Теперь о том, о чем умалчивает советская, да и не только советская, историческая наука — физическом устранении руководителей белорусских партизанских отрядов в Польше, санкционированном Кремлем.
В январе 1976 г. газета «Беларускі голас» (Торонто, Канада) опубликовала воспоминания И. Перегуда, белорусского партизанского атамана, который дает комментарий по этому поводу. Иван Перегуд сообщил следующее:
«Минские власти дело восстания в Западной Беларуси поручают органам контрразведки и ЧК. На Полесье направляется Орловский. Он, скрываясь около Ляховичей, устанавливает связь с некоторыми бывшими местными большевиками и создает свой отряд под именем Аршинова. В это время уже был широко известен отряд атамана Мухи (Михальского), хорунжего польского кавалерийского полка — расположенного в Барановичах и Ляховичах. Он был арестован и отдан под суд, но скрылся от конвоя и спрятался у своих собутыльников в соседней деревне. Вдвоем-втроем выходили на дорогу и грабили запоздавших еврейских и польских торговцев. Это принесло ему славу — как борцу против поляков, и крестьяне стали вступать в его отряд. Узнав об этом, большевики предложили ему помощь и свободный переход границы, медицинскую опеку, но при условии: командиром отряда будет их комиссар с двумя заместителями. Он будет разрабатывать планы и поддерживать связь с минскими властями.
Заданием Орловского стало возглавить отряд Мухи и действовать под его именем, а самого Муху при соответствующем случае — ликвидировать. Когда Муха ответил отказом, Орловский, установив место его стоянки, захватил ночью спящий отряд без выстрела и повторил свои требования. Муха вынужден был согласиться. Он оставался формальным атаманом, Орловский (Аршинов) — политическим комиссаром и начальником штаба. Его подручный Рабцевич стал во главе кадров. С этого времени (половина 1922 г.) под именем Мухи действует Орловский, удерживая Муху на своих базах. Это уже была большевистская деятельность — в Клецком, Несвижском, Лунинецком, Столинском и Барановичском поветах. Скрывался Орловский постоянно около Ляховичей.
После каждой большой акции переходил с малой группой (10–15 чел.) границу, уводя за собой Муху. Восстанавливался недели две в казармах либо в имении под Минском («Сельскохозяйственная исследовательская»), которое охраняли чекисты. Потом их тихо, ночью, вновь перебрасывали в Польшу.
Так продолжалось до 1925 г. Орловский со своими боевиками и Мухой (около 20 чел.) вновь прячется в имении.
Чекисты (Орловский, Ваупшасов, Макаревич, Рабцевич и Корж) отпускаются в Минск. Оставшиеся «отдыхают» под охраной в имении, куда вскоре прибыл большой отряд ЧК ГПУ. Брали группами. Выводили в баню и там расстреливали. Трупы, бросив в автомобиль, вывезли…»{25}
Террор и провоцирование польских властей на проведение карательных акций против белорусского населения
Стремясь усилить свои позиции на кресах, Москва делает ставку на террор. Согласно различным источникам, «с апреля 1924 г. по ноябрь 1925 г. «революционные элементы» осуществили в Западной Беларуси 280 террористических актов, жертвами которых стали невинные люди»{26}.
Вот перечень некоторых «операций» только двух отрядов: К. Орловского и С. Ваупшасова, орудовавших в восточной части Полесского и южной части Новогрудского воеводств:
• в мае 1922 г. в районе Беловежской пущи был разгромлен участок полиции;
• 11 июня 1922 г. 10 диверсантов захватили и сожгли имение Доброе Дерево Грудницкого повета;
• с 15 июня по 6 августа 1922 г. на территории Гродненского и Илицкого поветов было совершено 9 нападений, в ходе которых боевики разгромили три помещичьих имения, сожгли дворец князя Друцкого-Любецкого, взорвали два паровоза на узкоколейной дороге и железнодорожный мост, уничтожили на большом протяжении железнодорожное полотно на линии Лида — Вильно. При этом было убито 10 польских военнослужащих;
• 14 октября 1922 г. диверсанты сожгли имение Струга Столинского повета. В 1923 г. диверсионное движение усилилось: 27 августа боевики разгромили полицейский участок и гминное управление в местечке Телеханы Коссовского повета. При этом были убиты два полицейских и войт (староста).
