию, но Фенрис предложил немного свернуть, чтобы выйти к лесному озеру. Когда Лайя услышала про воду, её было уже не остановить, впрочем, остальные тоже были не против.

– Ну что, ведьмочка, – подмигнула Тэруми, – как прошлый раз, прямо в одежде?

– Нет уж, она у меня одна осталась, та, что на мне.

Едва они остановились на привал и эльф показал рукой в какой стороне озеро, Лайя убежала.

Озеро было довольно большое и чистое. Голубое небо и деревья отражались на спокойной глади воды, как в зеркале. Солнце перевалило за полдень уже давно, но всё ещё грело, что делало предстоящую процедуру купания ещё более приятной.

Лайя скинула с себя одежду и медленно зашла в озеро, постепенно привыкая к температуре воды. Учитывая, какая сейчас пора года, это просто чудо, что можно вот так ещё окунуться. Девушка счастливо улыбнулась и нырнула, проплывая под водой. Волосы при этом волнами струились вдоль тела, окутывая, но не касаясь. Лайя любила это ощущение: чувствовала себя русалкой.

Она выныривала за порцией воздуха и снова погружалась. Вода обнимала её тело, лаская кожу, дарила легкость и душевное равновесие, чистоту телу и мыслям. Изумительно! И как бы ни хотелось предаваться блаженству и дальше, холод постепенно сковал тело.

Уже на берегу Лайя осмотрела себя и с удивлением обнаружила, что темные узоры от применения магии на её теле полностью исчезли, делая кожу привычной. Вода не могла их смыть: это так не работает. Что-то прогнало тьму из души, следовательно, стерло следы и на теле. Лайя улыбнулась, вспоминая вчерашнюю ночь. Фенрис – её личное лекарство. Её любовь к нему исцеляла. И раны на теле… они явно выглядели гораздо лучше.

Когда Лайя вернулась к остальным, уже горел костер.

– Мы останемся тут на ночь? – спросила она удивленно. Ведь до темноты было ещё достаточно времени, можно было ещё пройти.

– Да, – недовольно произнес Чонсок, – четверо проголосовало «за». – И когда Лайя посмотрела на азура, он пояснил: – Фенрис сказал, что ты тоже будешь «за». «Против» был только я.

– Конечно я «за», – обрадовалась Лайя перспективе отдохнуть лишних пару часов, – нам и вправду особо спешить незачем, умереть мы всегда успеем!

Азуры ушли к озеру. Лукас хотел пойти первее них, но Лайя ему запретила, и он, насупившись, сидел и смотрел на огонь. Она принялась распутывать волосы. Фенрис подсел сзади и забрал из её рук расческу. Лайя немного откинула голову назад и закрыла глаза, наслаждаясь его мимолетными прикосновениями. Волосы от долгого расчесывания стали шелковистыми. Эльф заворожено смотрел на огненную массу, стал играть с её локонами, пропуская через пальцы. Коснувшись случайно её шеи, он уже не мог остановиться, и его пальцы заскользили вниз по спине вдоль позвоночника. Она повернулась, перехватила его руку и поцеловала ладонь.

– Не дразни меня, – проворковала Лайя и повернулась, коснулась легким поцелуем губ и сразу же отстранилась. – Тяжело потом остановиться…

Пока ещё светло, девушка достала одну из своих книг, ту, что была исписана чужими заметками, раскрыла на первой странице и провела пальцами по строкам. Она легко могла представить, как какая-то ведьма писала это вечерами, сидя у себя за столом. Чья-то история, чья-то мимолетно запечатлённая жизнь смотрела на неё сквозь чернила и ровный, красивый почерк. Эта книга приводила её в больший трепет, чем гримуар, который она изучала в Налии. Лайя села разбирать текст, забывая обо всем вокруг.

***

Тэруми стояла по пояс в воде, зачерпывала песок со дна и растирала тело, приводя себя в порядок, при этом мечтая поскорее выйти обратно на берег. Желания долго плескаться не было. Она умела плавать – танэри должны уметь всё – но не любила. Долгие годы службы и соответствующий образ жизни приучили её не расставаться с оружием, поэтому она себя не очень комфортно чувствовала, оставляя его на берегу. Ещё и Чонсок уплыл на центр озера и был так далеко, что если его захочет сожрать какая-то пакость, то Тэруми не успеет спасти его.

Когда воин вернулся, она облегченно выдохнула, успокаиваясь. Теперь можно и на сушу. Чонсок встал рядом с ней, обхватила её рукой за талию и потянул на себя, прижимая к своему телу.

– Уже уходишь? – тихо спросил Чонсок, целуя её в ухо. Его рука скользнула по плоскому животу танэри, уходя под воду.

Волна тепла от его прикосновения всколыхнула совсем другое. То, о чем она не могла теперь не думать. Тэруми решительно убрала его руку и отступила на безопасное расстояние: нельзя потерять контроль и позволить вспыхнуть желанию. Она взглянула в его глаза. Было так страшно услышать ответ, но и не спросить она не могла:

– Жалеешь?

Тэруми смотрела в упор, желая уловить ответ в отражении его глаз. Она знала, что Чон поймет, о чем вопрос.

– Я знаю, что не должен был уходить, – тихо сказал он и отвел взгляд, смотря на легкие круги на воде, что были между ними.

Стало очень больно. Так, что не сразу получилось сделать вздох. Сердце разрывалось, но голос не дрогнул, лицо так и оставалось беспристрастным.

– Ты можешь вернуться. Тебя простят, ты же знаешь.

– Да, так будет правильно, – прошептал Чонсок, всё ещё не поднимая глаз.

– Хорошо, – просто ответила Тэруми, отворачиваясь и собираясь на берег. Рука Чонсока остановила её. Танэри посмотрела на свою руку, в которую тот вцепился, и позволила себе мимолетную слабость не поднимать на него глаз. – Не усугубляй.

– И ты это примешь? Ты позволишь мне уйти? – спросил Чонсок надтреснувшим голосом, мечтая, чтобы Тэруми приняла решение за него, чтобы не давала выбора.

– Кто я такая, чтобы помешать тебе? – горько усмехнулась Тэруми. Она тихо выдохнула, концентрируясь на своем дыхании, выравнивая стук сердца, пряча чувства. – Кроме того, если это то, что ты действительно хочешь, то так и поступай. Это лучше, чем прожить всю жизнь в сожалениях, которые потом обернутся ненавистью ко мне. Я так не хочу.

Тэруми вышла, быстро оделась и не оборачиваясь ушла. Она заставляла себя идти медленно, как обычно. Слёзы застилали глаза – дороги не разбирала. Хотелось исчезнуть, лишь бы перестать это чувствовать. А когда поняла, что ушла достаточно далеко и её никто не увидит, то сорвалась на бег. Земля летела под ногами, а ветки мелькали у лица. Всё окружающее стиралось. Она не знала, как теперь жить, ведь нет больше смысла, нет цели. Ведь всё, что у неё было, это любовь.