— Вы забрали её от нас, возле лекарского крыла. Мы как раз провожали её в общежитие. Вы пообещали доправить ее туда, но быстро пропали с глаз, — осторожно высказался Люгест Мимиктус, но в его взгляде блеснула сталь. — Это произошло не более, как полчаса назад.

Ректор кивнул, давая понять, что услышал:

— Значит, последнего, кого она видела, был я. Весело. Сейчас отойдите подальше.

Парни сделали два шага назад и еще два, когда из рук ректора вырвалась тьма. Огромный чёрный нож коснулся озера. Водная гладь лопнула, как шкурка на спелом помидоре, выворачивая мякоть наружу. Нож некроманта углублялся всё глубже и глубже, разделяя воды озера на две половины. Он не испарял, а разрушал воду, превращая её в ничто и даже пара не оставалось. Черное марево с обоих сторон пожирало водную пучину.

Когда разрез достиг дна, перед некромантом образовалась дорожка от берега до скалы на противоположном берегу. Вода, как живая, «бежала» от дорожки в обе стороны, стремясь выброситься на берег и там впитаться в землю. Но её было много. Берега не успевали вбирать в себя всю влагу и паническое бегство стихии повторялось снова и снова, создавая между берегами озера и границами проделанного «разреза» чудовищные водяные мельницы.

Тьма не унималась и отбирала новые территории, расширяя тропинку. Когда она расширилась до ширины в полметра, с противоположного края озера, из-за камней перед скалой, появилась высокая смуглая женщина в длинном платье и прической из черных волос, неуловимым образом, напоминавшим тиару с двумя отростками, вроде рожок.

— Прекрати! — потребовала она. Она шипела так, что у парней за спиной ректора волосы на голове от страха зашевелились.

— Я уничтожу озеро полностью, если ты, Инногюрра, не вернешь мне адептку живой и здоровой.

— Ты знаешь моё имя, Эристел Наг? — её лицо исказилось в подобии дерзкой улыбки.

— Как и ты — моё, — мужчина стоял расслабленно, скрестив руки на груди. Ни один мускул на его лице не дрогнул, словно речь сейчас шла о погоде, а не жизни самого дорогого для него существа.

— Это — добыча моего сына, господин Наг. Его невеста. Эрмис рожден от истинного, а значит, может стать тем, на кого указывает пророчество.

— Ты забыла самую малость, Инногюрра: ты — смесок, а значит, твой сын не чистокровен.

— Не забыла. Но ведь и ты неперворожденный в своём клане. А вот во мне течет очень много крови моего отца — Чаррода Арчера, самого сильного воина после старейшин клана, первого в своем роду. Знаешь такого? — Она зло рассмеялась. — Не ожидал, что твой великий наставник — мой отец и дед твоего адепта? Добавь к этому кровь наследника метаморфов. Это большая заявка на место подле новой принцессы Священных. Ты проиграл, Эристел Наг! Мой сын выиграл! Пророчество сбудется, но действующие лица будут в другом составе.

— Ты глупа, Инногюрра. Ни один сильный воин, даже первый в своем роду, не может претендовать на трон, если не является первородным истинным в своём клане. Но эта ошибка тебе простительна, ведь ты далека от традиций нагов. И на счет меня ты ошиблась. Я первый сын своего отца, как и мой кузен. Наши отцы правили вместе, а значит, мы оба первородные наследники клана.

Дама еще кривила рот в подобии усмешки, но с каждым словом Эристела Нага её уверенность в своей правоте таяла. Ректор же напротив, усмехнулся открыто и повторил:

— Верни адептку, Инногюрра. Немедленно!

— Если она бесполезна для моего сына, то и ты её не получишь, — прошипела она в ответ.

— Знакомая постановка вопроса. Твой сын весь в тебя. У тебя последний шанс.

Но женщина в ответ только расхохоталась:

— Да что ты мне сделаешь, змей сухопутный? Пусть ты сделал проход в толще озера, но я смогу уйти куда захочу. Ничего ты не получишь!

Холодное фиолетовое пламя молчаливой волной помчалось на Инногюрру. Ее смех быстро превратился в вопль ужаса, когда огонь разделился и охватил её тело двумя языками, заключая в кольцо. Часть волны, отделившись от ловушки, ринулась на камни, а достигнув их, разнесла на мельчайшие осколки. Мужчина на берегу даже позы не сменил. Инногюрра билась внутри кольца холодного пламени, пытаясь вырваться. Оно не жгло, а сразу испепеляло. Там, где пламя касалось кожи женщины, часть плоти истаивало, добавляя ужаса в вопли пленницы.

Пламя без труда «слизало» все препятствия у входа в пещеру и с интересом заглянуло внутрь, ожидая отмашки своего хозяина. Эристел дёрнул уголком рта — тьма ринулась в пещеру. Жуткий вопль страха поспешил вслед за тьмой.

— Нет! Прекрати! — Инногюрра охрипла от крика, наблюдая, как падают первые сталоктиты в её гроте. Она больше не смеялась. Она умоляла. — Ты погубишь всех моих детей и девчонку!

— Мне нет дела до жизни твоих детей, Инногюрра. И я рад, что мой наставник никогда не увидит, кем стала его дочь. Единственное твоё спасение — это жизнь адептки Чаргородской, — тьма недовольно заклубилась над первыми поверженными махинами застывшей воды. Заворчала, как недовольный зверь, жадно поглядывая в чрево грота. — Отдай девушку, Инногюрра!

— Забирай, — выплюнула женщина, с ненавистью взирая из-за фиолетовых языков пламени. Но дай нам уйти.

— Девушку и Эрмиса!

— Зачем тебе мой сын, если девчонка остаётся тебе? — взвизгнула Инногюрра.

— Так ведь и разговор о том, что я дам тебе уйти, не было. Тем более с остальными твоими … детьми. За всё есть своя цена. Возвращаешь мне девушку, и вы остаётесь живыми. За возможность уйти ты отдашь мне Эрмиса.

— Я не отдам сына!

За её спиной откололись и рухнули вниз несколько огромных «сосулек», свисавших с потолка подводной пещеры. Тьма медленно отпрянула от них, словно не имела к их падению ни малейшего отношения. Она вела себя, как расшалившийся любимый ребёнок, отлично понимая, что «папочка» не накажет. Инногюрра вздрогнула.

— Пусть Эрмис сам выведет девушку на берег, — безапелляционно скомандовал Эристел.

— Я сама это сделаю. И ты отпустишь нас. Только дай мне выбраться, — попыталась пойти на компромисс рогатая дама.

— Инногюрра, ты со мной торгуешься? — в голосе ректора Нага опасно зазвенел лёд.

— Ты отпустишь сына? — едва слышно попросила женщина.

— Он мне без надобности. Его нога больше не ступит в мою академию. И его судьба меня больше не интересует. Пусть выживает, как может, — зло пообещал ректор, не сводя взгляда с появившихся в проходе нескольких персонажей. Эрмис Милан нес на руках Зиру. Его страховал парень постарше и девушки, бледные, как приведения. Тьма зарычала и бросилась к идущим. — Если они причинили ей вред… — бросил Эристел, в одно мгновение определив в девицах миксин, тех самых тварей, с которыми смертельно встречаться даже большому и сильному существу.

— Нет-нет, — запричитала женщина, распознав причину гнева мужчины. — Они уже сыты. — Сказала и испугалась своих слов. В пещере с грохотом обвалился свод.

Эрмис Милан шёл по выпаленному тьмой озерному дну. Тропа расширялась на глазах сама. Вода бежала от тьмы прочь, уступая своё жизненное пространство тёмной магии. Пространство вокруг ректора дрожало, напитываясь новыми порциями смертоносной силы. В его глазах разлилась чернота, пряча привычный цвет мокрого асфальта.

Эрмису становилось всё сложнее продвигаться вперёд. Шаг, еще один. Руки парня мёртвой хваткой вцепились в тело девушки. Она до сих пор находилась в бессознательном состоянии. Это уменьшало шансы на жизнь самого Эрмиса с каждым шагом. Он это знал, но пути назад не было. Шаги давались тяжело. Но за спиной парня была семья. У него не осталось выбора. Потерять всех сразу — слишком тягостная угроза. Она висела над головой, а её исполнение зависело от решения Эристела Нага.

Странное дело, Эрмис никогда не боялся ректора. Тот всегда казался ему простоватым для величественной роли. Его спокойствие, уравновешенность и даже сдержанное отношение к адептам понижали статусность ректора в глазах парня. А желание Эристела Нага ставить на первое место в ряду качеств наследников наговской крови благородство души раздражали неимоверно. Но сейчас Эрмис Милан забыл о своём пренебрежении. Впереди, на берегу, он видел смерть. Чистую, как вода в стакане. Теперь он сам был рад взывать к благородству нага, но не верил, что ему простится.