И еще один штрих к портрету Пономаренко. Он несет прямую ответственность за то, что лишь мизерная часть из более чем миллионного еврейского населения Беларуси в начале войны была эвакуирована или сумела бежать на восток. Подавляющее большинство же — более 800 тыс. человек — с невиданной жестокостью было уничтожена в гетто. И он же, Пономаренко, осенью 1942 г. отправил командованию партизанских формирований Беларуси радиограмму: евреев, бежавших из гетто, в партизанские отряды не принимать. Это по вине «партизана № 1» было полностью ликвидировано Минское гетто, уничтожена половина населения столицы, ликвидировано городское подполье (об этом рассказ впереди).
А теперь рассмотрим, как Пономаренко руководил советскими партизанами. Первое, с чего он начал, — с подготовки кадров. В 1941 г. эту задачу осуществляли многие органы: подпольные республиканские и областные, партийные комитеты (кроме Барановичского), Главное политуправление Красной Армии, военные советы фронтов, НКВД, органы госбезопасности. Это нередко порождало неразбериху, параллелизм в постановке задач, приводило к напрасной гибели людей и иным отрицательным последствиям.
Полигоны смерти
Имеющиеся в нашем распоряжении многочисленные архивные документы позволяют выделить следующие учебные центры, где проходили диверсионную подготовку лица, которые в дальнейшем направлялись в Барановичскую область:
1) Оперативно-учебный центр по подготовке специалистов подпольной и партизанской борьбы. Создан при штабе Западного фронта. Основание: приказ Командующего войсками фронта маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и постановление ЦК КП(б)Б от 13.07.1941 г. Центр размещался в районе деревень Ченки и Марковичи под Гомелем. Программа обучения — 30 часов занятий. Курсанты изучали стрелковое оружие, минно-подрывное дело, тактику партизанских действий, основы конспирации и способы ведения разведки[94].
2) Центральные специальные школы (ЦСШ). Созданы распоряжением Государственного Комитета Обороны в январе 1942 г. Всего было три таких школы: школа № 1 готовила партийных и комсомольских работников; школа № 2 занималась подготовкой организаторов партизанского движения, руководящего состава партизанских отрядов (командиры, комиссары, начальники штабов) и инструкторов минно-подрывного дела; школа № 3 обучала радистов-операторов.
3) Специальные курсы по подготовке групп для заброски в тыл противника. Созданы в апреле 1942 г. согласно постановлению ЦК Компартии Белоруссии. Размещались недалеко от города Мурома Владимирской области и вошли в историю под названием «особый белорусский сбор», поскольку комплектовались за счет лиц белорусской национальности, находившихся в Красной Армии и советском тылу. Персональный отбор курсантов и формирование групп на курсах осуществлял ЦК КПБ[95]. Наркомат обороны СССР откомандировал 2500 военнослужащих-белорусов на эти курсы.
4) Белорусская школа подготовки партизанских работников (БШПР). Создана в декабре 1942 г. на базе курсов («особого белорусского сбора»). В БШПР одновременно занималось от 170 до 200 человек. Учебная программа была рассчитана сначала на 20 дней, а в дальнейшем увеличена до 2 месяцев. Школа, кроме основной учебной базы, которая находилась на станции Сходня Московской области, развернула филиал на Калининском фронте[96].
5) Войсковая часть особого назначения НКВД СССР № 9903. С июля 1941 г. часть, которой командовал майор Строгис, размещалась в Кунцево на территории детского сада под Москвой. Курс обучения колебался от 3 до 10 дней. Курсантов — детей 14–18 лет, большинство из которых являлись школьниками[97], учили взрывать мосты, прививали навыки быстро, не оставляя следов, сжигать жилые дома. «Практику» диверсанты проходили в Подмосковье. Достоверно известно: с 18 по 25.11.1941 г. ими было «дотла сожжено 53 населенных пункта. В огне погибли тысячи советских людей. Еще тысячи остались без крова»{352}.
6) Школа подготовки партизанских кадров. Размещалась в деревне Марковичи Тереховского района Гомельской области. Основанием создания школы явилось постановление ЦК КП(б)Б от 18.07.1941 г. Имелся филиал школы в Мозыре. Одновременно в школе и филиале обучалось от 200 до 400 человек. Курс подготовки: 10 дней. Имелось отделение по подготовке женщин-разведчиц, на котором прошли обучение 60 девушек. С июля по август 1941 г. школа подготовила 3490 диверсантов. Когда немецкие войска оккупировали территорию Гомельской области, школа перебазировалась в Брянск, затем Тулу, Рязань и Москву. Всего на базе этого заведения подготовлено около 200 боевых групп численностью до 1500 человек{353}.
7) НКВД БССР. 22 июня 1941 г. НКВД БССР привел в мобилизационную готовность весь оперативно-чекистский аппарат. Однако только 1 июля 1941 г. Наркомат внутренних дел СССР принял директиву № 168 о задачах органов внутренних дел в условиях военного времени. Казалось бы, НКВД БССР должен был сыграть главную роль в развертывании борьбы в тылу врага, ведь более 2 тыс. оперативных работников, а также штатные негласные сотрудники НКВД БССР и ее агентурно-осведомительная часть могли бы составить ядро советского сопротивления на оккупированной территории. Этого не произошло.
Тем не менее до конца 1941 г. НКВД создал для заброски в оккупированные районы республики 15 партизанских отрядов с общим количеством бойцов 758 человек, а также 45 оперативных групп, насчитывавших 1259 человек. Их основу составили сотрудники республиканских НКВД, милиционеры и курсанты Могилевской межкраевой школы НКВД (начальник школы майор госбезопасности Калугин).
Кроме создания партизанских отрядов и оперативных групп, для проведения разведывательно-диверсионной работы в Беларуси НКВД БССР подготовило и оставило на оккупированной территории 1192 агента. Для осуществления диверсий 287 агентов были объединены в 73 диверсионнотеррористические резидентуры. Но, как мы уже отмечали, спецподразделения со своей миссией не справились. Поэтому начало партизанской войны и зафронтовой работы органов госбезопасности в 1941 г. можно считать чистой импровизацией.
Минский историк И. Валахович, автор работы «Неизвестная война-3», выделяет ряд причин, которые, по его мнению, объясняют это: плохое вооружение, продовольственное и вещевое снабжение, отсутствие опыта ведения партизанской войны, недооценка противника и др.{354}
Из докладной записки заместителя начальника УНКВД по Барановичской области Зайцева, возглавлявшего в июне-сентябре 1941 г. Червенский партизанский отряд НКВД:
«На почве недоедания в отряде начались заболевания. Надежд на улучшение нашего положения в ближайшее время не было, т. к. хлеба урожая 1940 г. у колхозников уже не было, а урожай 1941 г. еще не созрел»{355}.
Столкнувшись с отказом населения оказывать помощь продовольствием (и не только), чекисты (ни один партизанский отряд, ни одна опергруппа НКВД БССР)
«до конца 1941 г. не смогли закрепиться на оккупированной территории Белоруссии и были разбиты противником или возвратились в советский тыл»{356}.
В Кремле это вызвало шок. Для руководителей диверсионных подразделений вводилась особая система стимулирования — политика пряника и кнута. Осел по ту сторону фронта — Герой, не сумел — трибунал. В своих воспоминаниях «На тревожных перекрестках» (М., 1974. с. 233–234) о создании «организующих центров народной войны, вносящим в партизанское движение коммунистическую сознательность, воинскую четкость и железную дисциплину», известный сталинский боевик С. А. Ваупшасов пишет:
