Источник: Юрэвіч Л. Беларуская кнігавыдавецкая дзейнасць у часе 2-й Сусветнай вайны // Беларускі гістарычны агляд. Мінск, 2000. Т. 7. Сш. 2. С. 411–415.
В начале 1942 г. активизировалась культурная жизнь. Повсеместно открывались библиотеки и дома культуры. Распространение получили Белорусские народные дома, ставшие «центром патриотического воспитания населения»{30}. В Барановичах работал театр, который выступал с концертами белорусской музыки, песнями и танцами{31}. В 1942 г. на его базе был открыт Белорусский народный дом, которым руководил Шидловский. При народном доме были организованы хор, танцевальный ансамбль, театральная группа, струнный оркестр. В городе работала группа талантливых художников, о чем свидетельствует выставка «Молодое искусство», открытая в июне 1943 г. Ее посетили около 20 тыс. человек. Средства, вырученные от продажи билетов, пошли на благотворительную деятельность{32}.
И так было не только в Барановичах. В октябре 1942 г. под руководством известного поэта и краеведа С. Новика возобновил свою деятельность Слонимский музей (директором этого музея Новик-Пеюн стал еще в 1940 г.). Основной акцент в деятельности музея делался на образовательно-просветительскую работу. В сжатые сроки на основе сохранившихся коллекций и новых поступлений была проведена реэкспозиция. Она состояла из 4 разделов. Первые 2 демонстрировали материалы археологических раскопок, проводившихся на Слонимщине, 3-й раздел был посвящен белорусской этнографии и истории книгопечатания, 4-й — национальному возрождению. В экспозиции имелось 2 тематических комплекса, посвященных Ф. Скорине и М.-К. Огинскому. Музей пользовался широкой популярностью среди местного населения. За первые девять месяцев его работы экспозицию посетило более 3000 человек.
В рамках недель белорусской культуры проходили гастроли русских, белорусских и немецких театральных трупп, среди которых ведущее место занимал Минский городской театр под управлением П. Булгака. Его актеров всегда тепло встречали в Слониме, Лиде и Барановичах. В этих городах выступали известные мастера сцены: М. Забейда-Сумицкий — артист Пражского оперного театра; Вихман — артист Берлинского оперного театра{33}. Жители оккупированной области имели возможность посещать Минск, где их ждали постановки современных белорусских драматургов: «Лесное озеро» и «Цветок счастья» композитора Н. Щеглова, «Загубленная жизнь» Т. Лебеды, а также музыка Туренкова, Самохина, Равенского и Иванова. Характеризуя состояние культуры, современники отмечали, что 1941–1944 гг. «стали золотыми для белорусской культуры»{34}.
Решая социально-экономические и культурные задачи, БНС большое внимание уделяло вопросам православной и католической церкви в Беларуси{35}. Остановимся несколько подробней на последней. Территория Восточной Беларуси с 1918 г. была поделена между двумя диоцезиями: Минской и Могилевской. В скором времени они прекратили свое существование. Руководство Минского округа во главе с бискупом З. Лазинским, перебравшись в Западную Беларусь, основала на части приходов Минской диоцезии, что отошла к Польше, Пинский округ. Руководитель Могилевской (с 1927 г.), а позднее Минской (с 1930 г.) диоцезии латыш Б. Слосканс после двух высылок в Сибирь был в 1933 г. выдворен из СССР в Латвию. Территория Западной Беларуси была разделена между тремя округами: Пинским, Ломжинским и Виленской митрополией.
В июле 1941 г. Виленский архибискуп Р. Ялбжиковский получил в Риме разрешение на управление Минской и Могилевской диоцезиями. В Восточную Беларусь устремились польские и белорусские ксендзы. В 1942 г., когда активизировалось «антипольское» сопротивление, польская костельная деятельность в Беларуси приостановилась. БНС предложила оккупационным властям кандидатуру Б. Слосканца, бискупа из Латвии, ведь юридически он являлся главой Минской и Могилевской диоцезий. Однако немцы запретили бискупу покидать границы Латвийского округа и Восточная Беларусь осталась без костельного руководства.
