Настя судорожно вздохнула, пытаясь сохранить остатки самообладания. Но его близость туманила разум, заставляла забыть обо всем — о тюремных стенах, о Науме, о прошлом и будущем. Существовало только настоящее, только они двое.

Его пальцы скользнули по её шее, очерчивая линию ключиц. Настя невольно запрокинула голову, подставляясь под эти нежные прикосновения. Сколько раз она представляла это в своих снах? Сколько раз просыпалась с его именем на губах?

— Мы не должны, — прошептала она, но её руки уже скользнули по его плечам, притягивая ближе. Его губы коснулись чувствительной кожи за ухом, и она едва сдержала стон.

Дмитрий чувствовал, как дрожит её тело под его руками. Каждый вздох, каждое прикосновение отзывались в нем волной желания. Он помнил каждую родинку на её теле, каждый шрам, каждое местечко, от прикосновения к которому она начинала таять в его руках.

Их поцелуй был неизбежен — как встреча двух звезд, притягивающихся друг к другу. Горячий, отчаянный, полный невысказанной нежности и боли. Настя вцепилась в его плечи, словно боясь упасть в бездну чувств, захлестнувших её с головой.

Время остановилось. Существовали только прикосновения, только жар их тел, только биение сердец в унисон. Каждый поцелуй был как последний — они оба знали, что другого шанса может не быть. Что эти минуты украдены у судьбы, у системы, у жестокой реальности.

Настя первой нашла в себе силы отстраниться. Её губы горели от поцелуев, а тело требовало продолжения, но разум постепенно брал верх над чувствами. Она знала — нельзя позволить себе эту слабость. Нельзя дать ему надежду. Нельзя самой поверить в возможность счастья.

— И что изменилось? — её голос дрожал. — Теперь ты знаешь правду. Знаешь, кто я на самом деле.

— Я знаю, что люблю тебя, — просто ответил он. — Всегда любил. Даже тогда, двенадцать лет назад, когда ты исчезла.

Настя отвернулась, пытаясь скрыть набежавшие слезы:

— Ты искал меня?

— Господи, Настя, — Дмитрий подался вперед. — Я перевернул весь город. Я разругался с родителями, когда узнал, что мать не помогла тебе. Они были против нашей любви, считали тебя недостойной… — он горько усмехнулся. — Я ушел из дома, поступил в армию. Думал, это поможет забыть. Но не помогло.

— А потом ты женился, — тихо произнесла Настя.

— Да, женился. Развелся. Спал с разными женщинами, пытаясь заглушить боль. Но ни одна не могла заменить тебя.

— И Карина тоже? — в её голосе прозвучала ревность.

— Карина… — Дмитрий покачал головой. — Это была глупость. Я был зол на тебя, на себя, на весь мир. Когда увидел тебя в клубе Наума… Ты была такой красивой, такой недоступной. И принадлежала другому.

— Я никогда не принадлежала ему! — вдруг яростно воскликнула Настя. — Он владел моим телом, но не душой.

Её слова повисли в воздухе. Дмитрий смотрел на неё, и сердце разрывалось от боли и нежности.

— Расскажи мне, — тихо попросил он. — Расскажи все с самого начала.

Настя глубоко вздохнула:

— Двенадцать лет назад меня похитил отец. Я не знала его раньше, он просто появился и перевернул всю мою жизнь. Сказал, что я — его наследница, что он научит меня всему.

Она замолчала, погружаясь в воспоминания:

— Я пыталась сбежать. Во время попытки побега… — её голос дрогнул. — Я потеряла нашего ребенка.

Дмитрий закрыл глаза, пытаясь справиться с болью.

Настя провела рукой по шраму на запястье:

— Я пыталась покончить с собой. Не выдержала. А потом была психиатрическая клиника, таблетки и уколы. Снова отец, который поставил меня перед выбором: или психушка или жизнь под его опекунством. Я выбрала отца, который научил меня убивать.

— А Наум? — тихо спросил Дмитрий.

Настя вздрогнула:

— Он появился позже. Когда отец уже превратил меня в «Призрака». Наум увидел во мне… инструмент. Он шантажировал меня угрозами вернуть в психушку, требовал… — она замолчала, не в силах продолжать.

— Требовал твоего тела, — закончил за неё Дмитрий, чувствуя, как внутри все закипает от ярости.

— Да, — прошептала Настя. — А потом отец умер, оставив Наума моим опекуном. И я стала его собственностью — и как женщина, и как киллер.

Дмитрий встал, не в силах сидеть на месте:

— Я убью его, — процедил он сквозь зубы. — Клянусь, я заставлю его заплатить за все.

Настя поднялась и подошла к нему, осторожно коснулась его напряженного плеча:

— Не надо, Дима. Ты не знаешь, на что он способен.

— Зато я знаю, на что способен я, — Дмитрий повернулся к ней. — Когда я понял, что ты — «Призрак», было уже поздно. Все улики, все доказательства оказались в руках обвинения.

— Я знаю, — тихо ответила Настя. — Я была на оглашении приговора.

Дмитрий схватил её за плечи:

— Прости меня. Я должен был понять раньше, должен был защитить тебя.

— От чего защитить? — горько усмехнулась Настя. — От правды? От того, кем я стала? Я убивала людей, Дима. Хладнокровно, расчетливо.

— Ты была вынуждена, — он притянул её к себе. — Тебя сломали, использовали…

— Нет, — она отстранилась. — Не оправдывай меня. Я могла сопротивляться, могла найти другой выход. Но я выбрала путь мести. За себя, за нашего нерожденного ребенка, за украденную жизнь.

В её глазах горел опасный огонь:

— И что самое страшное — мне это нравилось. Нравилось чувствовать власть над чужими жизнями, нравилось видеть страх в их глазах. Я стала чудовищем, которое создал мой отец.

— Ты не чудовище, — твердо сказал Дмитрий. — Ты жертва обстоятельств.

— Жертва? — Настя рассмеялась, но в её смехе слышались слезы. — Я перестала быть жертвой в тот момент, когда впервые нажала на курок. Каждое убийство было моим выбором.

— Выбором под принуждением, — возразил Дмитрий. — Под угрозами Наума, под давлением обстоятельств.

Настя покачала головой:

— Ты все еще видишь во мне ту девочку, которую любил двенадцать лет назад. Но её больше нет, Дима. Она умерла в той психиатрической клинике.

— Нет, — он снова притянул её к себе, и на этот раз она не сопротивлялась. — Я вижу женщину, которую люблю сейчас. Со всеми её шрамами, болью и прошлым.

— Как ты можешь? — прошептала она. — После всего, что я сделала?

— Потому что я знаю настоящую тебя, — он нежно коснулся её щеки. — Ту, что спрятана под маской «Призрака». Ту, что все еще способна любить и чувствовать.

Настя прильнула к его руке:

— Когда я увидела тебя в клубе Наума… Это было как удар током. Все чувства, которые я так долго подавляла, вырвались наружу. Я знала, что это опасно, что нам нельзя быть вместе, но не могла сопротивляться.

— Я тоже, — признался Дмитрий. — Хотя часть меня ненавидела тебя за то, что ты была с ним, другая часть сходила с ума от желания быть рядом.

Настя вдруг отстранилась, её взгляд стал серьезным:

— Дима, ты должен знать. Все те убийства, все дела, которые ты расследовал… Я действительно их совершила. Каждое из них. И я помню их все.

Он видел, как дрожат её руки:

— Они приходят ко мне во снах. Их лица, их последние слова. Иногда мне кажется, что я тону в крови своих жертв.

Дмитрий крепко обнял её:

— Мы справимся с этим. Вместе.

— Нет, — она покачала головой. — Ты не понимаешь. Наум не отпустит меня. Никогда. Я слишком много знаю о его делах, о его связях.

— Я не позволю этому случиться, — Дмитрий крепче сжал её руки. — Я добьюсь, чтобы освидетельствование проводили в Москве. У меня тоже есть связи. Я не тот беспомощный студент, каким был двенадцать лет назад.

Настя горько усмехнулась:

— Да, теперь ты успешный подполковник. Который поймал опасного киллера. Как ты объяснишь свое желание помочь мне? Что скажешь начальству?

— Правду, — твердо ответил он. — Что тебя принуждали. Что ты действовала под давлением. У нас есть доказательства влияния Наума на городские структуры.

— Какие доказательства, Дима? — в её голосе звучала усталость. — Все, кто мог бы свидетельствовать против него, мертвы. Я сама их убила. По его приказу.