«Туда действительно сунулась одна бригада, немцы ее поголовно разбили, и на этом «занятие» Вильно поляками прекратилось»[3].
Однако после того, как советские войска очистили город от немцев, пользуясь попустительством командования 3-го Белорусского фронта, «поляки стали проявлять нахальство». Например, когда над городской ратушей был водружен советский флаг, то вскоре ниже его появился и флаг Польши, который, правда, сразу же был снят. Вступившие в город аковцы попытались навести там свои порядки. Как говорилось в той же докладной записке:
«Поляки безобразничают, отбирают насильно продукты, рогатый скот и лошадей у местных жителей, заявляя, что это идет для польской армии…»{6}
Чтобы пресечь эти бесчинства, 17 июля «Вилка» и его начальника штаба арестовывают. На следующий день будут разоружены и их подчиненные{7}.
4. Автором плана восстания в Минске в период проведения Второго Всебелорусского конгресса[4] являлся командир 15-го батальона БКО 22-летний В. Родько («Волк»).
«Был у Родько, — свидетельствует член ЦК БНП Б. Рагуля («Минский»), — план восстания. Основной силой должен был стать мой батальон, который находился под Докшицами. Нам должны были подать состав, чтобы мы прибыли в Минск. Там мы бы стали главной силой предстоящего восстания, целью которого было бы провозглашение независимой Белорусской Народной Республики. Но состава немцы нам не дали, возможно, что-то узнали…»{8}
О предстоящем восстании знало и командование АК. Оно всячески препятствовало белорусам.
«Я, подчиняясь Родько прибыть в Минск, — писал после войны член БНП В. Сикора, — где «все должно решиться», выехал поездом с 12-ю вооруженными бойцами. Состав подорвали аковцы»{9}.
Возникает вопрос: почему БНП отказалась от проведения восстания? Ответ на него мы нашли у непосредственного участника событий Б. Рогули:
«План антинемецкого восстания в Минске, который разработал Родько, был, известно, фантастический. Сил у БНП было очень мало. Значительно меньше, чем у Армии Крайовой во время Варшавского восстания. Тем более что началась операция «Багратион» и советские танки стремительно приближались к Минску. Поэтому часть членов ЦК БНП выступила против самоубийственного плана. Необходимо было сохранить людей ради будущей партизанской и подпольной борьбы с новыми оккупантами»{10}.
Глава 1. Дорога на Запад
Обстановка на немецко-советском фронте резко изменила ход событий. Остро встал вопрос эвакуации. В ГКБ ее официально объявили 28 июня 1944 г.{11} Попытаемся раскрыть содержание тезиса «немецкая эвакуация» подробнее, иллюстрируя ее свидетельствами очевидцев. Но прежде отметим: когда советские войска приблизились к Минску, 8000 жителей Белорусской столицы добровольно вышли на строительство укреплений вокруг города{12}.
Бег от смерти
О том, как проводилась эвакуация в Барановичской области, хорошо видно из отчета Барановичского окружного комиссара Вернера от 10 августа 1944 г. В отчете Вернера, составленном по следам роковых для нацистов июльских событий, говорится о том, что в субботу, 22 июля 1944 г., обер-фюрер Вернер получил приказ в понедельник 26.06.1944 г. прибыть в Минск для участия в совещании по вопросу проведения запланированной операции против банд в районе Налибоки. В воскресенье, во второй половине дня, обер-фюрер Вернер выехал в Минск. Хотя в эти дни по округу уже довольно заметно было возбуждение населения, вызванное поступившими сведениями из Слуцка и устной пропагандой беженцев из Слуцкого района, тем не менее на упомянутом выше совещании в Минске вопрос военного положения не обсуждался и ни слова не было сказано об угрожающей обстановке. И это несмотря на то, что на нем присутствовали в том числе и высшие офицеры вермахта. Возбуждение населения еще больше усилилось в понедельник, чему способствовали мощные налеты советской авиации на г. Барановичи и Барановичскую область. В результате большая часть населения в панике покинула город, ища убежища в деревнях или в чистом поле.
Вторник, 27 июня 1944 г. Ночью советская авиация вновь нанесла мощный бомбовый удар по городу, в результате чего Барановичам был причинен огромный ущерб. Настроение населения стало еще более подавленным, чем накануне. Стали заметны случаи бегства.
Среда, 28 июня 1944 г. Военная обстановка стала угрожающей. В первой половине дня были предприняты попытки связаться с Минском, однако они оказались безуспешными. Во время второго посещения оберфюрером Вернером генерала Невигера в 11.00 последний настаивал на немедленном принятии решения и отдачи указаний гражданским управлениям. В 12.25 наконец удалось связаться с Минском и получить приказ от заместителя генерального комиссара штандартенфюрера СС Фрайтага о свертывании работы и последующей эвакуации из Барановичского округа. На основании поступившего указания об эвакуации из округа в 14.30 состоялось совещание референтов окружного комиссара, на котором, кроме сотрудников комиссариата, присутствовали комендант полиции округа майор Меха и начальник СД гауптштурмфюрер СС Хегер. На совещании были приняты срочные меры по эвакуации и распределены обязанности между отдельными референтами. Ответственным за эвакуацию учреждений был назначен начальник отдела Вусман; ответственным за эвакуацию промышленных предприятий и фирм утвержден начальник отдела Бертрам; ответственным за эвакуацию сельскохозяйственных предприятий — окружной сельскохозяйственный руководитель Эгерс; ответственным по общим вопросам эвакуации — Альфред Мюллер; ответственным за автотранспортный парк — Борис Мичке.
В 19.00 на совещание были приглашены все руководители предприятий и фирм города… на котором были оглашены меры, которые необходимо немедленно принять в связи с эвакуацией… Были обсуждены возможные даты начала эвакуации. Отправка женского персонала комиссариата была предусмотрена на пятницу.
Четверг, 29 июня 1944 г. Вечером отдан приказ на эвакуацию из Несвижского и Клецкого районов.
В первой половине дня окружному комиссару Гилле в Новогрудок была отправлена радиограмма следующего содержания:
«Барановичский округ готовится к эвакуации, немедленно отправьте казаков из лагеря в Лесна в западном направлении…»{13}
Необходимо отметить: в это время, когда поступил приказ об эвакуации, в Новогрудок прибыл батальон Б. Рагули. О его дальнейшей судьбе свидетельствует А. Войтович:
«Рагуля привел свой батальон в Новогрудок. Уже отступали немцы и недалеко были большевики. Он построил своих бойцов на Замковой горе и сказал следующее:
— Друзья! Я вас отсюда взял, сюда и привел. Немцы уже отступили, а завтра уходим и мы. Сегодня не могу приказывать, кто не боится оставаться, кто с партизанами имел связь — можете остаться. Я не принуждаю, чтобы все вы уходили на запад. Кто хочет с нами, пожалуйста, кто нет, оставайтесь. Может, еще встретимся. Скоро». На запад ушло 120 солдат и офицеров батальона»{14}.