Перечень бандитских вылазок, проведенных в 1924 г., выглядит следующим образом:
• 6 февраля 1924 г. 50 диверсантов при двух пулеметах захватили имение Огаревичи Круговичской гмины;
• с апреля по ноябрь 1924 г. боевики провели 80 крупных нападений. Самое известное из них — в городе Столбцы, где в ночь с 3 на 4 августа 54 боевика во главе со С. Ваупшасовым разгромили железнодорожную станцию, староство, поветовое управление полиции, городской полицейский участок, захватили тюрьму и освободили руководителя военной организации Компартии Польши В. Скульского (Мертенс) и руководителя Компартии Западной Беларуси П. Корчика, что, собственно, и являлось целью данной акции. При этом 8 полицейских были расстреляны;
• 14 октября 1924 г. боевики сожгли железнодорожный мост в Несвижском повете;
• 3 ноября 1924 г. 35 диверсантов захватили поезд на железнодорожной линии Брест — Барановичи. При этом они убили одного полицейского и ранили двух офицеров[12].
Сохранился изумительный по своему цинизму отчет К. Орловского (Аршинова), 72 раза с террористическими целями переходившего советско-польскую границу. Цитируем:
«с 1920 по 1925 г. по указанию Разведупра работал на территории Западной Беларуси. За один только 1924 год по моей инициативе и лично мною было убито больше 100 человек»{27}.
Истины ради стоит отметить: определенные «дивиденды» Москва получила. Польское правительство, стремясь покончить с советским бандитизмом, объявляет военное положение на территории западных воеводств. Жители населенных пунктов, занятых полицией и воинскими частями, переброшенными из центральных районов Польши, не имели права выходить из домов с 17.00 часов вечера до 7 утра. Во многих местах вводились специальные пропуска, в которых указывалось, куда и на какой срок отлучается их владелец. Нередко полиция и войска окружали деревни и устраивали тотальную проверку жителей — так называемую «пацификацию». Отсутствующих обвиняли в связях с ГПУ. Упоминавшийся выше З. Шибеко пишет:
«В 1923 г. в Белостоке состоялся судебный «процесс 45-ти» в результате которого 20 известных белорусских руководителей национально-освободительного движения осудили на каторгу. В польских тюрьмах сидели около 1300 политических узников-белорусов. Самовольство властей доходило до крайностей. Узников пытали…»{28}.
Что же касается боевиков ГПУ, осевших, скрываясь от преследования, в непроходимых лесных массивах, то потери они практически не несли. Увы, этого нельзя сказать о простом обывателе, который, обвиненный в связях с коммунистами, сполна испытал на себе проверку на лояльность. По данным белорусских источников, только на территории Слонимского повета в 1934 г. было разгромлено 6 деревень: Залесье, Загорье, Русаково, Стеневичи, Мироним, Заверша{29}.
Для борьбы с отрядами ГПУ при польском Генеральном штабе создается спецотдел «для руководства операциями на внутреннем белорусском фронте». Его возглавил генерал Рыдз-Смиглы — командующий Виленским округом. Антитеррористическому центру подчиняются войска, полиция и экспозититура разведки Генерального Штаба («Двойка»)[13].
Организовавшись, единым фронтом, выступили и белорусские вооруженные формирования. Противопартизанские отряды, которыми командовали генерал Булак-Балахович[14], полковники Жгун, Голубев, Елин, Говорухин, Оскилко, Дергач (Зеленый Дуб), активно противодействовали московским боевикам. Значительную роль в создании единого антисоветского фронта сыграло совещание в Барановичах. Получивший доступ к архивам КГБ, И. Борисов сообщает: в августе 1924 г. Булак-Балахович провел в Барановичах совещание. Повестка совещания: «Об организации противопартизанских отрядов и причины неуспешной организации таковых» говорила сама за себя. В совещании участвовали Рачкевич — воевода Новогрудский, Попелявский — воевода Белостокский. В Барановичах, если верить И. Борисову, было сформировано 4 противопартизанских отряда численностью несколько десятков человек каждый{30}.
