А борьба белорусского народа с советскими оккупантами тем временем продолжалась. Продолжали гореть исполкомы (Новая Мышь, 1947), отделы РО НКВД и НКГБ. Продолжалась ликвидация чиновников от партии, власти и репрессивного блока. Это вызвало большой политический резонанс во всей области. Акты справедливого возмездия продемонстрировали непрочность власти большевиков на белорусских территориях и подтвердили факт существования массового организованного сопротивления, организованного настолько хорошо, что перед ним оказалась бессильна советская военная машина с многочисленными карательными органами.
Вполне естественно, что центральная власть не могла мириться с существованем организованного и хорошо вооруженного подполья. Она обрушивает на него всю сокрушительную мощь армии и ВВ НКВД. Силовые акции, по далеко неполным данным, проводились 2580 раз (данные по ВВ НКВД СССР на 1.01.1946){93}. За этот же период (1946) расстреляно 3766 партизан, пленено более 20 тысяч{94}.
Полнее представить количество «лесных братьев» помогут некоторые данные по изъятому у них силами ВВ НКВД оружию: пулеметов — 3588, минометов — 211, противотанковых ружей — 193, автоматов и винтовок — 68377, пистолетов — 2979, патронов — около 4 млн., гранат и мин — 36078, тола — 5 тонн{95}. Одного беглого взгляда на эти цифры достаточно, чтобы понять: сопротивление насчитывало не менее 100 тыс. хорошо подготовленных и вооруженных бойцов. Но ведь карательные операции проводились не только ВВ НКВД СССР, но так же армией, НКГБ, территориальными отделами внутренних дел, «ястребками». Если суммировать данные по изъятому оружию всех силовых ведомств, то получится, что численность партизан доходила до 500 тыс. человек. А ведь действовал и резерв, и подполье.
В 1941–1944 гг. Москва переправила в Беларусь винтовок и карабинов — 41776, автоматов — 18684, пулеметов — 2674, минометов — 1383, противотанковых ружей — 1383, тола — 552953 кг, гранат — 188387, мин — 101570 {96}. Отряды советского сопротивления, получившие в помощь оружие, насчитывали более 370 тысяч человек{97}. Простой арифметический подсчет количества оружия белорусского подполья и советских партизан говорит не в пользу последних. Также он свидетельствует о том, что антисоветское движение в послевоенной Беларуси являлось всенародным. И это несмотря на жестокие меры, предпринятые против «лесных братьев».
Именно в это время многократно учащаются случаи дезертирства, растет число уклонившихся от призыва в армию, отказа вступать в колхозы, выезжать на принудительные работы в Российскую Федерацию. В 1947 г. в западных областях Беларуси, в том числе и Барановичской, действовало 40 отрядов сопротивления{98}. Как говорится в справке Управления КГБ Республики Беларусь по Брестской области, на территории Барановичской области сопротивление было значительным{99}. Тому имеются документальные подтверждения. На территорию Беларуси перебрасываются дополнительные силы ВВ НКВД СССР. Они предназначались для борьбы с национальным сопротивлением. Так, например, 287-й стрелковый полк НКВД СССР, на «боевом счету» которого тысячи загубленных жизней, только за 1947 г. изъял 503 единицы оружия, расстрелял 475 партизан{100}. Заметим, без всякого суда и, естественно, положенного следствия. В том же, 1947 г. ЦК КП(б)Б три раза принимает постановления об активизации борьбы с белорусским подпольем. Многократно увеличивается численность сотрудников милиции в западных областях страны{101}.
