Согласно воспоминаниям самого Б. Рагули, которые почему-то не привлекли внимания А. Соловьева,
«содержали его в минской «Американке» — камере № 17. Следователь Исаак Гинзберг пытками добивался нужных показаний. Я ответил отказом. Стали избивать часами — до потери сознания. Потом, когда отливали водой, чекист протягивал протокол, чтобы получить мою подпись. И вновь отказ. Реакция следствия была незамедлительной: 10 дней карцера — без воды и пищи.
Но я не сдавался. Офицеры безопасности возобновили допросы с пристрастием: сорвали обувь и стали бить по пяткам. Неделю ползал, не мог ходить. Далее последовал приговор и камера смертников…»{247}
С первых дней оккупации Б. Рагуля работает в Новогрудской белорусской учительской семинарии, преподает немецкий язык и физкультуру, являясь одновременно переводчиком немца Траубе, окружного комиссара Новогрудчины.
Рагуля никогда не стремился к занятию выгодных должностей, не прельщался почестями. Он жил скромно, считая, что главная обязанность его — служить Родине и людям.
Его время пришло летом 1943 г. Тогда решалась судьба края. Это было время, когда белорусы, протестуя, открыто выступили, создав отряды ополчения, против советских партизан. Как это происходило в Новогрудке, рассказывает американский исследователь Л. Юревич:
«Август 1943 г. В окружном комиссариате, который размещался в здании бывшего польского воеводства на Слонимской улице, напротив «Белого Дома», как называли новогрудскую тюрьму, состоялось совещание районных бургомистров с Траубе. На повестке дня: методы борьбы с партизанами.
— Что надо делать, чтобы эффективно бороться с партизанами? — обратился к присутствующим окружной комиссар.
— Переводчик! — раздался твердый голос бургомистра Дятловского района В. Рагули. — Переводи.
— Господин комиссар, — начал он, — разрешите Вас спросить, почему Вы не спросили меня об этом в 1941 году? Сегодня слишком поздно высказывать взгляды на это тему. Мы Вам предлагали развязку белорусской национальной проблемы, Вы не прислушались.
В зале стояла тишина. Окружной комиссар молчал. Еще бы несколько месяцев назад он отправил В. Рагулю в тюрьму, либо на виселицу. Но не сегодня. Сегодня он молча, без слов, покинул совещание{248}.
Но жестокая реальность заставила всех спуститься на землю. В это время готовилась мобилизация в немецкий полицейский батальон, что противоречило планам БНП, одним из основателей которой являлся Б. Рагуля. Актив Новогрудчины добился, чтобы Рагулю, на плечи которого легла тяжесть по формированию местного ополчения, принял генерал-лейтенант СС Готтберг. Узнав о событиях происходящих в округе, тот прислал за Рагулей самолет «Шторх».
Что происходило в кабинете главы оккупационной администрации Беларуси, рассказывается на страницах книги «Жизнь под огнем»:
«После короткого приветствия Готтберг обратился к Б. Рагуле с вопросом:
— Какие ваши условия?
— Независимость в подготовке и деятельности. Оружие, обмундирование, лошади и седла после двухмесячной подготовки.
— Когда надеетесь сформировать ополчение?
— Со дня получения вышеперечисленного»{249}.
В конце ноября, как и требовал белорусский актив, обещанное доставили из Минска в Новогрудок. В город потянулись добровольцы. Кто же они, эти ополченцы, которые, оставив семьи, устремились в Новогрудок? Уже упоминавшийся А. Соловьев имеет свой ответ на этот вопрос:
«Ставленники немцев, работавшие в местных администрациях, и те, кто оказывал помощь фашистам на конспиративной основе, в том числе сотрудничавшие со спецслужбами Германии или помогавшие оккупантам легально»{250}.
Однако документы и, в первую очередь, воспоминания самих ополченцев позволяют говорить об обратном. Свидетельствует новогрудский ополченец А. Войтович:
«После лекции в учительской семинарии Б. Рагуля отпустил девушек, оставив в классе парней — около двадцати человек. «Я с вами немного побеседую», — сказал он и начал открытый разговор с нами. Рагуля сказал, что не надо надеяться на нацистов, они нам ничего хорошего не желают. Поэтому мы должны организоваться, наша цель — спасти молодежь. Ради этого создана БНП, создается белорусский эскадрон. Нельзя допустить, чтобы белорусскую молодежь уводили советские партизаны либо вывозили на принудительные работы в Германию»{251}.
Ополченцы, чьи ряды насчитывали 200 студентов[59] Новогрудской учительской семинарии, разместились в здании бывшего женского католического монастыря по улице 25 марта{252}. Началась боевая подготовка. Вскоре к Б. Рагуле, узнав про эскадрон, потянулись ходоки из других районов области: а нельзя ли вступить в ополчение? Принимали всех.
Рагулевцы, которые хорошо ориентировались в местной обстановке, являли собой серьезную угрозу для партизан.
Как свидетельствует опыт, ополченцы, набранные из местных жителей, успешно противостояли партизанским формированиям. Так, например, эскадрон Б. Рагули вступил в бой с советскими партизанами около Корелич Мирского района. В ходе боя ополченцы были окружены партизанами и понесли потери, но не были разбиты, а сумели прорваться и спасти раненых бойцов{253}.
И в боях с лучше вооруженным, подготовленным и организованным противником — польской Армией Крайовой, ополченцы боролись успешно. В апреле 1944 г. 8-й батальон 77-го пехотного полка Новогрудского округа АК атаковал гарнизон местной самообороны в местечке Вселюб в пятнадцати километрах от Новогрудка. В ходе тяжелого боя командир батальона АК погиб, а вся операция завершилась поражением поляков{254}.
За Б. Рагулей началась охота. На его поимку были ориентированы Особые отделы генерала В. Чернышева и спецгруппы НКВД. Чекистам удалось найти оперативные подходы к руководителю ополченцев. Они завербовали одного из бойцов Рагули, Павла Турайкевича, студента Новогрудской учительской семинарии, который, попав в плен и не выдержав допроса «с пристрастием», пошел на сотрудничество с НКВД{255}.
Существовало несколько вариантов устранения Рагули. Об одном из них рассказывает бывший секретарь Новогрудского подпольного райкома ЛКСМБ Барановичской области, помощник комиссара партизанской бригады имени В. И. Чапаева Г. Ф. Фомичев:
«30 апреля 1944 г. Новогрудский гарнизон под командованием матерого белорусского националиста, предателя Родины Рогули выехал грабить население деревни Рутковичи. Но путь фашистам преградили партизаны. Разгорелся жаркий бой. Член подпольного райкома Николай Ритус с одним партизаном отрезали путь отхода рогулевцам и держались до подхода основных сил отряда. На поле боя осталось 18 вражеских трупов, 16 человек были взяты в плен. К сожалению, самому Рогуле удалось бежать»{256}.
Упорная борьба, которую вели новогрудские ополченцы, заставила командование советского Сопротивления и АК пойти на некоторые уступки. Это особенно ярко проявилось в ходе попытки аковцев установить контроль над Новогрудчиной. Рагуля, узнав, что подразделение АК из Лиды, перейдя Неман, заняло Березовку, направил командиру польского отряда письмо, текст которого был краток и однозначен: через два часа покинуть район. Поляки, не принимая боя, оставили населенный пункт и больше там не появлялись{257}.