Положение в Западной Беларуси было не лучше. Поляки пытались вернуть себе политическое господство, закрепленное Конституцией 1921 г. и конкордатом (договором), заключенным правительством Польши и Ватиканом 10.02.1925 г., провозгласившим католицизм государственной религией{36}. Белорусы-католики, проживающие на территории Барановичского округа, находились под юрисдикцией двух бискупов: Виленского (Райнис) и Пинского (Букраба). Виленскому бискупу принадлежали Новогрудский и Слонимский округа, Пинскому — Новогрудский и Барановичский{37}. Из нескольких сотен ксендзов священников-белорусов набиралось не более двух десятков. Католический костел, связанный с польским подпольем, оказывал большое влияние на население. С этим не желали мириться белорусские политики и, в первую очередь, член централи В. Гадлевский. На заседании централи 22.09.1942 г. Гадлевский предложит основать Белорусскую католическую митрополию, подготовив от имени БНС меморандум В. Кубе{38}. Предлагалось два варианта дальнейшего положения католического костела в Беларуси: 1) создать институт трех генеральных викариев, по одному в каждой из диоцезии: Виленской, Пинской, Минско-Могилевской (Ломжинская диоцезия в счет не бралась, т. к. летом 1941 г. ее белорусские парафии (приходы) были присоединены вместе с Брестской областью к Восточной Пруссии); 2) объединить белорусские католические парафии ГКБ в одно бискупство, которое и возглавил бы генеральный викарий. Внимание при этом акцентировалось на том, что второй вариант более оптимальный для Беларуси{39}. Согласно официальным данным, на должность генерального викария шеф БНС И. Ермаченко, обратившись к В. Кубе, предложил «сознательного белоруса и борца против поляков» В. Гадлевского{40}. Просьба осталась без ответа.
Ход дальнейших событий хорошо известен. На заседании окружных председателей БНС в ноябре 1942 г. наблюдатель над БНС с немецкой стороны доктор Вебер сильно раскритиковал Гадлевского, предложив ему заняться лучше «составлением учебника по истории Беларуси»{41}, нежели общественной деятельностью. И это был приговор. 24 декабря Гадлевский будет арестован и впоследствии расстрелян в лагере Тростенец. Это будет первая расправа над членом централи БНС, предупреждение всем, кто выйдет за отведенные немцами рамки. В том же 1942 г., только в августе месяце, гестапо арестует еще одного белорусского священника — Антона Неманцевича, выступающего против полонизации и германизации. Известно, что в начале 1942 г. экзархат униатской церкви во главе с Неманцевичем добивался от нацистов официального разрешения на легальную деятельность. 16.03.1942 г. такое разрешение было получено{42}. БНС активно приветствует национальную церковь. Тот факт, что бургомистр Барановичей Ю. Соболевский переводит католические и православные службы исключительно на белорусский язык, говорит сам за себя{43}.
Сам Неманцевич, чувствуя поддержку на местах, предпринимает смелые попытки перевести униатские общины под юрисдикцию экзархата. Важную роль в этом играл центр в Альбертине, что под Слонимом, открытый в 1924 г. и закрытый большевиками в 1939 г. Политика А. Неманцевича насторожила главу Белорусской автокефальной православной церкви Пантелеймона (П. Ражновского), ярого противника возрождения униатства{44}. Неманцевич, как станет известно в послевоенные годы, вынашивал мысль о том, что национальной белорусской религией должно стать униатство. Его деятельность, направленная на укрепление позиций национальной церкви, накалила атмосферу до того, что вызвала серьезное беспокойство в Минске. В связи с этим хотелось бы заострить внимание на мерах, предпринятых митрополитом Пантелеймоном для наказания «нарушителя». В августовскую ночь 1942 г. Неманцевича арестуют гестаповцы. Произойдет это в Альбертиновском монастыре. Обвинения никто предъявлять не станет. Арест объяснят кратко: «Для выяснения некоторых важных дел». Белорусский экзарх Антон Неманцевич 1.04.1943 г. погибнет в берлинской тюрьме{45}. После этого все монахи-базилиане выедут из Альбертина во Львов. Деятельность униатов в Беларуси приостановится{46}.
