Ранее он уже был здесь, проведя наверху немало времени и сразу понял, что белому пленнику угрожает серьезная опасность. В тот же миг в голове человека созрел план, и он бросился к реке, чтобы немедленно привести в исполнение первую его часть.

Вернувшись назад, он увидел, что еще несколько секунд, и он бы опоздал. В охватившей зал тишине чернокожие жрицы бога Леопарда бесшумно надвигались на распростертое тело жертвы. Младшие жрецы уже не препятствовали им. Сейчас начнутся мучения пленника.

Тарзан из племени обезьян одним махом влетел через отверстие в храм. Перепрыгивая с балки на балку, он двигался беззвучно, как дым, поднимавшийся от факелов, но тут увидел, что жрицам осталось сделать несколько шагов и что с такими темпами его помощь может и запоздать.

Сложившийся в деятельном мозгу человека-обезьяны план был безумным по своей дерзости, но теперь, казалось, он обречен на провал еще до того, как Тарзан приступит к его исполнению.

Внезапная тишина, сменившая грохот барабанов, вопли и топот танцующих, обрушилась на напряженные нервы беспомощного пленника. Скосив глаза в сторону, он увидел крадущихся к нему жриц.

Внутренний голос подсказал ему, что наступают самые жуткие, самые невыносимые минуты. Он напряг все силы, чтобы достойно встретить пытку и не доставить палачам удовольствия полюбоваться видом его страданий. Ни за что на свете он, белый человек, не позволит себе проявить малодушие и не выкажет этим примитивным дикарям ни страха, ни боли.

Жрицы приблизились почти вплотную, как вдруг в вышине раздался голос, нарушивший мертвую тишину.

– Собито! – глухо прогремело под сводами храма. – Я – мушимо Орандо, друга Ниамвеги, явился за тобой вместе с духом Ниамвеги!

В тот же миг вниз по колонне соскользнул белый человек гигантского роста, в одной набедренной повязке, и с проворством обезьяны метнулся к нижнему помосту. От внезапного вмешательства всех присутствующих словно охватил паралич. Собито потерял дар речи. У него затряслись колени и, выдавая свое присутствие, он с воплем ринулся с помоста под защиту толпившихся внизу воинов.

Пораженный не менее негров, Старик, как завороженный, глядел на происходящее, ожидая увидеть, что белый незнакомец бросится вдогонку за Собито, но тот, как ни странно, не сделал этого, а обратился к пленнику.

– Пойдете со мной. Приготовьтесь, – скомандовал пришелец. – Я уйду через дальний конец храма.

Говорил он тихо, по-английски, после чего тут же перешел на местное наречие.

– Схватить Собито и привести ко мне! – крикнул он воинам внизу. – До тех пор я буду держать в заложниках этого белого!

Не успел никто возразить или ответить, как незнакомец подскочил к Старику, отогнал от него перепуганных жрецов и жриц, схватил за руку и рывком поставил на ноги. Затем, ни слова не говоря, повернулся, стремительно пересек нижний помост и запрыгнул на верхний ярус.

При виде несущихся на него обоих белых Имигег отшатнулся, и те выбежали через проем в конце помоста.

Здесь незнакомец на миг задержался и остановил Старика.

– Где белая девушка? – спросил он. – Нужно взять ее с собой!

– Ее здесь нет, – ответил Старик. – Ее похитил один из вождей и, по-моему, увез по реке в свою деревню.

– Тогда за мной, – повелительно бросил Тарзан и свернул налево.

В следующую секунду они были на галерее, откуда поспешно спустились по свае на землю. Человек-обезьяна устремился к реке, Старик не отставал от него ни на шаг. На берегу Тарзан остановился возле лодки.

– Садитесь, – велел он. – Это единственная имеющаяся лодка. Так что погони не будет. А доберетесь до большой реки, то опередите их настолько, что за вами им просто не угнаться.

– Разве вы не со мной?

– Нет, – ответил Тарзан и стал сталкивать лодку на воду. – Кстати, как зовут вождя, что выкрал девушку?

– Боболо.

Тарзан оттолкнул лодку прочь от берега.

– У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, – сказал Старик. – Их просто нет в английском языке.

Человек на берегу ничего не ответил, а спустя мгновение, когда лодку подхватило течение, растворился в темноте.

Старик приналег на весла, желая как можно скорее оказаться подальше от этой реки тайны и смерти.

Как только лодка скрылась из поля зрения, Тарзан из племени обезьян вновь отправился в храм все тем же путем – на галерею, а оттуда в дальний конец храма. Из главного зала доносились вопли и шум. Губы Тарзана, моментально догадавшегося о причине переполоха, тронула жесткая улыбка. Через дверной проем, выходивший на верхний ярус помоста, он увидел вопящего, отбивающегося Собито, которого тащили воины. Тарзан тотчас вышел вперед и встал рядом с богом Леопардом. Присутствующие оцепенели от страха. Смелое вторжение Тарзана в их святая святых, решимость и легкость, с которой он завладел их пленником, потрясли чернокожих, а паническое бегство колдуна Собито убедили в сверхъестественном происхождении пришельца.

– Связать по рукам и ногам, – приказал Тарзан. – Я забираю его с собой. Дух Ниамвеги ждет не дождется, чтобы убить его, так что пошевеливайтесь!

Волочившие Собито воины поспешили связать колдуна. Затем его подняли в воздух и понесли из зала вглубь храма. Их перехватил Тарзан.

– Оставьте Собито мне! – приказал он.

– А где наш пленник, которого ты взял в заложники? – спросил воин посмелее.

– Поищите в самом конце коридора, в последней комнате, – ответил человек-обезьяна.

Взвалив Собито на плечо, Тарзан вышел через то же помещение, что и раньше, когда спасал Старика, и тем временем, пока отправившиеся на поиски пленника воины шарили наощупь в потемках, человек-обезьяна углублялся в лес, унося голосящего от страха Собито.

Долго еще молчаливые, напуганные обитатели храма бога Леопарда слышали душераздирающие вопли тамбайского колдуна, постепенно замиравшие вдали. Затем вернулись воины и сообщили, что пленник исчез.

– Нас обманули! – воскликнул Имигег. – Мушимо Орандо похитил нашего пленника!

– Может, он сам сбежал, когда мушимо занимался Собито, – предположил Гато-Мгунгу.

– Обыскать остров! – крикнул один из вождей.

– Осмотреть лодки! – подхватил другой. Сломя голову бросились люди-леопарды к реке, и только тут осознали весь ужас обрушившегося на них несчастья, ибо из всех лодок, доставивших их в храм, не осталось ни одной. Положение их было гораздо трагичней, чем могло показаться с первого взгляда. Их деревню спалили, оставшиеся односельчане, которые не поехали в храм, либо погибли, либо разбежались. В непроходимых зарослях джунглей не было ни единой тропы, более того, религиозные предрассудки запрещали им входить в мрачную чащу, простиравшуюся от острова до ближайшей тропы.

Болота вокруг острова, а также река кишели крокодилами. Запасов продовольствия в храме хватило бы всего на пару дней. Люди-леопарды были людоедами, и более слабые из них оказались первыми, кто в полной мере осознал весь драматизм случившегося.

Вокруг костров рядом с полем маниоки, принадлежащим Гато-Мгунгу, расположились воины Орандо. Они сытно поели и пребывали в благодушном настроении. Завтра они отправятся в родные края, но уже сейчас предвкушали ту встречу, которая их ожидала как победителей. Воины в который раз наперебой перечисляли личные подвиги, ни один из которых не терял своего героизма от повторного пересказа.

Если бы их мог слышать статистик, то он насчитал бы не менее двух тысяч убитых врагов.

Воспоминания воинов прервало появление человека огромного роста, возникшего, казалось, прямо из воздуха.

Еще секунду назад его здесь не было, и вот он появился!

Это был тот, кого они знали как мушимо, – Тарзан из племени обезьян. На плече он держал связанного человека.

– Тарзан из племени обезьян! – закричали одни.

– Мушимо! – приветствовали его другие.

– Кого ты нам принес? – спросил Орандо. Тарзан бросил ношу на землю.

– Вашего же колдуна, – ответил он. – Возвращаю вам Собито, который к тому же жрец бога Леопарда.