«никто не знает, где кончается сегодняшняя Церковь и начинается КГБ»{129}.
Анализ архивных источников позволяет выделить методы, применяемые сталинистами, которые, насаждая свои идеологические каноны, воплощали в жизнь классический марксистский тезис «Религия есть опиум народа»{130}:
1. Подталкивание служителей культа к выезду за пределы СССР;
2. запрет (ограничение) на ведение религиозной деятельности;
3. закрытие культовых учреждений и конфискация церковной собственности;
4 разрушение культовых учреждений (взрыв, поджог, разборка на строительные материалы, передача на баланс местных органов (жилой фонд, административные учреждения, склады, места общего пользования);
5. «отлучение» (арест) священнослужителей от церкви.
Подталкивание служителей культа к выезду за пределы СССР
Мы уже вели речь о том, что население Барановичской области, пережившее нацистскую оккупацию, было отнесено московским руководством к разряду «вражеских элементов». В это число, в первую очередь, попали все те, кто сотрудничал с оккупантами. Вновь, как это происходило в 1939–1941 гг., заработала советская репрессивная машина.
Под угрозой ареста часть священников, в основном католических, приняла решение выехать в Польшу, Литву и другие республики СССР. Только во время первой волны репатриации (1944–1948) в Польше осело 5652 духовных и других религиозных лиц, в т. ч. 304 из Западной Беларуси{131}. Как свидетельствуют документы, некоторые парафии остались без ксендзов. Поэтому часть священников обслуживала несколько парафий. Так, ксендз А. Буек из Новогрудка обслуживал дополнительно 6 парафий, ксендз Р. Колосовский из Несвижа — 4 парафии{132}. Ксендзы шли на это в интересах верующих, однако советские власти подобную самоотверженность рассматривали исключительно как средство улучшения их материального положения.
Запрет на ведение религиозной деятельности
Ватикан, столкнувшись с оттоком священников из Беларуси, приказал им забрать заявления на выезд. Местные власти, естественно, были недовольны. В ход был запущен административный ресурс. В конце 1947 г. ксендзам, взяв у них специальные подписки, запретили вести занятия с детьми. В следующем, 1948 г., власти вводят новое ограничение: отныне священникам запрещалось совмещать службу в нескольких парафиях. Контроль за выполнением данного распоряжения возлагался на органы местной власти и советские спецслужбы.
Найти новых священников в парафии, на что и рассчитывали власти, было нелегко, так как в республике отсутствовали католические учебные заведения, а приезд ксендзов из других советских республик, в частности из Прибалтики, сильно усложнялся властями.
В таких случаях прихожанам приходилось брать судьбу приходов в свои руки.
«Пераважна гэта былі колішнія касцельныя вартаўнікі, арганісты і інш. — людзі, штодня звязаныя з касцёлам…»{133}
Закрытие культовых учреждений
Этот механизм властями был отработан до совершенства. Как всегда в СССР, все инициативы исходили «от имени» народа и реализовывались «во имя» того же народа. Вот, например, выдержка из заключения Уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР по Барановичской области, одним росчерком пера решившего судьбу сотен верующих:
«Костел в деревне Дарево, Ляховичского района, зарегистрирован, ксендза нет с 1945 года, верующими костел не посещается из-за отсутствия ксендза с того же времени, без которого они в костеле не хотят молиться. Количество верующих до 400 человек. Имея в виду, что ближайший костел находится на расстоянии 12 километров, в городе Барановичи, полагаю возможным передать этот костел во временное пользование для приема зерна нового урожая»{134}.
Разумеется, в заключении, подписанным неким Ивановым, предлагающим передать здание костела колхозу им. Л. Берии, не указывается, куда же подевался местный ксендз. Поэтому ответ на этот вопрос мы дадим сами: даревский католический священник Станислав Шалевич ко времени появления данного заключения содержался в воркутинском концлагере.
Но это местную власть, которой все было известно, не интересовало. У нее были свои заботы. А какие именно, можно узнать, ознакомившись с некоторыми выдержками из протокола райсовета депутатов трудящихся, заседавшего в марте 1950 г.:
| «Слушали: | Постановили: |
| 1. Об использовании культовых помещений д. Медведичи, Дарево, Своятичи, Рачканы, М. Городище. | 1. В связи с тем, что имеются просьбы трудящихся об использовании культовых помещений под сельские культурные учреждения, передать под сельские библиотеки: |
| • Здание костела д. Медведичи; |
| • Здание костела д. Дарево; |
| • Здание костела д. Своятичи; |
| • Здание костела д. Рачканы; |
| • Здание костела д. М. Городище.{135} |
| 2. Об использовании костельного помещения д. Рачканы | 2. Передать костельное помещение школе совхоза «Нача»{136}. |
| 3. Об использовании каплицы д. Рачканы. | 3. Передать здание (каплицу) д. Рачканы для разбора и строительства школы{137}. |
| 4. Об использовании культовых сооружений г. Ляховичи. | 4. В связи с тем, что дом совершенно не приспособлен как молитвенный, отправление религиозных культов проводится без ксендза, а также небольшого % верующего польского населения, передать 2 костельных дома по ул. Комсомольской г. Ляховичи под больницы»{138}. |
Несмотря на то, что костелы постепенно закрывались (на 1.12.1946 г. функционировали 387 костелов, в 1955 г. — 152){139}, уровень религиозности жителей области оставался довольно высоким. Помимо традиционного пополнения числа верующих за счет сельского населения, в рядах прихожан стала появляться интеллигенция и даже представители местной власти. Так, в частности, в состав костельной рады д. Межеричи Зельвенского района входил председатель сельского Совета И. Ничипор, в д. Паперня Лидского района — председатель колхоза А. Серафимович.
Не остались без «внимания» советского руководства белорусские евреи и мусульмане. Все синагоги и мечети в послевоенной области были закрыты. Так, например, в Новогрудке, где мусульманская община была самая массовая в области (766 человек), мечеть в 1948 г., закрыв, передали под жилой дом; в Слониме у мусульманской общины был изъят парафиальный дом; в г. п. Городище иудеев оставили без синагоги, передав ее на баланс районного отдела культуры.{140}