Воспоминания повстанца
А тем временем «лесные братья» проводят диверсии на коммуникациях и военных объектах. Под откос пускаются эшелоны с боеприпасами, боевой техникой и живой силой сталинистов, сжигаются крупные склады, уничтожаются танки и бронемашины и, что важно, освобождаются от новой власти целые населенные пункты. Заслуживает внимания такой эпизод. Генерал М. Витушко[15], чьи отряды действовали по всей стране (наиболее известный из них — «Черный кот»), отдал приказ захватить город Новогрудок. Как следует из воспоминаний участников этой операции, все происходило следующим образом: отряд количеством в 500 человек разместился в лесу около д. Литовка. Была темная мартовская ночь 1948 года… Где-то около четырех часов появился Витушко. Он обратился к партизанам:
«…сегодня мы должны взять Новогрудок и наказать палачей нашего города. В первую очередь мы должны захватить здание МГБ, казармы, где находятся польские и сибирские карательные отряды, телефонную и телеграфные станции, райком, райисполком, милицию и выпустить из тюрьмы всех узников. Ответственных работников расстрелять на месте, так, как делают они с нами. Убитых и раненых партизан забрать с собой. Атаку начинать по сигналу красной ракеты, сбор на Замковой горе. Будьте безжалостными и бесстрашными…».
Витушко обратился и к командирам, напомнив им тактические задачи. Командиры повторили приказ и со своими отрядами пропали в темноте. Один отряд пошел по Татарской, второй — по Кореличской. Мы с Витушко пошли в направлении Замковой горы и через минут 25 были там. Оставив на Замковой горе украинский отряд, мы двинулись по Слонимской на площадь. По дороге к нам присоединилось около 20 жителей Новогрудка. Перед самой площадью встретили головной дозор, от которого узнали, что телефонная и телеграфные станции, помещения милиции и райисполкома заняты без выстрелов. Вскоре после этого к Витушко подбежал партизан П-ч и передал сообщение командира Р., что он достиг здания МГБ, установил два пулемета напротив дверей и ждет сигнала. Аналогичное сообщение поступило от командира К., который должен атаковать казармы. Витушко посмотрел на часы: было ровно 5 часов. Он пустил в небо ракету.
Новогрудок загудел, как улей. Послышались выстрелы карабинов, автоматов и пулемета. Витушко выхватил гранату и, крикнув: «За мной, хлопцы», — бросился в сторону казарм. Подпустив почти до самых казарм, «каратели» встретили нас огнем. Мы упали на землю. Витушко бросил гранату на балкон, откуда бил по нас пулемет. Последний замолчал, и тогда мы стали швырять в окно гранаты, ломать прикладами забаррикадированные двери. С другой стороны казарм тоже самое делали партизаны командира Х. Несмотря на упорное сопротивление, мы ворвались в казармы. Началась рукопашная. Витушко и К. были в первых рядах и с криками «Бей их, сталинских опричников» показали пример умения и отваги. В каждой комнате, занятой нами, валялись десятки трупов. Казармы были в наших руках. Только в небольшом зале клуба не сдавались сибиряки. Одновременно туда было брошено несколько гранат. После взрыва мы проникли в зал. На полу в предсмертных конвульсиях корчились раненые. Со стороны сцены резанул автомат. Командир К. упал. Его подхватили и отнесли на Замковую гору. Дав несколько очередей из ручного пулемета по сцене, мы взошли туда. Вытянув руки, будто прося у нас помощи, вверх лицом лежал желтый человек с раскосыми глазами. «Последний из Удэге», — сказал кто-то.
Пока мы вели бой в казармах, командир Р. брал приступом здание МГБ. После упорного боя МГБ было взято. Много палачей за все свои преступления заплатили жизнью. Несколько человек скрылось. Начальник МГБ был взят в плен. Когда мы приближались к зданию МГБ, навстречу нам шли какие-то тени. Потом мы узнали, что это были «враги народа», которых освободили. Было их более 270 человек. Более сотни примкнуло к нам. Оставалось только наказать кровопивцев, которые были в наших руках: начальника МГБ, секретаря райкома и несколько партийных чиновников. Вскоре поступила информация, что в тюрьме остались трупы надзирателей. Узники количеством 800 человек — освобождены. Человек 500 пожелали влиться в наш отряд. Тогда поступил приказ расстрелять около здания райкома партии его секретаря, начальника МГБ и других. Приказ был выполнен. На крыше райисполкома укрепили бело-красно-белый флаг.
