На основе резко возросшей военно-экономической базы промышленность СССР, согласно данным В. Суворова[18], автора книги «Ледокол», увеличила производство вооружения, различной боевой техники. Если за два года первой пятилетки было произведено 24708 боевых самолетов, то к концу тридцатых — началу сороковых годов, утверждает автор, аппетиты Сталина были иными. Он потребовал 10000-15000 машин. И не Миг-3, Як-1, Лагг-13, Пе-2 и Ил-2, производство которых шло полным ходом, а более усовершенствованных — Су-2 {188}.
Как известно, вслед за договором о ненападении между СССР и Германией (август 1939 г.) было заключено и торговое соглашение, по которому Советский Союз обязывался поставлять нацистам сталь, марганцевую и никелевую руды, нефть, лесоматериалы, зерно, в обмен на немецкое технологическое оборудование и самолеты. Советские авиаконструкторы, изучив опыт ведения боевых действий на территории Польши в 1939 г., понимали, что у Берлина есть чему поучиться и что закупить. Для реализации соглашения в Германию в начале октября 1939 г., когда еще дымились развалины Варшавы, выехала торговая делегация во главе с наркомом торговли И. Тевасяном. В ее состав, как следует из работы М. Тычины «Ехали генералы в Берлин…», вошла представительная группа авиаконструкторов: А. Яковлев, Н. Поликарпов, В. Кузнецов, П. Дементьев во главе с генералом-авиаконструктором А. Гусевым. В своих книгах «Цель жизни» и «Записки авиаконструктора» А. Яковлев говорит о том, что немецкий генерал-полковник Удет, заместитель министра люфтваффе Геринга (последний в 30-е годы учился в Советской школе под Липецком), повез гостей в городок Иоганеталь под Бременом. Там были выстроены самолеты-бомбардировщики Ю-87, Ю-88, Хе-3, До-215, истребители Ме-109, Ме-110, Хе-100, разведчик ФВ-187 «Рама» — все, что тогда имели нацисты. Члены советской делегации осмотрели самолеты, залезли в каждую кабину, а летчик-истребитель Супрун даже полетал на новейшем истребителе Хе-100. Авиаконструктор А. Яковлев встречался тогда с германскими конструкторами Мессершмитом, Хейнкелем, Дарнье, Танком, которые предложили приобрести у них машин столько, сколько желают союзники, что последние и сделали, приобретя в середине 1940 г. в Германии 14 самолетов: 5 истребителей Ме-109, 2 истребителя Хе-100, 2 бомбардировщика Ю-88 и 5 До-215 {189}.
Согласно советской историографии, в 1939–1941 гг. значительно возросло производство артиллерийско-стрелкового оружия. В сжатые сроки заработали снарядные заводы в Запорожье, Харькове, Днепропетровске, Днепродзержинске, Кривом Роге, Ленинграде. В 1939 г. они произвели 936000000 винтовочных патронов, 2240000 минометных выстрелов, снарядов малого калибра — 5208000, крупного калибра — 6034000 {190}. В официальном издании «История Второй мировой войны» (Москва) есть сведения о том, что помимо предприятий наркомата боеприпасов для производства минометных выстрелов дополнительно было привлечено 235 заводов других наркоматов{191}. В январе 1941 г. создается Главное управление строительства пороховых, патронных, гильзовых и снарядных заводов — Главбоеприпасстрой, объединяющее под своим контролем 23 строительных треста{192}. Н. А. Вознесенский в своей книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» сообщает о том, что в спешном порядке в районе западных границ было развернуто 303 завода{193}.
О военных приготовлениях Сталина сообщает и генерал П. Г. Григоренко в своей книге «В подполье можно встретить только крыс»: «…по всей 1200-километровой линии укреплений вдоль западных рубежей возводилось 13 мощных стратегических объектов — «линия Сталина». Стройка века обошлась налогоплательщикам в 120 млрд, рублей{194}. Помимо этих сооружений строились еще 193 боевых объекта{195}. По мнению советских историков, УРы, возводили 140 тыс. человек: военнослужащие, заключенные, гражданское население{196}.
Анализ военных приготовлений СССР дает основание утверждать: 120 млрд. рублей, выделенных на «военные нужды», — это не бюджетные средства, а закрытые счета, источники которых, учитывая их «специфику», до сих пор остаются тайной.
Таким образом, не перечисляя показателей выпуска по другим видам вооружения, можно сделать вывод: военно-промышленный комплекс СССР набирал темпы — производство оружия росло не по дням, а по часам. К тому же Советский Союз мог пользоваться огромным количеством оружия, боеприпасов, снаряжения и транспортных средств армий 2-й Речи Посполитой и других оккупированных стран.
Что же касается БССР, то необходимо отметить: вклад республики в общесоюзное производство в 1940 г. не превысил 2 %{197}. В перерасчете на душу населения уровень производства промышленной продукции по сравнению с СССР был в 2,4 раза ниже. Энергетика Беларуси работала на торфе и дровах и поставляла 0,5 млрд. квт/час электроэнергии. Это значит 55 квт/час на одного жителя, либо в 4,6 раз меньше, чем в среднем в СССР (252 квт/час) и вдвое меньше, чем в довоенной Польше (1938 г. — 113 квт/час). Эти показатели свидетельствуют о низком потенциале и техническом уровне промышленности, которая, как утверждают белорусские исследователи, основывалась на переработке местного сырья. В 1940 г. более 90 % промышленной продукции БССР приходилось на восточные районы: 23,1 % — на Витебск, 21,2 % — на Минск, 16,6 % — на Гомель и 11,5 % — на Могилев{198}.
Национализация
Экономическая политика большевиков в западных областях Беларуси, как считают отечественные историки, определялась прежде всего интересами сталинского руководства, которое стремилось использовать регион как источник дешевого сырья, дармовой рабочей силы и рекрутов для ГУЛАГа и РККА, а также рынка сбыта своей продукции. В официальной историографии доминирует противоречащая здравому смыслу и элементарной логике схема: западные области, опираясь на экономический и научно-технический потенциал Советского Союза, сделали значительный шаг в социально-экономическом развитии{199}. Авторы явно пренебрегают фактами. Уже сама хронология действий большевиков свидетельствует об обратном. Попытаемся, освободившись от чар сусальных мифов, взглянуть на экономические преобразования 1939–1941 гг. на территории Барановичской области, опираясь на материалы Госархива города Барановичи. К сожалению, состояние документов, трудность их обработки, фрагментарность серьезно затрудняют широкое исследование поставленной темы. Тем не менее это не умаляет интереса к ней.
Как же дело было в действительности? Официальная хроника истории Беларуси резюмирует ситуацию скупо: в ноябре-декабре 1939 г. в западных областях прошла национализация предприятий и банков{200}. Формально национализация проводилась по решениям Народного собрания, фактически же она началась сразу с приходом Красной Армии. С одной стороны, происходили стихийные экспроприации, в которых принимало участие местное люмпенизированное население, с другой — осуществлялся широкомасштабный захват властями имущества, необходимого им для нормального осуществления своих планов.
