Чернышевцы, мстя, стали расправляться с семьями ополченцев. Тогда Борис Дмитриевич направил письмо командиру отряда, в котором просил остановить репрессии против семей личного состава эскадрона, предупредив при этом, что «на акции советских партизан он ответит контракциями». Письмо подействовало{258}.
Ополченцы Новогрудчины, почин которых подхватила вся область, боролись не только против советского Сопротивления и АК, но и с нацистами.
«Зная о том, что советские партизаны систематически грабят деревни Подзагорье, Волкорязь и Делятичи, Б. Рогуля решил проучить их. Операция прошла успешно. «Лесные братья», оставив убитых, скрылись в лесу. Рогулевцам достались пленные.
— Откуда ты? — спросил пленного командир.
— Из Бора, — был ответ.
— Почему пошел в партизаны?
— Во время последней оккупации немцы спалили деревню. Постреляли много гражданского населения, которое ничего общего с партизанами не имело. Других забрали на работу в Германию, а некоторым удалось бежать в лес. Я был в числе последних. — Я не большевик, — несмело продолжал пленный, — я был первый, кто противился коллективизации. Я ненавижу большевиков, но кто даст мне сегодня охрану? Все равно умирать. Только не мучайте, — попросил он глухо.
В это время приблизился немец из любчанской жандармерии.
— Давайте пленного, мы с ним расправимся.
— Мы не нацисты, — продолжал командир, — мы белорусские солдаты. Пленных мы не расстреливаем. Мы не воюем против белорусского народа. Наша цель — свободная от всех оккупантов Беларусь.
И обратившись к пленному, сказал:
— Иди с Богом. Но помни, чтобы твоя рука никогда не поднималась против твоего брата-белоруса!
— Спалить деревню. Тут все партизаны. Спалить! — стал кричать немецкий жандарм, поняв, в чем дело.
Белорусский офицер схватил его за грудь:
— Не ты строил, и не ты спалишь. Назад, либо стреляю.
Жандармы быстро ретировались в сторону Любчи.
Неожиданно из толпы послышался плач женщины:
— Сынки мои. Вы же наши детки. Вы же наши защитники.
Сельчане стали обнимать бойцов»{259}.
Характеризуя движение местного ополчения, необходимо отметить: оно было достаточно боеспособным для антипартизанской борьбы, ведения боевых действий низкой интенсивности и охранной службы. Добровольцы, нагоняя страх на нацистов, советских партизан и аковцев, являлись надежными и верными защитниками населения. Они спасли от неминуемого уничтожения тысячи белорусских граждан — женщин, стариков и детей, взяв под свою охрану их жизнь и имущество. Ополчение вписало яркую страницу в историю Беларуси, показало мужество и героизм лучших ее сынов. Ополченцы прошли суровую закалку, хорошую школу жизни и борьбы.
Выше мы отмечали, что БКО была создана «для борьбы с большевизмом»{260}. Заметим: когда в Новогрудке формировался 68-й батальон БКО, командиром которого стал Б. Рагуля, его солдатами стали 1200 ополченцев первого спецподразделения, в функции которого входила защита населения от различных вооруженных формирований, дислоцировавшихся на территории оккупированного края.
Оборонные деревни
Как видно из документов, «попытка покончить с бандами продолжилась осенью 43-го акциями по созданию оборонных деревень»{261}.
Еще задолго до принятия окончательного решения по данному вопросу в апреле 1943 г. на совещании окружных комиссаров, руководителей главных отделов и отделов Генерального комиссариата в Минске начальник сил СС и полиции генерал Готтберг, обосновывая необходимость данной акции, заявил:
«Опыт борьбы с партизанами учит, что этот народ (белорусы — А. Т.) имеет врожденное чувство справедливости, и мероприятия насилия, полного уничтожения и т. д. совсем ошибочные. Репрессии накладываются не только на тех, на кого необходимо накладывать, но и на невиновное население… Абсолютный успех в борьбе с бандами гарантирован только тогда, когда я смогу получить поддержку от населения. Мы стремимся к тому, чтобы сельское население само защищалось от вылазок бандитов, поэтому мы должны помочь сельскому населению. Попытки подтверждают опыт. В Слониме оборонялась[60] одна волость и, если не ошибаюсь, из 40 крестьян было убито 5, а на другой стороне было убито 120 партизан…»{262}
19 октября 1943 г. появились распоряжения Готтберга о создании оборонных деревень — постоянных местных очагов национальных полицейских батальонов. Так же, как и создание белорусских полицейских батальонов, эта акция использовала потенциал населения в борьбе с партизанами, обеспечивая выполнение хозяйственных поставок, и, как утверждает историк А. Гелогоев, не требовала политических уступок со стороны немецких властей{263}.
По приказу Готтберга вся территория Генерального округа покрывалась сетью оборонных деревень, чьи жители, пройдя спецпроверку, получили оружие: от 50 до 100 винтовок на населенный пункт{264}. В конце ноября Готтберг на конференции в министерстве восточных оккупированных территорий (ОМІ) сообщил, что в оборонные деревни организованно переселяются белорусские полицейские, некоторые из них даже получили земельные наделы{265}. Во многих деревнях оседали военнослужащие восточных формирований из состава войск вермахта, беженцы из занятых Красной Армией районов Беларуси.
Оборонные деревни создавались и на территории Восточной Беларуси, но наиболее успешно этот процесс шел в Генеральном округе. В результате по всей Беларуси зимой 1943–1944 гг. крупные деревни стали поселениями и в то же время опорными пунктами для полицейских батальонов. Вот как описывает одну из оборонных деревень, в которой побывал в мае 1944 г., наместник БЦР по Виленскому округу Я. Малецкий:
«Посередине был сделан большой крытый загон для скота, куда на ночь загоняли коров — около 150 голов, — чтобы банды не могли их захватить. В бункерах постоянная охрана, усиленная ночью. Кроме того, днем патрули контролировали территории вокруг деревни радиусом в три километра. Было около 85 человек. Состояние людей было бодрое, но они просили прислать больше полиции и войск, а также оружия, обмундирования и другого снаряжения, и особенно тяжелого вооружения, так как партизаны его имеют, — пулеметы, минометы. Молодежь была организована в СМБ и выглядела очень хорошо»{266}.
Как видно из документов, в Барановичском округе было создано «14 оборонных деревень… акция оправдала себя»{267}. В Несвижском районе создание так называемых оборонных деревень шло стремительными темпами. В деревнях Иваново и Лань сельчане получили оружие{268}. Согласно воспоминаниям Я. Малецкого, для создания оборонных деревень использовался и СБМ. В марте 1944 г. командование группы войск «Центр» совместно с Генеральным комиссариатом организовало в Бобруйске двухнедельные курсы подготовки для молодежи оборонных деревень{269}.
Жители оборонных деревень — все, кто мог носить оружие, — включились в борьбу с партизанами. Они могли себя защитить и являлись источником постоянной и достоверной информации о состоянии дел в округе. Оборонные деревни появились также в Новогрудском и Слонимском округах. Таким образом, на территории области выросло несколько десятков местных очагов антипартизанской борьбы.
