Еще один пример. На этот раз жертвой советских спецслужб стал барановичский окружной врач В. В. Лукашеня. Я. Малецкий, сменивший В. Лукашеню на посту, писал об этом так:
«Во время первой оккупации большевиков Лукашеня был главврачом Барановичей, а при немцах окружным врачом. Высокие посты, которые он занимал с согласия оккупантов, сформировали у него психологию самоуверенности и необходимости опоры не на свой народ, а на того, кто сильнее. Когда немцам под Сталинградом обломали хребет, Лукашеня нашел новых хозяев. Поскольку его дом стоял на глухой окраине Барановичей, советские спецслужбы взяли Лукашеню в свою разработку, заставив поставлять им лекарства, инструменты, медицинский материал.
В середине 1943 г. белорусская разведка задержала курьера, доставлявшего в лес лекарства. Им оказался шурин доктора Лукашени. Последнего, сняв с должности, арестовали…{72} Спасать мужа, заняв 200 руб. золотом, бросилась жена врача — И. Н. Лукашеня, а не советские партизаны, гарантировавшие безопасность окружному врачу. Деньги сыграли роковую роль: следователь, обвинив молодую женщину в даче взятки должностному лицу, санкционировал ее арест и она встретилась со своим супругом — в Колдычевском лагере».
Что случилось потом, рассказывается на страницах книги «Памяць: Гіст. — дакум. хроніка горада Баранавічы і Баранавіцкага раёна»:
«Молодого врача Лукашеню и его жену расстреляли»{73}.
Помощь крестьян советским партизанам носила, как мы уже упоминали, отнюдь не добровольный характер. Вот что об этом сообщает Юстиан Прокопович из-под Столбцов:
«Летом 1943 г. наш дом навестили партизаны из отряда им. Суворова (командир отряда П. А. Леванков — А. Т.) и потребовали отдать им оружие, которое я и члены Союза Белорусской Молодежи собрали и спрятали в лесу. Видно, кто-то из наших юношей предал. При этом партизаны поставили условие: либо я отдам оружие, либо заберут у родителей последнюю скотину. У меня не было другого выхода, как отдать часть оружия — ручной пулемет и несколько винтовок. Этот визит стал началом беды моей и моего двоюродного брата Эдмунда Прокоповича. Начался шантаж в отношении нас обоих. Партизаны под угрозой сообщения полиции, что мы передали им оружие, приказали нам развешивать советские листовки вблизи немецких казарм. Перед 1 Мая 1944 г. партизаны вызвали нас двоих на встречу в лес, дали восьмикилограммовую мину и приказали подложить ее под рельсы. Объяснили нам, как и в каком месте установить мину, и пообещали больше не тревожить нас. 30-го апреля в 14.00 мы заложили мину на расстоянии 30 метров от деревни. Взорвался пассажирский состав. Уничтожено было 80 метров железнодорожного полотна, были жертвы среди пассажиров-солдат. Страх вспомнить, что делалось потом. Немцы оцепили деревню и всех жителей согнали в поле. Офицер обратился к крестьянам с требованием выдать преступников. В толпе находился только я, так как Эдику удалось покинуть деревню. В этот момент к обреченным приблизился комендант лесной охраны «Форсткоманда» Гоер. Увидев испуганных крестьян, он подошел к полковнику и стал объяснять, что эти люди ни в чем не виновны.
После этого случая нам с Эдиком еще пять раз приходилось подкладывать мины под рельсы. Трижды нам удавалось взрывать вражеские составы, а две мины немцы обезвредили. Последний случай трагически закончился для жителя деревни. Было это 12 мая 1944 г. Утром немцы обнаружили под рельсами мину. Немцы приказали Константину Карповичу обезвредить ее. Сельчанин не знал, как это делать, и бросился в лес. Немцы расстреляли его.
Партизаны очень часто шантажом и провокацией вынуждали население принимать участие в подпольной деятельности. А делали это для того, чтобы самим не нести потери в ходе терактов. К жителю деревни Слобода Павлу Василевскому нагрянули партизаны из отряда имени 25 лет ВЛКСМ (командир отряда А. В. Новиков. — А. Т.) и заявили: «За то, что твой брат Константин служит в лесной охране, партизанский суд приговорил вашу семью к расстрелу». Но при этом дополнили, что Павлу дается возможность оправдать себя и семью при одном условии: он установит мину под рельсы. Подобным путем к подрывной деятельности склонили жителя деревни Задворье Саковича. Немцы задержали его при выполнении задания и расстреляли» (Лёс аднаго пакалення // Ніва (Беласток). 1996){74}.
Поскольку местное население, не желало добровольно идти на контакт с московскими диверсантами, те вымещали на нем всю свою злобу. Беспредельная жестокость по отношению к населению считалась у «народных мстителей» нормой.
Подпольный обком КП(б)Б полностью поощрял геноцид белорусского народа, чему имеются документальные свидетельства. Так, например, женщину из-под Дятлово, чей муж, кладовщик немецкой комендатуры, отказался помогать партизанам, прибили накрест гвоздями к стене{75}.
Еще один пример. Рассказывает К. Шишея — уроженец Новогрудчины:
«партизаны Дмитрия Денисенко[17] расстреляли Екатерину Семашко с маленьким ребенком. Она только вышла замуж и родила… лежала с малышом на полу, вся в крови — одной пулей убили ее и ребенка»{76}.
Есть еще один пример, свидетельствующий о том, что советские партизаны несли смерть каждому, кто решительно говорил им «нет». Новогрудскую крестьянку, мать Владимира Нагулевича, «народные мстители», прежде чем добить, жестоко пытали: «Выкололи 2 глаза, отрезали грудь». И вершили свое черное дело «борцы с нацизмом» в присутствии сына{77}.
Незавидная участь постигла и семью Мечислава Гриба (председателя ВС РБ 12-го созыва), когда он пятилетним мальчишкой в числе остальных членов семьи стоял перед наставленными на них дулами автоматов. И как вы думаете, за что? Да за то, что домочадцы додумались держать своего кабана не дома, в деревне, которая подвергалась частым реквизициям со стороны партизан (надо же было чем-то кормить семью с четырьмя детьми!), а у родни в местечке Дятлово. Однако и это не помогло: партизаны под угрозой расправы заставили пригнать кабана уже к ним непосредственно в лес! (Народная воля. 2005. 23 февр. С. 3.)
Одним из направлений военной политики Платона стала мобилизация. Официальные историки и сегодня, освещая эту ужасную войну, заявляют: западные белорусы с желанием вступали в партизанские ряды. Но это не соответствует истине. В действительности события развивались совершенно иначе. Населению была абсолютно непонятна кровавая война вокруг идей Сталина, призывов Пономаренко и Сикорского, программ правительств, чьи легионы орудовали в области. Но почему-то именно их, белорусов, активнее, чем кого-либо, загоняли в лесные рекруты.
Партизанский призыв начинался с обмана. Врать большевикам теперь приходилось так же часто, как и прибегать к силе. Ложь и насилие стали универсальным инструментом партизанского руководства. Так, офицер НКВД К. Орловский, вербуя в отряд, обещал:
«по закону, кто воевал в партизанах один год, получит шестимесячный отпуск, а кто полтора — будет освобожден от дальнейшей службы в армии. Кто был в партизанах больше полутора лет, будет принят на работу в местные органы власти»{78}.
Все новое, как известно, это хорошо забытое старое. Еще в предвоенные 30-е годы спецслужбы Сталина, орудуя за пределами СССР, повсеместно использовали ложь и подкуп. Из доклада руководителя советской резидентуры в Испании А. М. Орлова 9 сентября 1937 г. в Центр:
