— Что именно он ищет? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Всё, — Наум снова потянулся к бокалу. — Убийства Лебедева, Пронина, Савельева. Ищет связи, общие детали. Ищет Призрака.

Три убийства. Три дела, в которых она принимала непосредственное участие. Три выстрела, три трупа — и везде она была исполнителем. Призраком, неуловимым киллером, о котором ходили легенды в определённых кругах.

Наум внимательно наблюдал за ней поверх бокала. В тусклом свете настольной лампы его глаза казались почти чёрными. Он словно пытался прочитать что-то в её лице, уловить малейший признак слабости или страха

— Значит, по мою душу, — произнесла Настя, поднимаясь с кресла. Она начала мерить шагами кабинет, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. В памяти всплыли слова Севера, сказанные на прощание: «Я найду правду, Настя. Чего бы мне это ни стоило.»

Она знала его достаточно хорошо — если Север что-то вбил себе в голову, он не отступит. Будет копать, искать, анализировать каждую мелочь. И рано или поздно найдёт то, что ищет. Найдёт её.

— У него есть что-нибудь конкретное? — Настя поставила стакан на стол, стараясь, чтобы рука не дрожала.

— Пока нет, — Наум усмехнулся. — Но ты же знаешь Северского. Он как бульдог — если вцепится, не отпустит.

За окном мелькнули огни проезжающей машины, на мгновение осветив кабинет. Настя заметила, как напряглись плечи Наума — едва заметное движение, которое другие могли бы пропустить. Но она слишком хорошо его знала. Что-то ещё тревожило его, что-то, о чём он пока не говорил.

— Рощин докладывает, что он запросил все материалы по нераскрытым делам за последние пять лет, — продолжил Наум. — Особенно его интересуют заказные убийства.

Настя почувствовала, как холодок пробежал по спине. Пять лет — это слишком большой срок. Слишком много дел, слишком много следов. И хотя она всегда была осторожна, работала чисто… Но от внимательного взгляда профессионала не скроешь все мелочи.

В кабинете повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов на стене. Каждый удар маятника словно отсчитывал время до неизбежной развязки. Настя поймала своё отражение в стекле шкафа — бледное лицо, напряжённый взгляд. Нужно взять себя в руки, иначе Наум что-то заподозрит.

— Что у нас по Пронину? — спросила она, стараясь направить мысли в конструктивное русло.

Наум усмехнулся:

— Там всё чисто. В СИЗО сидит курьер Васильев Александр, взяли на месте преступления.

Настя едва сдержала горький смешок. Она прекрасно помнила, как сама нажимала на спусковой крючок, как пуля вошла точно в затылок Пронину. Этот Васильев — просто подставная фигура, козёл отпущения, чтобы полиция не копала слишком глубоко. Но Север… Он не купится на такую очевидную подставу.

— А что твои люди в ментуре говорят? Стоит беспокоиться или как? Клюнул он на Васильева?

Наум сделал глоток:

— Не клюнул он на Васильева, даже не приходил к нему, пока копает документы — червь ментовский!

Настя отметила, как изменился его тон при упоминании Севера. Раздражение? Страх? Что-то среднее между ними? За годы работы она научилась читать настроение босса, но сейчас его реакция казалась… необычной.

— И что там в архивах? — она сделала ещё глоток виски, чувствуя, как алкоголь притупляет нарастающую тревогу.

— Рощин докладывает, что особенно его интересуют снайперские винтовки, — Наум встал и подошёл к окну. — Все зарегистрированные в городе за последние пять лет.

Сердце Насти пропустило удар. Её винтовка была зарегистрирована на подставное лицо, документы безупречны. Но если копать достаточно глубоко… Если проверить все связи… Нет, об этом лучше не думать.

Еще и Рощин… Этот продажный подполковник вызывал у неё особое отвращение. Не из-за его коррумпированности — нет, она давно привыкла к продажности людей. Но его манера держаться, эти бегающие глазки, вечно потные ладони… И теперь он следит за Севером, докладывает о каждом его шаге.

В кабинете повисла тяжёлая тишина. Наум продолжал смотреть в окно, его силуэт чётко вырисовывался на фоне ночного города. Настя знала этот жест — когда босс отворачивался, это означало, что разговор принимает серьёзный оборот.

— Я отправил к нему Карину, — произнёс он наконец. — Она выяснит, есть ли у нас реальный повод для беспокойства.

Эти слова ударили больнее, чем Настя ожидала. Карина — одна из лучших «специалисток» Наума по сбору информации через постель. Красивая, опытная, умеющая получать нужные сведения, не вызывая подозрений.

Настя сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Нельзя показывать эмоции, нельзя выдавать себя. Но от мысли, что Карина будет соблазнять Севера, внутри всё переворачивалось. Ревность — глупое, непрофессиональное чувство — затопила сознание.

— Нужно всё проверить, — произнесла она, больше для себя, чем для Наума. — Каждую мелочь, каждую деталь… В голове крутился целый рой мыслей, которые перескакивали одна на другую.

Настя стояла у окна кабинета Наума, глядя на ночной город внизу. Огни фонарей и рекламных вывесок складывались в причудливый узор, напоминая созвездия на чёрном небе. Где-то там, среди этих огней, был Север. Наверняка сейчас он сидит над документами, анализируя каждую деталь, выстраивая цепочки связей.

В голове крутился целый рой мыслей, которые перескакивали одна на другую.

Воспоминания об их последней встрече накатывали волнами, заставляя сердце биться чаще. Его прикосновения, горячий шёпот, страсть в глазах — всё это словно отпечаталось на коже, в памяти, в душе. Как она могла позволить себе такую слабость? Двенадцать лет держалась, отгораживалась работой, обязательствами перед Наумом, а теперь…

Она перевела взгляд на своё отражение в тёмном стекле. Кто эта женщина, смотрящая на неё из зазеркалья? Хладнокровный киллер, известный как Призрак? Верная помощница криминального босса? Или всё ещё та девчонка, которая когда-то влюбилась в студента юриста?

Мысли о Карине вызывали глухое раздражение. Настя слишком хорошо знала методы работы этой женщины — соблазнение было её коньком. Но Север… Он другой. Он не поведётся на дешёвые трюки. Или поведётся? Прошло двенадцать лет. Люди меняются. Может быть, от того Димы, которого она знала, уже ничего не осталось? Эта мысль отозвалась болью где-то глубоко внутри. Нет, она видела его глаза — в них горел тот же огонь, та же решимость найти правду любой ценой.

Настя вернулась к креслу, взяла стакан с виски. Лёд почти растаял, разбавляя напиток. Как и её решимость — таяла с каждой минутой, проведённой в этом кабинете. Раньше всё было просто: приказы Наума, чёткие цели, холодный расчёт. Теперь каждое решение давалось с трудом.

Три убийства, которые расследует Север. Она помнила каждое из них в мельчайших деталях. Лебедев –выстрел в сердце, Пронин — пуля в затылок, Савельев — выстрел в голову. Чистая работа, никаких следов. Но теперь эти призраки прошлого возвращались, чтобы преследовать её.

Что будет, если Север докопается до правды? Если узнает, что женщина, которую он когда-то любил, стала убийцей? Настя закрыла глаза, представляя его реакцию. Разочарование? Гнев? Или что-то худшее — понимание? Почему-то последнее пугало её больше всего.

Наум что-то говорил о контроле над ситуацией, но она знала — это иллюзия. Нельзя контролировать лавину, когда она уже начала своё движение. А Север был именно такой лавиной — неудержимой, сметающей всё на своём пути. И теперь ей предстояло выбирать: остаться верной Науму или…

Или что? Сбежать с Севером? Начать новую жизнь? Смешно. Слишком много крови на её руках, слишком глубоко она увязла в этом болоте. Да и Север… Он может говорить о чувствах, но его долг — найти убийцу. Призрака. Её.

Настя машинально коснулась браслета на левой руке, закрывающего уродливый шрам — память о её поступке. Тогда всё казалось проще: раз и всё. А сейчас все слишком далеко зашло, слишком много тайн, слишком много боли.

Наум повернулся к ней, его взгляд был непривычно острым: