Я смотрела во все глаза на эту странную девушку. Совершенно чужая, она была так уверенна в Эристеле, как я никогда не была.

— Но это случилось, — с каким-то мазохистским удовлетворение поставила жирную точку в разговоре.

Но Майя не согласилась с такой концовкой:

— Знаешь, а ведь если богиня чего задумает, противостоять ей сложно. Практически невозможно, — Майя не стала меня успокаивать, словно и не услышала страшную правду. — Но у вашего ректора это получалось. Даже Линер, лучший из Хранителей, склонял голову и колени перед её волей, а он один из сильнейших хранителей из племени аллари, где практически все мужчины — воины со звериным чутьём и железным характером. Но не твой ректор. Он всегда смотрел богине в глаза прямо. Не отводил взгляд. Не склонялся ни на миг. И не подчинялся требованиям, если они шли в разрез с его собственными мыслями. Всегда. Не-ет, если что и случилось, то только через обман. — Девушка серьёзно посмотрела на меня. — И здесь я готова признать, что богиня способна манипулировать. Это, конечно, расходится с понятием полной справедливости, но вот такая она, многоликая Судьба. — Майя помолчала, углубившись в воспоминания. — А чего «твой» говорит? — Совершенно по-свойски, словно мы давешние подруги, поинтересовалась она.

— То же самое — обман, — с нежеланием согласилась я. — И богиня ваша позже подтвердила: взяла, что хотела.

Майя поджала губы и опустила глаза:

— Она, действительно, всегда берёт то, что желает, Зира. Хотя мне то как раз не на что жаловаться. Не в моём случае.

— Мне должно полегчать?

— Я не знаю, — Майя пожала плечами, — чтобы чувствовала на твоём месте, Зира. Но чего я бы не делала точно, так это не винила свою пару в случившемся. Богиня милостивая и жестокая одновременно. И она одна. Ты ведь понимаешь, о чём я? Хорошо, что всё закончилось и разрешилось. Ведь так?

— Не закончилось, — криво усмехнулась я. — Ваша богиня за ним к нам в академию припёрлась. Желает прибрать к рукам окончательно.

— А ты? — испуганно спросила новая знакомая.

— А меня в качестве противницы не рассматривают. Совсем. Разве что поглумится время от времени. Ждёт, чтобы Эристел во мне разочаровался, чтобы к рукам прибрать. Эристел упрямится. Она ждёт.

— А ты? — в глазах Майи пульсировал испуг.

— А я… А я ревную. Ревную и не могу простить.

Сказала и стало легче. Совершенно чужому человеку рассказала всё, что изнутри грызло, и натяжение отпустило. Дзынь! Струна, что держала меня в напряжении столько времени, уже по-настоящему, оборвалась, повиснув деформированной растянутой нитью. Дышать стало легче, ситуация представилась проще. Вот так сразу, как задача по математике после разложения на составляющие.

— Ты его любишь.

Не вопрос — утверждение. И в душе что-то щёлкнуло: люблю! Отчётливое чувство отозвалось во всём теле, заставило увидеть себя со стороны. М-м… Паршиво. И стыдно. Не к месту вспомнились ладони Тиноба на моих плечах. Словно наяву почувствовала, как жжёт кожу там, где он прикасался. Ведь мне показалось, что между нами что-то есть. Там, на тропе. И когда коней на купание водили… И спасать кинулся, себя не жалея. Но последнее… Спасать Тиноб и Сенти бы кинулся. Он — капитан. А я запуталась. Ощущения соперничали словно на боях без правил. Бились фонтаном, топили меня, сорвав все запоры. Щеки алели, меняя тон вслед за воспоминаниями. Как же стыдно! Я столько передумала за это время, разложила всё по полочкам, убедила себя, вынесла вердикт, а посторонняя девчонка раз и перечеркнула все мои умозаключения. Вытрусила из меня последние сомнения, как монеты из копилки, разбив её на осколки, и все перемешала заново. Рисунок из мыслей и ситуаций, где я с криком и гневом доказывала себе и другим, что «виновен», что всё кончено, промелькнул одним схематическим файлом, вызывая растерянность и боль. Образ Эристела на трибуне всплыл сам собой. Ему было плохо. Я видела, понимала, но вела себя как посторонний зритель в чужой драме жизни. Тяжёлый, страшный урок. С глухим стоном спрятала лицо в ладонях.

