Однако республику не минул другой удар — потеря Белосточчины. Можно было в этой связи утешиться тем, что без помощи Москвы республика вообще никогда не получила бы западные земли. Однако данная утрата как нельзя более точно отражала роль, которая отводилась Беларуси Кремлем, наглядно иллюстрировала степень ее «суверенности» и лишь подтверждала принцип «Центр дал — Центр и отнял».
Запад и Лондонское эмигрантское правительство Польши, как известно, изначально не восприняли воссоединение белорусских земель. Кремль, со своей стороны, также не торопился идти на какие-то уступки в территориальном вопросе. 30 июля 1941 г. на переговорах с представителями Лондонского эмигрантского правительства Сталин дал понять, что от границ 1939 г. не отступит. На Тегеранской конференции Москва подтвердила свою жесткую позицию.
11 января 1945 г. правительство СССР в ноте эмигрантскому правительству Польши предложило компенсировать утрату «кресов всходних» за счет немецких Силезии и Померании, уже намекнув, что оно не считает границу 1939 г. бесспорной, и упомянув в качестве альтернативы линию Керзона. О том, что подобные заявления были не более чем игрой со стороны Москвы, может свидетельствовать тот факт, что Сталин к этому времени вдруг «обнаружил» на Белосточчине наличие польского населения, чего ранее почему-то не замечал. И это притом, что, согласно данным плебисцита, 22.10.1939 г. подавляющее большинство (2672280 из 2763190 человек) населения западных областей решило связать свою судьбу с Советской Беларусью.
Белорусский исследователь М. Волацевич полагает, что такой резкий поворот кремлевской политики диктовался боязнью Армии Крайовой{66}. Однако в таком случае логичней было бы «найти» польское население не на Белосточчине, а в местах наибольшей активности АК «на кресах» — на Новогрудчине, в Налибокской пуще и т. д.
В марте 1944 г. на 6-й сессии Верховного Совета БССР Председатель Президиума Н. Наталевич признал факт отхода к Польше части районов Белостокской области, но отверг претензии поляков на этнически белорусский Бельский район, обратившись в Верховный Совет БССР с просьбой рассмотреть вопрос о границах и обсудить его с советским правительством{67}.
Однако данный вопрос, как мы уже говорили, решался, прежде всего, в Москве. Сталин санкционировал создание карманной «Крайовой рады народов», а затем Польского Комитета национального освобождения в Люблине, заранее согласного на все предложения Кремля. На Московской конференции 9-22.10.1944 г. С. Миколайчик и Б. Берут согласились с линией границ. Но перед этим коммунистическое руководство Польши во главе с Болеславом Берутом выпросило у Москвы Белостокскую область.
Окончательное признание линии Керзона в качестве советско-польской границы произошло на Ялтинской конференции 4-11.02.1945 г. 16 августа 1945 г. было заключено соглашение правительств Польши и СССР о границе вдоль линии Керзона с отступлениями от нее в пользу Польши, которой отходила вся Белостокская область — крупная, густонаселенная территория, обладавшая определенным промышленным потенциалом. Беларусь потеряла 17 районов этой области и три района Брестской: Августовский, Белостокский, Бельский, Бранский, Граевский, Домбровский, Кольновский, Кринковский, Лапский, Ломжанский, Маньковский, Снедовский, Сокольский, Техоновецкий, Чижевский, Клещельский, Гайновский{68}. Взамен Беларусь получила. 15 деревень бывшей польской территории.
Черту под принципиальной линией границы подвел договор от 19.09.1945 г. Мнение Беларуси по этому поводу не услышал никто. Белорусский народ, его национальные богатства второй раз были поделены между Россией и Польшей.
Почему Москва решилась на столь беспринципное попрание международного права? Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, в планах Сталина, щедро раздававшего белорусские земли, усматривалось желание угодить Уинстону Черчиллю, Франклину Рузвельту и Шарлю де Голлю. Во-вторых, белорусы, оставшиеся в Польше, автоматически становились заложниками в политической игре между Москвой и Варшавой. Ведь передача Белосточчины создавала идеальные условия для вмешательства во внутренние дела Польши. Потом, правда, став, как и планировалось в Кремле, социалистической, Польша и сама превратилась в заложницу.
Переселение в Европу
Несколько опережая события, отметим: точка под грабежом белорусских территорий будет поставлена только в середине 1955 г., когда с лица Гродненской области, появившейся на административной карте республики в сентябре 1944 г., «исчезнут» (в пользу Польши) еще 26 деревень и 4 хутора. Так Москва за белорусский счет «подкармливала» своего сателлита.
Новая граница по живому разрезала человеческие и хозяйственные связи, взорвала традиционный быт людей. В соответствии с белорусско-польским соглашением от 9 сентября 1944 г., на Белосточчине заработала советская комиссия по эвакуации. Скудность архивных документов не позволяет полностью выяснить картину начавшихся миграций 1944 г.
Известно, что первые переселенцы из Барановичей и Столбцов двинулись в путь, когда фронт только подходил к Висле, т. е. до начала провозглашения срока репатриаций. А уже потом, когда в Западную Беларусь вошла Красная Армия, в Европу двинулись эшелоны с местными жителями. Из Барановичей первый такой эшелон вышел в декабре 1944 г. Известен и пункт назначения: Люблин и Жешува. Но это были только первые ласточки грядущей этнической зачистки.
За два года работы эвакуационной комиссии в СССР было переселено около 36 тыс. белорусов (из них 20,4 тыс. — непосредственно в Беларусь). Правда, от запланированной Кремлем цифры это составляло только 30 %. Изобилия желающих окунуться в «советский рай» что-то не наблюдалось. Зато тех, кто хотел бы переселиться из Беларуси в Польшу, набралось около 520,5 тыс. человек{69}.
Помимо массово выезжавшего польского населения, репатриацией решило воспользоваться значительное количество белорусов. Не стала в этом плане исключением и Барановичская область. Счет белорусов, покидающих Родину, шел на сотни тысяч. Люди стремились уехать от нарастающего влияния советской власти, особенно в преддверии коллективизации. Имеются утверждения, что
«в 1946 г. на западе Беларуси вербовали жителей для заселения новых западных польских земель, и этим воспользовались те, кто решил спастись от Советов»{70}.
По мнению белорусского исследователя Ю. Бодака, автора работы «Об изменении западной границы Беларуси в 1944–1955 гг.», небольшие городки Западной Беларуси в ходе переселения буквально опустели. Так, только из крошечного Щучина к концу 1948 г. уехало 63 человека{71}.
Были и, наоборот, случаи переезда в Беларусь. Так, в Городищенский район (д. Столовичи) из Польши на 1.09.1949 г. переселилось 24 семьи (113 человек). Размещены они были в домах лиц, которые перед этим уехали в Польшу. В Крошине осело 12 семей{72}.
Рассмотрим, сколько же человек выехало из Городищенского района в Польшу? Получается следующая картина:
• Молчадский сельский Совет — 8 семей (34 человека);
• Скробовский сельский Совет на 1.07.1946 г. — 9 семей (28 человек);
• Голынский сельский Совет — 19 семей (36 человек);
• Городищенский сельский Совет — 21 семья (70 человек);
• Гирмантовский сельский Совет — 4 семьи (?);
• Почаповский сельский Совет — 5 семей (?).
Всего из Городищенского района выехало в Польшу в разное время 78 семей (данные не полные, так как отсутствуют цифры по всем сельским Советам и отчетность по разным годам, что затрудняет назвать общую цифру выехавших с территории Барановичской области и, соответственно, въехавших и осевших в области){73}. А осело на территории Городищенского района 63 семьи из Польши{74}. В Ляховичском районе на 31.07.1944 г. осело 400 таких семей{75}.
