Согласитесь, идентичность нацистских методов с методами сталинских предшественников — запреты, аресты, расстрелы священнослужителей — просто поражает. По неполным данным, которые предстоит еще проверить, на территории Барановичского округа в период оккупации от рук захватчиков погибло более 90 священников-белорусов{47}.
В начальный период оккупации получат официальное разрешение на религиозную деятельность и белорусские пятидесятники. Документальные данные об этой общине очень скудны. Особый интерес представляет механизм получения разрешения на религиозную деятельность. Оккупационные власти, выдвигая условием лояльность по отношению к ним, допускали в области деятельность различных конфессий. Достаточно красноречиво характеризует подобный подход немцев к делу свидетельство, сделанное в 1949 г. одним из руководителей пятидесятников в Барановичском округе И. К. Панько:
«После оккупации немцами Барановичской области я, как лидер движения пятидесятников, обратился с заявлением на имя руководителя административного органа оккупантов — гебитскомиссара, в котором просил разрешить существование и деятельность общин пятидесятников. По поводу поданного заявления в ноябре 1942 г. я был вызван в учреждение немецкого контрразведывательного органа СД в Барановичи, где офицер СД подробно опросил меня о существе вероучения пятидесятников. В своем пояснении я говорил, что пятидесятники всякую власть считают Богом присланную и не смеют ей противиться. Тогда офицер СД заявил мне, что деятельность общин пятидесятников немцы разрешат в случае, если верующие будут исполнять все приказы оккупантов, не будут участвовать в проведении против них подрывной работы и не будут помогать партизанам. Предъявленные офицером СД требования мною были приняты, и после этого от гебитскомиссара я получил официальное разрешение заниматься религиозной деятельностью».
В 1942 г. И. Панько созовет съезд пятидесятников Барановичского округа, на котором будет принято постановление о расширении связи с другими общинами. Благодаря деятельности И. Панько увеличится число верующих, наладятся контакты с Брестом, Минском и Молодечно. Верующие впоследствии помогут БНС денежными средствами и одеждой{48}.
Отслеживая дальнейшую судьбу Самопомощи, необходимо отметить: организация не стала ограничиваться исключительно социальными вопросами. В то время, когда все другие национальные организации находились под запретом, БНС было предопределено возглавить белорусскую общественно-политическую и национальную жизнь в первые военные годы. 29.06.1942 г. при гражданском управлении ГКБ создается Рада доверия. Ее возглавил, как и следовало ожидать, И. Ермаченко. В Барановичском округе функции мужей доверия выполняли: Барановичи — Ю. Соболевский, Слоним — А. Сивец, Новогрудок — Б. Рагуля, Лида — Н. Медейко{49}. Реорганизовывается и центральная рада БНС. При ней создается несколько отделов: политический, военный, образования, культуры, пропаганды, охраны здоровья и другие. Окружные рады БНС дублировали структуру централи.
Точку в судьбе БНС, деятельность которой уже привлекла к себе активное внимание немецких спецслужб, поставил съезд окружных руководителей, состоявшийся 4–7 марта 1943 г. в Минске. События тогда развертывались следующим образом. Съезд, приняв меморандум к высшим оккупационным властям, потребовал:
«…создать для объединения белорусских земель национальное правительство с президентом Беларуси, председателем правительства и руководителями следующих отделов: внутренних дел, иностранных дел, финансов, экономики, культуры, просвещения, обороны, юстиции, здравоохранения и социального обеспечения…»{50}
Требование белорусов повергло в шок чиновников в Берлине. И. Ермаченко, отстраненный от должности и обвиненный в хозяйственных злоупотреблениях, высылается под надзор гестапо в Прагу. 30.06.1943 г. БНС, как организация, «не выполнившая своих функций», распускается{51}.
Ее место заняла Белорусская самопомощь (БСП), согласно уставу, имевшая:
«…задачи обеспечения населения Генерального округа Беларуси опекой и защитой здоровья»{52}.
За рамки устава БСП и не выходила и вскоре была подчинена Белорусской Центральной Раде (БЦР). Забегая вперед, отметим: именно в Барановичах решалась судьба БЦР, возложившей на себя функции единого руководящего органа Беларуси. 19 декабря 1943 г. по «инициативе» окружного Барановичского комиссара Р. Вернера созывается собрание 45 активистов и деятелей белорусского движения. Собрание, проходящее в здании гебитскомиссариата (оно сохранилось до наших дней), должно было выдвинуть кандидатуру на пост президента БЦР и определить тактику дальнейшей деятельности БЦР. Единым кандидатом на пост президента утвердили Р. Островского.
Но собрание в Барановичах выявило и противоречия во взглядах делегатов. Большинство отстаивало белорусское государственное самоуправление и высказывало недоверие нацистам. В их числе был и Р. Островский. Вторая часть — последователи главного «пропагандиста» Ф. Акинчица — выступила против суверенитета Беларуси и за присоединение республики к Германии. Они даже потребовали ареста и расправы над сторонниками независимости. Но немцы не пошли на поводу у Акинчица и его единомышленников.
Что касается БНС, то следует признать, что она сыграла положительную роль в становлении белорусского национального движения в годы оккупации. Через несколько месяцев ее наработками воспользуется БЦР. Однако ситуация и на фронте, и в Беларуси тогда уже будет совсем иная.
Союз белорусской молодежи
Особая страница в жизни оккупированной страны — Союз белорусской молодежи, заявивший о себе 22.06.1943 г. В этот день В. Кубе, подписав декрет о его создании, утвердил руководителем молодежной организации выпускника Виленского университета Михаила Ганько, «энергичного хлопца, члена Белорусской независимой партии»{53}. Небезынтересно будет узнать, что и сам М. Ганько, равно как и его соратники по молодежному движению являлись советскими офицерами, в большинстве своем членами ВКП(б) и ВЛКСМ. Все они, попав в плен, прошли шестимесячный подготовительный курс в Островской школе пропагандистов, находившейся под Берлином (руководитель Ф. Акинчиц). Сегодня нам известны имена 18 курсантов: Бобков, Язэп Березовский, Сергей Бузак, Бедрицкий, Владимир Горелик, Михась Ганько, Горбунов, Жиркевич, Никита Коляда, Колядка, Караваев, Язэп Лешченко, Поликарп Маньков, Дмитрий Стельмах, Георгий Фролов, Михась Цикунов, Сымон Шевцов и Федор Шпак. После завершения курса все они убыли в окружные комиссариаты гражданской зоны Беларуси. В Барановичах работали Бедрицкий, Горбунов, Шпак, в Лиде — Бобков, в Новогрудке — Коляда.
Главным органом СБМ стал руководящий штаб. В штаб вошли: Д. Стельмах, В. Горелик (Латушкин), С. Бузук, Н. Абрамова, В. Коткевич, М. Ганько, К. Ковалева и другие{54}. Штаб делился на отделы: организационный, кадровый, женский. СБМ, согласно Уставу, занимался «воспитанием молодых, идейных и мужественных борцов за возрождение Беларуси»{55}. Союз формировался на принципах национальной идеи. Члены организации приветствовали друг друга словами: «Жыве Беларусь!» — «Жыве!». На похвалу старшего отвечали не традиционным «дзякуй», а «Служу Айчыне!». СБМ, членами которого были юноши и девушки в возрасте от 10 до 20 лет, имел свою символику: руководители носили «Погоню», младшие — значок-ромбик: посередине меч, мотыга и Ярилов крест на бело-красно-белом поле{56}. Руководство Союза молодежи носило на плечах и соответствующие значки служебных ступеней (рангов). Ранги шли снизу вверх следующим порядком:
