Среди тех, кто навсегда покинул Родину, большинство было с исконно белорусскими фамилиями[14].
Небезынтересно будет узнать, как относились сами переселенцы к «новшествам», навеянным Москвой. Представляют, например, интерес воспоминания Аркадия Павловича Лопаты из деревни Русино:
«Перасяленец я, Мая Радзіма, вёска Паўночны Востраў, цяпер у складзе Польшчы. Некалі адносілася да Шудзялаўскай гміны, Сакольскага павета, Беластоцкага ваяводства. Прапрадзеды мае, прадзеды, дзяды, бацькі спрадвеку жылі ў тых мясцінах і лічылі сябе беларусамі. Зямля гэтая была нашаю. На ей мы сеялі, касілі, аралі і паміралі. Але ў 1949 годзе адбылася дэпартацыя. Нас, беларусаў, прымусілі пакінуць гэтую землю…»{76}
Депортация, как явствует из сообщений западных источников, проводился под лозунгом: «Выгнать белорусов из Белосточчины!»{77}
Документы показывают, что желание покинуть СССР выразило большинство западнобелорусской интеллигенции. Права на переезд имели и западнобелорусские евреи. Как вспоминал Д. Коген, «большинство евреев, проживающих в Новогрудке, выбрали польское гражданство и зарегистрировались в специальных эмиграционных учреждениях»{78}. Интересна деталь: чтобы получить официальные документы на выезд новобелорусские евреи за деньги (золото) «делали себе фальшивые документы на выезд в Польшу». Идэль Каган, бывший житель Новогрудка, приоткрыл нам следующую маленькую тайну: фальшивые документы делали в Дятлово{79}.
Стоит коротко остановиться и на судьбах евреев, покинувших территорию Барановичской области и временно осевших в Польше.
В своих воспоминаниях один из выехавших в Польшу жителей города Барановичи, Давид Мышанка, например, рассказывает следующее: в городе Кельцы поляки, подстрекаемые националистами, напали на общежитие и убили более 40 евреев. Полиция не препятствовала погромщикам{80}.
Сохранившиеся документы показывают, что в 1946 г. на постоянное место жительства в Польшу наряду с евреями выезжали и многие мусульмане. Наиболее активно этот процесс шел в Слониме{81}.
В 1947 г. Москва закрыла «ворота» в Европу. Выехать, согласно документам архива КПБ, успело 232,2 тыс. человек, из которых большинство составили белорусы{82}.
Необходимо отметить: полностью доказуемой и выверенной статистики, обобщающей данные по репатриантам из Беларуси, не существует. По крайней мере, за пределами секретных архивных фондов. Количество уехавших варьируется и составляет, по мнению различных исследователей, от 274163 до 500000 человек{83}. Исход польско-белорусского населения в первое послевоенное десятилетие сократил не только население Барановичской области, но и опустошил Гродненщину, Ошмянщину, став одним из главнейших факторов, повлиявших на формирование отрицательного сальдо в демографии Беларуси в целом.
Репатриация белорусского населения в республике в этот же период хотя и затронула значительные массы населения, но не в такой степени, как это было во время предыдущих. Белорусское руководство ожидало принять около 1 млн. белорусов из Подляшья. Однако желающих переселиться в Беларусь оказалось значительно меньше. По данным эмигрантской прессы, в 1949 г. в Польше оставалось от 600000 до 700000 белорусов. Причем если оставшихся среди них более полумиллиона католиков советское руководство вряд ли ждало с распростертыми объятиями, то нежелание выехать в Беларусь почти 120000 православных явилось для властей досадным прецедентом.
Из 8015 семей, выехавших из Подляшья с октября 1944 г. по июнь 1946 г., в Беларуси осело 6222 семьи{84}. Персонифицированный учет всех переехавших затруднен тем обстоятельством, что многие переселенцы не сразу оседали в каком-либо районе, а неоднократно перебирались с места на место в поисках лучшего обустройства.
Взаимная репатриация породила целый комплекс проблем, которые пришлось решать руководству на местах и которые осложняли жизнь как репатриантам, так и местному населению. Так, например, приходилось списывать недоимки как переселенцам из Польши, так и уехавшим из Беларуси. Кроме того, регулярно велся учет оставляемого репатриантами в Беларуси имущества и проводилась работа по его реализации. Земля уехавших поступала в государственный фонд и распределялась среди переселенцев, бедняков и государственных учреждений.
Процесс реализации недвижимости также порождал проблемы. Превышение количества уехавших, с одной стороны, облегчало задачу обустройства приехавших белорусов и местных военных погорельцев, с другой стороны — огромное количество пустующего жилья «повисло» на балансе местных властей. В Щучинском районе, например, где сразу же после войны выехало 349 семей, власти так и не сумели реализовать до конца 1947 г. — 223 дома, до конца 1948 г. — 198, до середины 50-х гг. — 54 {85}.
Оставшееся имущество в широких масштабах расхищалось или уничтожалось местным населением. Всего пострадало 20 процентов недвижимости, принадлежавшей семьям, выехавшим в Польшу{86}. Государство не смогло сохранить оставшуюся недвижимость и, констатировав, что большая ее часть пришла в негодность, в 1951 г. раздало ее безвозмездно госучреждениям и предприятиям, продало по низким ценам населению. И это при том, что на основании распоряжения СНК БССР за № 1991 от 6.12.1944 г. для «оценки имущества граждан, переселившихся в Польшу», в каждом районе создавались постоянные оценочные комиссии. В Ляховичском районе, например, в данную комиссию входили: от райфо т. Шелест, от РПС Костюк, от райзо Дробышевский{87}.
Нередки были случаи бездушного отношения местных чиновников к репатриантам. В 1947 г., к примеру, в Лиде и Вороновском районе власти проигнорировали выплату материального возмещения семьям, приехавшим из Польши{88}.
Поскольку при переселении из Польши не устанавливался предельный срок производства расчетов, то в апреле 1951 г. был введен трехгодичный срок давности для тех, кто требовал материального возмещения за оставленное имущество. Ограбив, таким образом, всех приехавших до 1948 г., государство начало давить на тех, кто сам не расплачивался за жилье.
Подытоживая различные аспекты репатриационной политики государства в связи с изменением границ, следует отметить, что наряду с этническими поляками область покинуло немалое количество белорусов. Обратные переселения не могли компенсировать людские потери. В области начались серьезные структурно-этнические изменения не в пользу коренной нации. Следует также учесть, что, спасаясь от Советов, регионы покинули отнюдь не самые социально пассивные элементы. Добавим к этому то обстоятельство, что в связи с потерей Белостока, как в 1939 г. Вильно, республика лишилась еще одного мощного центра по генерации национальных идей и оазиса национальной культуры.
«Миротворческие инициативы» Кремля, сделавшего белорусские территории предметом торга, затронули Барановичскую область и в плане ее административно-территориального деления. Во-первых, упразднялось немецкое административное деление. Во-вторых, 20.09.1944 г. область оказалось урезанной до небольшой территории, на которой расположилось всего 15 районов. Из ее состава, в пользу других областей, были выведены: Воложинский, Юратишский и Ивьевский районы (вошли в состав Молодеченской области), Василишковский, Вороновский, Желудокский, Зельвенский, Лидский, Мостовский, Радунский и Щучинский районы (вошли в состав Гродненской области).