— Давай спускаться что ли? — тронула за плечо Майя. — Дерево большое, но оно не выдержит нас и богиню, если она появиться следом во всей своей боевой трансформации. И это, я тебе скажу, зрелище не для слабонервных.

— Почему боевой? — не поняла я.

— Ну так ситуация не ясная. В другой точно не станет меня искать. Латы надёжнее. В мирах может случится всё, что хочешь и не хочешь. А тут адептка пропала. И между прочим, одна из лучших. И тогда… Я-то мимоходом подселиться в душу к любой птице смогу, даже к мошке, что рядом пролетать будет, или зверя, что найдется поблизости. А вот ты полетишь вниз со свистом. От неожиданности. И вообще.

— Что «вообще»?

Но Майя лишь губы поджала, не желая развивать тему. Причины моего возможного внезапного смертельного полёта вырисовывались яснее ясного. Нет тела — нет дела, как говорится. Применительно к обстоятельствам. А там и за свадебку. Обе прониклись перспективой вероятного избавления от меня неугодной, поэтому предложение «свалить» отсюда однозначно взбодрило и оторвало от выжигающих мыслей. На земле оно понадёжнее будет. Даже самокопаться. Но оставалось кое-что непонятное.

— Как подселишься?

— Как обычно. Это способность всех Хранителей. Так легче контролировать подконтрольный мир. Извини за тавтологию и не бери в голову.

— Но ты же человек.

— Ну так и ты тоже, — парировала Майя. — Но этот факт не мешает тебе быть и змеёй.

— Нагиней.

— Как скажешь.

Лицо девушки вдруг вытянулось, словно она что-то вспомнила. Я забеспокоилась:

— Что?

— Вспомнила кое-что, — она снова внимательно изучала меня. — Видела «твоего» в полной красе. Впечатлений, скажу тебе, хватит на всю жизнь.

Я растерялась на какую-то секунду: «О чём это она?» Но потом улыбнулась:

— Когда-то я тоже так реагировала, — вспомнила запретную комнату Эристела и его, замершего в истинном облике. Усмехнулась, сразу разряжая вспыхнувшее, между нами, напряжение. — Первый раз тоже испугалась. — Но Майя продолжала меня молча изучать. — И нет! Я не такая. — Замахала в ответ руками, считав её мысленный вопрос. — Я — белая!

Объяснения девушку не удовлетворили:

— Белая… Это многое меняет, — она так же требовательно, но уже с интересом посмотрела на меня.

— И не такая большая, — растерялась я. — Хочешь покажу?

— Не-не-нет…

Трансформация далась легко. Я развалилась во всей красе на кроне драконового дерева, довольная созерцанием своего тела. Белая. Красивая. Мелькнула мысль, что раз дерево драконовое, а я тоже частично дракон, то может зря опасаюсь появления Судьбы. Говорят, ворон ворону глаз не выклюет. Остаётся надеяться, что дракон дракону не напакостит. И не важно, что мы — дерево и змея. Это уже дело десятое. Хотя, чем дерево мне помочь сможет? Но всё же.

— Красивая.

Впервые с той минуты, когда узнала о своей второй сущности, прониклась гордостью от макушки до хвоста, даже уверения подруг так не действовали, как восторг незнакомки. От эйфории не сразу осознала предложение Майи.

— А давай ты там в своём сознании подвинешься, а я к тебе подселюсь. На время. Я буду направлять, ты — слезать. Сможешь?

Не успела я опомнится, в моей голове кто-то запыхтел, тесня моё сознание.

— Слушай, если уйдешь в несознанку, что предпочтительней, я сама справлюсь. А то тесно вдвоём.

— А вот это нет! — решила про себя, но меня тут же услышали.

— Ну, как хочешь. Тогда сейчас находим лазейку в листве и пробираемся к ветвям. Ищи ветви потолще. А потом — к стволу.

****

Дерево оказалось очень высоким, а я — напряжённой и впервые ползущей вниз головой с такой высоты. Без чуткого руководства Майи вполне могла свалиться от усталости и разных отвлекающих моментов. Благодарность примирила с возмущением по поводу её выходки, и спустились мы без происшествий. Отдыхали молча. Во мне. Странный симбиоз дал свои плюсы. Майя не заперла своё сознание от меня. Я же в полной мере смогла пополнить информацию обо всём, что меня интересовало. Удобно, что ни говори. Без сотрясания воздуха словами и неправильной трактовки сути. Всё чётко и по факту. Не доверять попутчице причин не осталось.